Дэвид Фридман - Иисус и апостолы исполняли Тору
‹себоменэ тон Тэон› (греч. «чтущая Бога»). Значение выражения «боящиеся Бога» (
‹йирэй Гашем›), отчасти соответствующего
‹герей га-шаар› – «прозелиты [стоящие у] врат», играет для нас решающую роль, помогая понять, кем была Лидия, а также ответить на вопрос о соблюдении Торы Шаулом. В своем очерке категорий, на которые в первом веке делили язычников и обращенных, Патриция Фишер сообщает, что обозначение «боящиеся Бога» относилось к «той специфической группе язычников, которые участвовали в синагогальном служении и принимали иудейское вероучение и иудейский образ жизни для себя, так что лишь совсем немногое отделяло их от формального обращения».[51]
Кроме того, так называли язычников, уверовавших в Бога Израилева, соблюдавших ритуальную чистоту и законы кашрута у себя дома. Фишер также замечает, что они были очень важной составляющей иудейских общин рассеяния. Это заметно, если мы обратим внимание на важность роли Лидии в ее иудейской общине. Поулисон также отмечает, что нет свидетельств о протестах иудейской общины Филипп или окружающих областей против их (Шаула и его окружения) поведения.[52] Если бы Шаул и его спутники остановились в ритуально нечистом окружении, мы ожидали бы тех или иных проявлений протеста против их неуважения к Торе и иудейским обычаям со стороны местной иудейской общины. По меньшей мере, это могло бы серьезно помешать им в распространении вести о Мессии среди своих собратьев.
Кроме того, зачем находилась бы Лидия среди собравшихся на берегу реки в Субботу, если бы она не соблюдала Тору как «боящаяся Бога»? Таким образом, мы видим, что равви Шаул не отступает от своего верного Торе образа жизни, находясь в Филиппах на попечении у Лидии и при ее материальной поддержке. Освободившись из заключения, Шаул вновь возвращается в свою ритуальную иудейскую среду в доме Лидии. В конечном счете, если бы Шаул находился в Филиппах в некошерном окружении, он не смог бы, будучи в здравом уме, утверждать то, о чем говорит в Деян. 28:17. Значение этого стиха мы обсудим в следующих разделах данной главы.
Соблюдение Торы в заключении
Читая Деян. 16:21-36, мы сталкиваемся с новой проблемой, связанной с соблюдением Шаулом Торы. После его чудесного освобождения из уз (см. Деян. 16:26-28) и обращения тюремщика (см. стт. 28-34) Шаула приводят в дом тюремщика и заботливо принимают (см. стт. 33-35). На первый взгляд все выглядит так, будто Шаул не только по доброй воле остается в некошерной обстановке, но и вкушает там пищу. Кажется, что он нарушает мицвот Торы. Но в действительности Шаул следует послаблениям, которые предполагает в такой ситуации иудейский обычай и раввинистические толкования Торы.
Хотя Шаул был освобожден от своих уз вмешательством сверхъестественных сил, он продолжал подчиняться тюремщику как представителю властей. Он не убегает от тюремщика и не скрывается от него. Он даже останавливает тюремщика, когда тот пытается наложить на себя руки (см. стт. 27-28). Стихи 35 и 36 показывают, что Шаул считает себя заключенным римских властей, пока не получает официального приказа об освобождении (на рассвете следующего дня; см. ст. 35). Шаул мог бы бежать, особенно в том случае, если бы тюремщик покончил с собой, но он уважал власть и человеческую жизнь как таковую и не мог позволить ему сделать это.
Что касается мотивов такого поведения Шаула, то дело в том, что, отправляясь в дом тюремщика неиудея, он не совершает ничего неприемлемого для иудея. Согласно раввинистической галахе этого времени, поскольку Шаул был узником у язычников, он имел право принимать некошерную пищу в виде компромисса во имя сохранения жизни. Не будем забывать, что он был жестоко избит (см. ст. 23), а потому нуждался в пище, чтобы его физическое состояние не ухудшилось. Как замечает Поулисон: «Находясь под стражей, иудеи имели право, в случае необходимости, вкушать запрещенную пищу; однако они старались по возможности устроить так, чтобы пищу им приносили их товарищи иудеи» (см. Деян. 14-16; 23:16; 24:23; 27:3; 28:10).[53]
Если бы Шаул мог выбирать, он предпочел бы не оказываться в ритуально нечистой обстановке. Но в данной ситуации это некошерное окружение не делало Шаула нарушителем Торы. Мы по-прежнему видим, что он вполне последовательно ведет жизнь, отвечающую требованиям Торы. В данном случае, учитывая обстоятельства, был избран дозволяемый галахой смягченный вариант соблюдения мицвот. Если бы это было не так, то в Деян. 28:17 Шаул не мог бы сказать: «Мужи братия! не сделав ничего против народа или отеческих обычаев, я в узах из Иерусалима предан в руки Римлян» (греч.
‹Эго… уден энантион пойэсас mo лао э тойс этеси тойс патроойс›).
Как мы читаем в 17-й гл. Деяний, находясь в Фессалониках, Шаул также последовательно демонстрирует вполне согласное с Торой поведение: «Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний [преподавал драшот из Танаха]» (ст. 2). Здесь мы вновь видим уже привычную нам практику Шаула соблюдать Субботу согласно местным обычаям. Подобным образом говорится о посещении Верии: «Они прибыв, пошли в синагогу Иудейскую» (Деян. 17:10). Их часто приглашают в дома иудеев, что свидетельствует об особом уважении и вместе с тем предполагает соответствующее ритуальное окружение (как в случае с Иасоном в Деян. 17:7 и вышеупомянутой Лидией в Деян. 13).
В следующем месте назначения Шаула, в Афинах, он продолжает свою обычную практику, участвуя в собраниях и уча в синагоге (см. 17:17). В Коринфе, следующем пункте его путешествия после Афин, подобная практика продолжается. Он «остался» в доме мессианской пары Прискиллы и Акилы (см. 18:3). Здесь употреблен греческий глагол
‹эменен›, что означает «обитать» или «жить» где-либо. Занимаясь тем же ремеслом, что и Прискилла с Акилой (см. 18:3), живя и работая с ними и будучи, как и они, мессианским иудеем, Шаул мог оставаться в ритуально кошерном окружении. В Коринфе Шаул также живет своей обычной жизнью соблюдающего Тору иудея. В Деян. 18:4 мы читаем: «Во всякую же субботу он [Шаул] говорил в синагоге». В ст. 7 той же главы мы видим, насколько важна для Шаула ритуальная чистота его окружения: «И пошел оттуда, и пришел к некоторому чтущему Бога, именем Иусту, которого дом был подле синагоги».
«Подле», точнее «смежный», ст. 7 по-гречески
‹сюноморусос›. Это значит «граничащий с чем-либо».[54] В Средиземноморье того времени (впрочем, как и сегодня) синагоги обыкновенно были пристроены к другому зданию. Я подозреваю, здесь перед нами тот же самый случай. Если аналогом греческого
считать еврейское
‹самух›, то Иуст был боящимся Бога, жившим по соседству с синагогой. Вдобавок Иуст скорее всего вел иудейский образ жизни и соблюдал мицвот.[55] Отметим греческое выражение, относящееся к Иусту:
‹себоменос тон Тэон› - «боящийся Бога» (см. 18:7). К той же самой категории принадлежали Лидия и Корнилий – язычники по происхождению, жившие как иудеи в соответствующей ритуальной обстановке.
В данном случае некоторые обращают внимание на то, что Шаул оставляет общество Прискиллы и Акилы и их дом и отправляется вместе с верующими из язычников, чтобы начать свое новое служение язычникам (следуя сказанному в ст. 6). Это представление не согласуется с Писанием и с тем, что мы уже видели в отношении соблюдения Шаулом Торы. Утверждать, что Шаул оставил свой народ и его обычаи, значило бы превратно толковать этот стих. Иуст обеспечил для Шаула ритуально чистую обстановку на все полтора года, пока Шаул оставался в этом городе. Как отмечает Поулисон, «Дом Иуста находился по соседству с синагогой». Кроме того, «Шаул и его спутники оставались там полтора года, и у нас нет ни одного свидетельства о том, что их поведение вызывало недовольство [со стороны иудейской общины Коринфа]».[56]
Мы также видим, как Шаул завершает свое второе путешествие в качестве эмиссара в Эфесе дальнейшим доказательством своего соблюдения Торы. «Сам [Шаул] вошел в синагогу и рассуждал с Иудеями. Когда же они просили его побыть у них долее, он не согласился» (Деян. 18:19-21).
Иудей, не соблюдающий Тору, вряд ли мог произвести такое впечатление на иудейскую общину Эфеса. Если бы Шаул не соблюдал Тору, его не пригласили бы вновь говорить и учить как раввина. Открытость этой общины к Шаулу связана с его приверженностью Торе. Как образованного фарисея из Израиля с вестью, основанной на Торе, его (по крайней мере, поначалу) принимают с большим воодушевлением.
Писания равви Шаула
