Ольга Голосова - Толкования на Евангельские притчи. «Рече Господь…»
Идите, вооружившись палицею веры и слова Божия, впереди стада, не стойте, ведите его на жизненные пажити по пути ко спасению вечному. Зачем идти впереди, зачем нужно непременно вести? Да, нужно. По большой дороге, по раскатанному пространному пути жизни идти всякий умеет. А путь к Царствию Небесному нужно указать. И пальцем нужно указать. Но этого мало, нужно и опытом жизни указать, не только куда идти, но и как пройти. Ведь путь к Горнему Иерусалиму узок, скалист, тернист, усеян соблазнами, изрыт пропастями, там змия ползет, там лев ходит рыкая, иский кого поглотити. Нужно бодрствование, нужна духовная опытность, нужен пример высокой христианской жизни. Покажите же если и не высокий, то хотя простой пример скромной христианской жизни, верной заветам отцов.
А то посмотрите, вот юноша-пастырь, увлекшись вторым из своих юношеских идеалов, сел в добрую телегу жизни, да и покатил от своих овец, покатил по большой, истравленной, по утоптанной, по загаженной, по углаженной, по широкой, по покатой дороге. По-видимому, и прихожане догадываются, что как-то неладно делается с нашим отцом духовным: кажись, он катит чуть ли не прямо на дно адово. Погнался за житейскими развлечениями, удобствами, интересами, за ними одними чуть не исключительно. Вот завелось теперь, что у него и вид для прихожан чуждый, воротнички вот, стриженные волоса, в зубах известное ненавистное народу в священнике, а подчас и в руках развлечение, удовлетворение пустой прихоти. Пусть бы вот муллы магометанские надели полусюртуки, отпустили воротнички, подрезали бороды, да взяли игральные изображения со сткляницами в руки, — что сказали бы о них тогда их единоверные мусульмане? А мы спорим, начинаем отвергать в принципе обязательность старообычной священнической внешности, которая мелочью кажется только легкомыслию. И вот пастырь духовный укатил по большой мирской дороге, устранился от старозаветных житейских обязательных для священника обычаев, оторвался от простоты жизни своих овец. А овцы разбрелись по разным дебрям, пастыря знать не хотят, хотя пастырю они и очень нужны.
Для чего нужны? Для чего… Да ведь он же пожертвовал для них собою. Ведь по окончании учебного курса ему открыты были все пути жизни, так, по крайней мере, ему самому казалось. А он закабалил себя для священства. Да ему же жить нужно. Дом нужен, который прихожане обязаны ему построить. Да и ругу собрать, да и денег дать. Ведь у него же жена, дети, и много их. Нужно ж их прокормить, воспитать, в университеты разослать. Ведь уважительность этих нужд очевидна для всякого. И выходит последняя беда горше первых. Пастырь не идет или идет впереди овец лениво — худо. Пастырь знакомого пастырского голоса им не подает — худо. Пастырь оторвался от жизни овец, удаляется от них, погнался за житейскими удобствами иного рода и характера, норовит покатить по мирской утоптанной дороге — еще хуже. Но самое худое, когда пастырь очутился сзади овец, когда погнался за ними, для чего? Да чтобы стричь их, только всего. Нужно же, по крайней мере, клок шерсти получить с каждой из них. Посмотрите, прочитайте известную главу из пророка Иезекииля, подумайте, не похоже ли? Так говорит Господь Бог: горе пастырям Израилевым, которые пасут сами себя. Не стадо ли должны пасти пастыри? Вы едите тук и волною одеваетесь, а стада не пасете. Слабых вы не укрепляли, и больной овцы не врачевали, и пораненной не перевязывали, и потерянной не искали, а правили ими с насилием и жестокостью. И развеялись овцы без пастыря, и рассеявшись, сделались пищею всякому зверю полевому. Блуждают овцы Мои по всем горам, и по всякому высокому холму, и по всему лицу земли рассеялись овцы Мои, и никто не разведывает об них, и никто не ищет их. За то, пастыри, выслушайте слово Господне. Так говорит Господь Бог: вот, Я — на пастырей, и взыщу овец Моих от руки их, и не дам им более пасти овец, и не будут более пастыри пасти самих себя, и исторгну овец Моих из челюстей их, и не будут оне пищею их (см.: Иез. 34, 1–10). Вы только вообразите эту картину: духовного пастыря, который, расставив руки, бежит за овцами, чтоб ухватить и остричь их, а овцы от него вроссыпь, всякая спасается как только может. Не с натуры ли? Вообразите и продолжение этой картины: вот он беспомощно вопит на весь свет: да помогите же, добрые люди, пособите поймать и остричь их: вишь, они все разбегаются… Жаль, конечно, жаль и пастыря, и овец. Когда-то в очень старые годы, была и у самих пастырей палка, чтобы загонять овец, даже для того, чтобы стричь их. Затем эта палка очутилась и употреблялась только в руках гражданской власти. А теперь, увы, вовсе почти не употребляется в этих видах. Пастырям приходится пасти себя, пася стадо по заповеди апостола: пасите не нуждою, но волею, ниже неправедными прибытки, но усердно, — и по притче Христовой: овцы глас его слышат и пред ними ходит, и овцы по нем идут, яко ведят глас его. По чуждем же не идут, но бежат от него.
Самое же последнейшее горе изображено у пророка Малахии, и также списано с натуры, с нашего последнего времени. Говорит Господь Саваоф вам, священники, бесславящие имя Мое. Вы говорите: «чем мы бесславим имя Твое?» Тем, что говорите: «трапеза Господня не стоит уважения». Вы хулите имя Мое тем, что говорите: «трапеза Господня не стоит уважения», и доход от нея — пища ничтожная. Притом говорите: «вот сколько труда!» И пренебрегаете ею… Если вы не послушаетесь, и если не примете к сердцу, чтобы воздавать славу имени Моему, говорит Господь Саваоф, — то Я пошлю на вас проклятие, и прокляну ваши благословения, и уже проклинаю, потому что вы не хотите приложить к тому сердца… Ибо уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа. Но вы уклонились от пути сего, для многих послужили соблазном в законе, разрушили завет Левия, говорит Господь Саваоф. За то и Я сделаю вас презренными и униженными пред всем народом, так как вы не соблюдаете путей Моих (см.: Мал. главы 1 и 2).
Часто думалось и думается, вот в Апокалипсисе говорится: гряду к тебе скоро, и двигну светильник твой от места своего, аще не покаешися (Откр. 2, 5). Не выполняют ли это прещение Господа все эти массы духовного юношества, которые бегут вон из духовного звания, которые говорят: трапеза Господня не стуит уважения и доход от нея тща ничтожная; притом говорят: вот сколько труда, и пренебрегают ею?! Светильник наследственного избрания Божия от древних духовных родов явно передвигается в другие новопризываемые на церковное служение роды. Аминь.
Никанор Одесский и Херсонский (Бровкович), еп. Поучение в день иже во святых отца нашего Иоанна Златоустого // «Странник». СПб., 1884. Том III. С. 395–410.Б. И. Гладков
Фарисеи считали себя непогрешимыми руководителями еврейского народа и истолкователями данного Богом Закона; потому-то они с насмешкой и спросили у Иисуса: неужели и мы слепы? Объяснив им ответственность их за то, что они видя не видят, Христос в иносказательной, не сразу понятой ими форме разъясняет им, что они не могут считаться добрыми пастырями народа, так как думают больше о своих личных выгодах, нежели о благе пасомых ими, и потому ведут их не к спасению, а к гибели. Для наглядности Он сравнивает народ со стадом овец, а руководителей народа — с пастырями этого стада. В восточных странах стада овец загоняли на ночь для охранения от воров и волков в пещеры или нарочно устроенные для того дворы, причем в один двор нередко загоняли стада, принадлежащие разным хозяевам; утром привратники открывали пастухам двери двора, пастухи входили в них, отделяли свои стада от чужих, называя своих овец по именам, и выходили на пастбища; овцы узнавали своих пастухов по голосу и виду, слушались их и выходили за ними. Воры же и разбойники не смели войти в охраняемые стражею двери двора, а перелезали тайно через ограду. Все это было прекрасно известно фарисеям. И вот, беря такой общеизвестный пример, Христос говорит: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса (Ин. 10, 1–5).
Фарисеи не поняли Иисуса; впрочем, мысль, положенная в основу этого иносказания, не была еще Им высказана вполне, и потому Он, продолжая Свою речь, сказал: истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам… кто войдет Мною, тот спасется (Ин. 10, 7, 9).
Теперь стало ясно, что Он говорит об основанном Им на земле Царстве Божием, Царстве людей, соединенных верою в Него и любовью к ближним. Это Царство Он уподобляет двору овец; но так как во двор надо пройти через двери, а в Царство Божие можно войти не иначе, как уверовав в Него, то Он и называет Себя тою дверью, которая ведет в это Царство.
