Григорий Дьяченко - Полный годичный круг кратких поучений. Том IV (октябрь – декабрь)
И кроме этого, кроме семян, есть в видимой природе много такого, что не оживало бы, если бы прежде не умирало; и таким образом можно сказать, что у нас пред глазами всегда есть доказательства на то, что люди хотя и умирают, но и опять все оживут, воскреснут.
Итак, не будем, слушатели, забывать о том, что мы хотя умрем непременно, но непременно и оживем, воскреснем. Вот и Господь наш Иисус Христос тоже умер, но и воскрес: Сам воскрес, и многих умерших, кроме Лазаря, воскрешал. Вот и в природе чувственной многое умирает, истлевает; но и опять оживает, воскресает, – даже иное не оживет без того, если прежде не истлеет.
Да, тление в природе бывает началом иной, новой, лучшей жизни. Почему же и для нас нашему гробу не быть лествицей к небеси? Будем так себя уверять в своем воскресении всегда, особенно при воспоминании о страшном часе смертном.
б) В минуту страха смерти, уверенность в воскресении оживляет, ободряет, успокаивает трепещущую нашу бессмертную душу. Только и утешения нам тогда, что вера в Бога и уверенность в воскресении мертвых. Отчего ведь мы так страшимся, трепещем, ужасаемся смерти? – Оттого больше, что сомневаемся, будем ли еще жить по смерти; боимся, чтобы, умирая, совсем не умереть, чтобы совсем не перестать существовать, чтобы всем существом своим не обратиться в безвозвратное ничто. Умру, перестану жить и действовать здесь, в этой жизни: это еще ничего, это не так страшно; все же буду где-нибудь жить и действовать, хотя и не здесь уже. Но что, если так умру я, что нигде, никогда и никак уже более жить не буду, совсем перестану мыслить, желать, чувствовать, и как было время, когда меня не было, так и с того времени, как умру, меня более не будет, никогда не будет, во веки веков не будет?!. Это ужасно! От этого вся душа возмущается, трепещет, содрогается… О, лучше вовсе не начинать бы жить, когда так надобно умирать!..
III. Христе Боже, упование мое! Не лишай меня Твоего последнего утешения – уверенности, что я хотя умру, но жив буду; умру, истлею, но и опять оживу, воскресну, – воскресну, и жить буду всегда, вечно, во веки веков. Аминь. (Составлено по поучениям прот. Р. Путятина).
Поучение 4-е. Вход Господень в Иерусалим
(Дни посещения Божия людей)
I. Обратим, братия, внимание на следующие слова Господа, Которого торжественный вход в Иерусалим мы празднуем ныне. Когда Господь торжественно входил в Иерусалим, то, приближаясь к св. граду, видев град, плакася о нем, и рече: аще бы разумел время посещения твоего (Лк. 19, 43–44).
II. Обратим, братия, внимание на эти слова нашего Господа. Из них мы видим, что для людей бывают особые дни посещения их Богом, которыми нужно пользоваться, как средством своего спасения.
Какие это дни посещения? Когда и как они бывают? – Трудно дать на все сие ответы совершенно определенные: ибо, во-первых, каждый человек ведется от Промысла Божия по своему пути; с другой стороны, у благодати Божией все может служить средством к возбуждению нас от сна греховного. Довольно посему приметить, что душа в это время посещения сама чувствует необыкновенность своего положения, видит себя между небом и адом, как бы на средине: слышит глас, повелевающий оставить путь беззакония; и готова бывает на все, чего требует вера и совесть.
а) К числу таковых дней посещения Божия грешнику принадлежит, во-первых, день исповеди и причащения Св. Таин. В исповеди мы каждый раз предстаем, еще до смерти нашей, на суд Самого Бога и слышим из уст служителя алтаря такой приговор, коим решается наша судьба, и коего сила признается и утверждается на небе. Какой посему важный и священный час для нас есть час нашей исповеди! – А в таинстве причащения каждый раз является пред нас, под видом хлеба и вина, Само Ипостасное Слово, входит внутрь нас и соединяется с нами для нашего освящения. Можно ли иметь больший знак благодати и близости к нам Спасителя, и, следовательно, можно ли желать лучше минуты для перемены своей жизни?
б) К дням особенного посещения Божия должно отнести тяжкие болезни, когда грешник, нисшедший до врат смерти, а для него то же, что до врат адовых, можно сказать, уже собственными очами видит пропасть адскую, которая ожидает его за грехи и нераскаянность. Восстав с одра таковой болезни, многие совершенно изменяют свою жизнь, обращаются к Богу и Церкви, становятся истинными христианами; а иные, увы! и обещав Господу свое исправление, возвращаются потом вспять и погрязают еще в большем плотоугодии и нечестии.
в) За дни особенного посещения Божия должно почесть и другие случаи, в коих подвергаются очевидной опасности или наша жизнь, или честь, или имущество, подвергаются до того, что мы теряем надежду на спасение. В таком случае самые чувственные и закоренелые грешники обращаются с молитвой к Богу, произносят обеты покаяния, – и Промысл нередко отклоняет опасность, притом так, что сам спасенный чувствует это и признает над собою перст Божий. Но это чувство, это признание не всегда производит над грешником то спасительное действие, которого ожидать надлежало, так что, с продолжением времени, многие забывают и опасность, и обеты свои, и устремляются к прежним грехам и беззакониям!
г) Днем особенного посещения Божия бывает также кончина, особенно внезапная, людей, с коими, тем или другим образом, тесно связано было самое бытие наше. Тут, сретившись с смертью, видя раскрытую могилу брата или друга, супруги или дочери, опять самый закоснелый грешник чувствует в себе пробуждение совести, сознает, что всуе думает он обрести и утвердить счастье свое на земле, что надобно готовиться к миру другому. Все это оканчивается у некоторых твердой решимостью на совершенную перемену своих нравов и поведения.
д) На особенно радостные события в жизни также должно указать, как на дни особенных посещений благодати. Когда сердце распространяется от радости, то взор невольно подъемлется горе – к небу: исполненный самодовольства, человек чувствует вокруг себя как бы некое веяние духа благодати и щедрот, а совесть, более или менее внятно, но всегда напоминает при сем человеку о необходимости быть добрым, дабы сохранить милость Божию.
III. Во всех сих и подобных случаях со всей справедливостью можно обратить к грешнику слова Спасителя к Иерусалиму: о если бы уразумел ты время посещения твоего! (Составлено по «Проповедям» Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического, т. 1, изд. 1873 г.).
Великий Пяток
Поучение 1-е. Великий Пяток
(Что проповедуют нам 3 креста голгофских?)
I. Братия христиане! Я хочу перенести наши благоговейно настроенные мысли и чувства на гору Голгофу, отнюдуже прииде наша помощь, и именно к тому времени, когда совершалась там великая тайна нашего спасения. Здесь видим мы три креста. Станем у их подножия с открытым сердцем и будем внимать тому, о чем они будут нам проповедовать.
II. а) Пред нами прежде всего крест, на который обращены взоры всего Иерусалима, крест в средине. Что это за крест? Это древо нашей жизни, наше знамение, сила и спасение, самый драгоценный для нас крест; висящий на нем – это Господь наш.
Зачем Он сюда вознесен? Зачем такая позорная и презираемая всеми казнь? Не случайно, ибо несвойственно это Богу. Проклят всяк висяй на древе, говорит Писание, и Господь Иисус Христос хочет показать очевидным образом всему миру, что Он на Себя взял тяготеющее над миром проклятие за грех, так что мир уже свободен от этого проклятия и нет больше средостения между человеком и Богом. Безмерное бесславие греха должно быть и смыто самой позорной казнью. Но не только здесь причина крестных страданий Господа. Казнь крестная Его была и самой мучительной. Чего только не вынес Божественный Страдалец, пока Он не испустил дух! Пригвождаемый ко кресту после многих истязаний, пригвожденный и висящий на нем в нестерпимых муках и на позорище всех, отвергнутый землею и не принятый еще небом, что чувствовал Страдалец?! Но какая же казнь и могла соответствовать той ужасной силе зла, за которое Господь благоволил взять на Себя наказание? Да, безмерна сила людского зла, беспримерно тяжкое должно было быть и наказание. Какой благодарностью воздадим Тебе, Сладчайший Иисусе, за Твое неизреченное долготерпение ради нас!
Но послушаем, о чем проповедует нам Крест Христов.
Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34), – вот проповедь Креста Христова, это проповедь любви и всецелого прощения врагам Своим. Будем же и мы прощать и молиться за врагов своих. И не станем думать, что это невозможно. Если бы было так, то Господь не сказал бы нам: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Если бы невозможно было человеку подражать Владыке, то как, например, св. Стефан первомученик мог бы молиться за иудеев, побивавших его камнями: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7, 60)? Святые могли подражать Владыке, потому и святыми сделались, что подражали, и мы все призваны быть языком святым, сынами Божиими, братьями Христовыми и поэтому будем всеми силами воспитывать в себе чувства всепрощающей любви, которые Господь заповедал нам: о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35); любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитесь за творящих вам напасть (Мф. 5, 44).
