Марта Финли - Материнство Элси
Калхаун сразу же схватил Уолтера, а Мистер Травилла — Дика. Сорвав с мальчика балахон, он поднял хлыст, как раз оказавшийся у него в руке, и подверг сорванца наказанию, от которого тот начал вопить и громко взывать о милости.
— Ах ты, мерзавец! — повторял джентльмен, нанося удар за ударом. — У меня мало милости к большому сильному парню, который развлекается, пугая женщин и маленьких детей.
— Но вы — не мой отец, и не имеете права, ай, ай, ай! — выл Дик, пытаясь увильнуть от ударов и вырваться из рук мистера Травиллы. — Я… Я подам на вас в суд за оскорбление и побои.
— Очень хорошо, тогда я всыплю тебе как следует, раз уж начал, чтобы тебе больше было не повадно пугать моих детей.
Это была волнующая сцена. Уолтер был не менее сурово наказан рукой Калхауна. Няни и дети сбились в кучу в дальнем конце комнаты, малыш Герберт пронзительно кричал, а остальные плакали, нервно сжимаясь от вида отвратительных балахонов, грудой сваленных на полу.
— Ох, уберите, уберите эти страшилища! — кричала Вирджиния Конли, вздрагивая и закрывая лицо руками. — Уол, Дик, вы — мерзкие негодяи. Я была бы не против, чтобы они избили вас до полусмерти.
— Папа, папа, пожалуйста, хватит! О, Кал, не бей его больше. Я уверена, что они больше никогда не сделают такого, — умоляла маленькая Элси сквозь всхлипывания и слезы. Она крепко прижимала к себе Ви, пытаясь успокоить и утешить ее.
— Убирайся, — сказал Калхаун вытолкнув Уолтера из комнаты, — и если я еще раз поймаю тебя на подобном, ты получишь в два раза больше.
Дик, которого мистер Травилла отпустил с похожим предупреждением, поспешил вслед за своим соучастником, рыдая и что-то злобно бормоча себе под нос.
Калхаун сгреб ужасные балахоны и бросил их в чулан, дверь которого запер, а ключ положил себе в карман.
— Вот так! — сказал он. — Там они надежно спрятаны и не смогли бы преследовать нас, даже если были бы живыми. Но в них нет жизни. Это — всего лишь ткань и вата.
Малыш Герберт перестал кричать и уткнулся лицом в плечо тетушки Хлои. Остальные четверо детей подбежали к своему отцу.
Он заключил их всех в объятия, утешая поцелуями и нежными отцовскими словами.
— Тише, тише, дорогие, не надо плакать. Папа защитит вас, и никто не причинит вам зла.
— Папа, они похожи на то страшилище, которое выстрелило в человека, — сказала сквозь слезы Ви, прильнув к отцу в почти безумном страхе. — О, не позволяй нам больше никогда сюда приезжать!
— Я так испугался, папа, так испугался! Пожалуйста, забери Гарольда домой, — всхлипывал малыш. Остальные дети присоединились к его уговорам.
— Да, мы сейчас же уедем, — сказал мистер Травилла. Он поднялся, держа на одной руке Ви, а на другой — Гарольда, и дал слугам знак следовать за ним. Когда он уже собирался выйти из комнаты, Калхаун сказал:
— Не уезжайте, мистер Травилла. Думаю, дедушка и леди будут с минуты на минуту.
— Спасибо, но я встречусь с мистером Динсмором в другой раз. Сейчас мой первейший долг — позаботиться об этих крайне напуганных детях.
— Я чрезвычайно сожалею о случившемся. Не могу выразить, насколько я огорчен.
— Тебе нет нужды извиняться, Конли. Ты же видишь, что наш внезапный отъезд вызван необходимостью. Всего хорошего.
Калхаун проводил гостя до дверей экипажа и помог детям забраться внутрь. Затем, обращаясь к мистеру Травилле, он сказал:
— Я вижу, вы усомнились во мне, сэр, и, признаю, вы имеете на этой основания. Тем не менее, заверяю вас, эти костюмы — не мои, я никогда их не одевал и никогда не надену ничего подобного. И тем более не приму участия ни в каком насилии, совершаемого теми, кто прячется за такими балахонами от наказания.
— Рад это слышать, Кал. Всего хорошего, сэр, — и экипаж помчатся по аллее, направляясь домой.
От быстрой езды и осознания того, что причина их страха осталась далеко позади, дети успокоились, хотя каждый старался быть как можно ближе к своему любимому защитнику.
Гарольд и малыш вскоре заснули и, по прибытию домой, были бережно перенесены в кровать, но старшие дети так упрашивали, чтобы им позволили «побыть с папой, пока не вернется мама», что мистер Травилла был просто не в силах отказать им.
Динсморы обнаружили Софи, полностью посвященной своему больному ребенку. Приступ болезни был внезапным и тяжелым. Всю предыдущую ночь мать с ноющим сердцем провела у кровати маленькой страдалицы, боясь потерять дочь, но теперь опасность, похоже, почти миновала, и в течение дня в состоянии девочки произошли обнадеживающие перемены.
Дэйзи сейчас крепко спала, и, оставив у ее кровати сиделку, Софи приняла своих друзей в смежной комнате.
Хотя она была несомненно рада видеть гостей, через несколько мгновений беседы стали очевидны ее подавленность и тревога. В конце концов, Роза заметила это и спросила, не вызвано ли такое настроение чем-либо еще, кроме болезни Дэйзи.
— Да, Роза, — ответила Софи. — Должна признать, меня все более пугают эти нападения ку-клукс-клана. Поскольку они начали избивать и убивать не только чернокожих, но и белых, не только мужчин, но и женщин, то кто может сказать, что мы в безопасности? Я — тоже северянка, и меня некому защитить.
— Я не думаю, что они будут досаждать женщине твоего положения, — сказал мистер Динсмор. — К тому же, ты — вдова офицера Конфедерации. Но где Бойд, если ты говоришь, что тебя некому защитить?
По телу Софи пробежала легкая дрожь.
— Бойд? — сказала она, придвигая свой стул поближе и понижая голос. — Как раз за него-то я и боюсь больше всего, и из опасения ранить свои материнские чувства, мне приходится держать свои страхи при себе. Я знаю, что он часто отлучается с плантации по ночам. Последние несколько недель я подозревала, что он стал членом ку-клукс-клана, и в прошлую ночь — вернее, сегодня рано утром — мои подозрения получили такое надежное подтверждение, что теперь не оставляют почти никаких сомнений. Я всю ночь провела возле Дэйзи, и перед самым рассветом как раз стояла у окна и увидела как Бойд прокрался в дом с каким-то свертком под мышкой — чем-то белым, небрежно скомканным, как будто, впопыхах.
— Меня это не удивляет, — сказал мистер Динсмор. — Он относится как раз к тому типу людей, которые обычно занимаются подобными делами — своевольный, несдержанный и крайне эгоистичный и беспринципный. И все же, на мой взгляд, благодаря Бойду ты можешь оставить свои страхи. Думай, лучше, не о том, что член твоей семьи стал ку-клукс-клановцем, а о том, что он является гарантом вашей безопасности.
— Может ты и прав, — сказала Софи задумчиво, и тень тревоги на ее лице немного рассеялась.
— И, в любом случае, ты не беззащитна, дорогая сестра, — прошептала Роза, когда они прощались. — «Отец сирот и судья вдов — Бог во святом Своем жилище».
Элси также сказала подруге детства пару сочувственных, вселяющих надежду слов, и с сердечными приглашениями навестить Оакс и Йон, как только Дэйзи достаточно окрепнет для переездов, гости покинули Софи, которую их визит очень взбодрил и подкрепил.
— У меня болит сердце за нее, — отметила Элси, когда они отъехали от Ашлэнда. — Что за печальная, ужасная участь быть вдовой!
— Да, — сказала Роза, — особенно, когда твой муж погиб, сражаясь против твоей любимой родины.
Надолго установилось молчание, которое было нарушено внезапным, несколько напуганным возгласом Рози.
— Папа! А вдруг мы встретимся с ку-клукс-кланом!
— Думаю, это маловероятно. Они обычно не выходят так рано. И мы уже почти прибыли в Йон.
— Полагаю, Эдвард приехал домой раньше нас, — отметила Элси. — Интересно, как мои малыши провели свой первый визит в Розлэнд без своей мамы?
Вскоре она получила ответ на свой вопрос, поскольку, едва ступив на веранду, была сразу же окружена детьми, которые принялись наперебой рассказывать историю о том, как были ужасно напуганы.
Выразив им сочувствие, Элси принялась утешать детей, стараясь рассеять их страхи и подвести к прощению тех, кто поступил с ними так дурно (хотя ей стоило немало усилий самой сделать это).
Глава 10
Прощайте, и прощены будете.
Луки 6:37Калхаун Конли был крайне взволнован событиями вечера. Он любил свою кузину Элси и очень сожалел, что ее дети были так напуганы. Калхаун также глубоко уважал мистера Травиллу, и очень не хотел упасть в глазах этого джентльмена и своего кузена Хораса. Его так радушно принимали в Йоне и Оаксе (особенно в последнее время), но из-за этого неуместного происшествия он оказался в положении лжеца, и теперь вряд ли сможет рассчитывать на былое доверие.
Так размышлял Калхаун, сидя в одиночестве на веранде после отбытия экипажа из Йона. «Что мне делать?» — спрашивал он сам себя. — «Как мне вернуть их расположение?».
