Андрей Горбунов - Знакомство с Библией
Согласно этому второму рассказу, человек создан первым. То, что является первым в намерении – ведь человек – венец творения, – представлено здесь и как первое в исполнении. Как объясняют богословы, с точки зрения всего сотворенного человек является последним, потому что все ему подчинено, и поэтому в первом рассказе человек возникает в последнюю очередь. С точки же зрения самого человека, принимая во внимание его первенство, остальные создания появляются позже, чтобы удовлетворить его нужды. Отсюда логика второго отрывка. В сущности же, и там, и тут мысль одна и та же. Но во втором рассказе есть особый нюанс – человек предстает соработником Бога при окончательном устройстве мира.
Человек, несомненно, состоит из материального вещества. На это указывает уже само имя первого человека: Адам. Вернее, народная этимология этого имени, по которой Адам происходит от слова адама, или земля. Соответственно, Адам тогда буквально значит земляной, созданный из праха земли, «перстный». В этом земном начале, в тесной связи с материальным миром заключено сходство в изображении человека и животных. Но здесь есть и существенное отличие – это дыхание, исходящее от Бога и дающее жизнь человеку.
Человек нуждается в пище, и Бог производит на свет растения и дает их ему в пищу. Для человека Бог создает животных. Приводя их одного за другим перед человеком, библейский автор пластически выражает две мысли. Прежде всего, человек дает имена животным, и, следовательно, является их владыкой. Так всегда мыслили на Древнем Востоке: назвать – значит овладеть. Кроме того, человек проникает мыслью в их сущность, и этим снова утверждается превосходство человека. Однако человек понимает, что их ему недостаточно, что у человека нет помощника, подобного ему, и таким образом в третий раз подчеркивается различие между человеком и животными.
После этого закономерно следует рассказ о сотворении женщины. Бог создает женщину для человека, но уже не из земли. Она второе человеческое существо, а не что-то постороннее. Она взята от человека, создана из ребра Адама. При этом она изображена как равная мужчине, ибо более позднее время ее создания не есть подвластность. Подвластность появится позже как следствие грехопадения. Брак же по желанию Бога – моногамен (двое становятся одной плотью) и нерасторжим. Он создает связь более крепкую, чем неразрушимая связь между детьми и родителями. («Да оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и будут одна плоть», – говорит Бог.)
Итак, оба рассказа о творении человека взаимно дополняют друг друга, развивая одно и то же учение о человеке. В чем суть этого учения, или, выражаясь научным языком, библейской антропологии? Ответить на этот вопрос нам теперь не так уж трудно.
Библейский текст посредством своего образного языка представляет нам творение человека как исключительный по своему характеру акт. Речь идет не просто о творческом волеизъявлении Создателя, но, прежде всего, о некоем Божественном Совете, в котором христианские толкователи всегда видели указание на троичность Бога: «Создадим человека по образу Нашему, по подобию Нашему», – сказано в тексте.
Материальный мир не есть конечная цель творения. Материальный мир – только промежуточная форма творения, предназначенная для условий жизни и развития духовного существа, носящего в себе образ Бога. Именно таким существом является человек, который в иерархии тварей следует после ангелов, являясь, как сказано в Псалмах, лишь «немного» умаленным от них («Немного Ты умалил пред ангелами», Псалтирь, 8:6). По отношению же ко всем земным существам он занимает высшее место.
Таким образом, при создании человека речь идет не просто об очередной разновидности живых существ, населяющих землю, но о таком существе, которое Бог отличает от всей прочей твари как Свой образ в мире, т. е. Свое явление, Свое непосредственное отображение. Греческим словом икон (образ, икона) переводчики Септуагинты передали еврейское слово tselen, означающее буквально: явление, представительство, замена, равнозначность. Следовательно, как считают богословы, человеку дано господство над миром не как «управляющему» или поставленному свыше «надсмотрщику», но как царю и вождю, призванному привести все творение к его последней цели (логосу).
Особый характер сотворения человека Богом дополняется, согласно Библии, еще одним исключительным действием. Вспомним: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою». Никакая другая тварь не была создана Богом «собственноручно». Материалом для человеческого тела послужил «прах земной». Но эта земная глина была слеплена руками Самого Бога, Который вдохнул в нее Собственное дыхание и тем возвел человека на уровень «живой души».
Библеисты сообщают нам, что с незапамятных времен для евреев и вообще для семитских народов дуновение в лицо другого человека имело глубокий символический смысл. Это означало, что я передаю другому свое дыхание, т. е. нечто в высшей степени внутреннее, интимное – мое самосознание, мой дух. В самом деле, дыхание – основа жизни, признак, отличающий всякое живое существо. Поэтому, когда в Библии говорится о том, что Бог «вдунул» вылепленному из глины человеку Свое собственное дыхание, то этим утверждается придание человеку определенных признаков, свойственных Самому Божественному бытию. На библейском языке результат этой передачи выражен в том, что человек становится «душою живою».
Бог творит тело человека из готовых уже земных и стихийных начал и делает это совершенно особым образом – не одним Своим повелением, или словом, как было при создании других тварей, а Своим прямым действием. И это показывает, что и по телесной структуре человек с самого начала своего бытия является существом, превосходящим всех остальных тварей. Дыхание же жизни, полученное из уст Бога, делает человека существом, органически соединившим земное и небесное, материальное и духовное. Именно органически, ибо человек в Библии, как правило, рассматривается в единстве своей личности.
Отсюда прямым образом вытекает возвышенный взгляд на человеческое тело, характерный для всего Священного Писания. Тело должно служить спутником, органом и даже сотрудником души. Для Библии абсолютно не характерен платонический взгляд на тело как на темницу души, как на нечто изначально злое. В Священном Писании нет и следа презрительного отношения к плоти. Наоборот, апостол Павел говорит: «Никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь» (Ефесянам, 5:29). Пророк же Иезекииль предсказывает, что Бог даст Израилю вместо ожесточившегося «каменного сердца» «сердце плотяное» (Иезекииль, 36:26), т. е. послушное и отзывчивое.
Другое дело, что от самой души зависит – унизиться ли ей до того, чтобы стать рабой телу, или, руководствуясь духом, сделать тело своим послушным сотрудником. В зависимости от состояния души тело соответственно может представлять собой, выражаясь библейским языком, сосуд греховной нечистоты и скверны, но может стать и храмом Божиим вместе с душой.
Более того. С телесной смертью человека связь души и тела не прекращается навсегда. Ибо в момент всеобщего воскресения в конце мира человеческие тела восстанут в обновленном виде и опять уже навсегда соединятся со своими душами.
Еще более возвышен взгляд Библии на душу. Ведь душа представляет собой сущность, совершенно отличную от всего вещественного и стихийного, и имеет небесную природу. Она бессмертна и неразрушима.
Что же касается посмертного состояния души, то учение об этом в Библии неоднородно, и с течением времени оно претерпело важные изменения. Поначалу в Ветхом Завете состояние души по смерти изображалось как схождение души в преисподнюю, т. е. как безрадостное состояние в месте, где даже не слышно хвалы Богу. Души ведут в этой обители теней – или гиеоле – жалкое полудремотное состояние. И злые, и добрые там одинаково отторгнуты от Бога.
Но уже в Ветхом Завете, особенно ближе к Рождеству Христову, возникает надежда на то, что души праведных избегнут этого безрадостного состояния. Она есть в некоторых псалмах и в стихах пророков, говорящих, что меч Господень разрушит «врата шеола», и верные обретут не только бессмертие духа, но и новую жизнь в реальной полноте. Но особенно ясно учение о бессмертии души развито в Новом Завете. Это и неудивительно, поскольку само это учение является важнейшей частью веры христиан. «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века», – гласит символ веры.
И еще один момент. В Новом Завете слово душа и дух (разумеется, с маленькой буквы) подчас употребляются в одном и том же значении, но могут иметь и разный смысл. Так апостол Павел пишет: «…И ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранятся без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фессалоникийцам, 5:23).
