Иеромонах Дамаскин (Христенсен) - Не от мира сего
В те же дни наблюдали отцы и иное проявление дьявольской зависти. Сразу, как только приехал архиеп. Антоний, из лесу раздались жуткие крики, от которых кровь стыла в жилах. Отец Герман решил, что какой‑то зверь угодил в капкан и послал проверить. Но таинственный крик двигался по лесу. Слышался он и ночью, и на следующий день во время литургии и рукоположения. Стихли крики, когда архиепископ уехал. Может быть, то кричала рысь (очень похоже на истошные вопли женщины). Но ведь никогда ранее, ни потом отцы не слышали подобного. И решили, что это неспроста.
Новый день принес новые заботы. Джулия, решив, что отцы заодно с владыкой–еретиком, собиралась забрать Феофила. Никакие разумные доводы о. Серафима не помогли. Тогда о. Герман в церкви сам поговорил с мальчиком: «Ты уже взрослый. И сейчас придется принимать решение, твоя мать хочет забрать тебя отсюда. Молись. Если надумаешь остаться, мы тебя в обиду не дадим».
Долго не раздумывая, Феофил сразу ответил согласием. Он укрылся в алтаре, пока о. Серафим пытался договориться с Джулией. Наконец, забрав двоих других детей, она уехала, более ни словом не обмолвившись о Феофиле. Позже даже присылала деньги и благодарила отцов за заботу о мальчике.
В понедельник о. Герман позвонил еп. Нектарию в Сиэтл. Самому ему очень не хотелось ехать туда на рукоположение, к тому же, как отмечал о. Серафим, «он еще не расстался с сомнениями относительно воли Божией». Еп. Нектарий согласился сам приехать к ним в четверг. Дал согласие и о. Алексей Полуэктов. (Для рукоположения полагается присутствие двух священнослужителей.)
17/30–го декабря в день пророка Даниила было назначено рукоположение. Накануне выпал снег, покончив с засухой: с сентября не было ни капли дождя. После всех искушений на пути к священству, отцы увидели и в этом знамение Божией благодати.
Поначалу они боялись, как бы из‑за снегопада не сорвалось их посвящение. Но снега выпало немного, и о. Серафим успешно доставил еп. Нектария на монастырском грузовике. Приехали также о. Алексий Полуэктов с сыном Илией, Барбара Мак–Карти, Владимир Андерсон с семьей, Алексей Янг и прихожане из Этны.
Еп. Нектарий не только рукоположил о. Германа во иеромонахи, но и посвятил двоих — Владимира Андерсона и Джорджа Уильямса — во чтецы. За праздничной трапезой собралось 22 человека, и, как отметил о. Серафим, «все ликовали духом». На следующий день, о. Герман впервые служил Божественную литургию, буквально «со страхом и трепетом», как подметил о. Серафим.
ЕП. НЕКТАРИЙ РЕШИЛ, что рукоположение о. Серафима во дьяконы состоится на следующее воскресенье в кафедральном соборе. В субботу вечером о. Серафим уехал в Сан–Франциско, оставив троих паломников: в воскресенье они будут петь на клиросе и причащаться Святых Тайн у о. Германа. К отъезду о. Серафима опять выпал обильный глубокий снег. «В Сан–Франциско шел дождь — тоже знамение благословения Божия на наше рукоположение, да и всей нашей жизни», — записал потом о. Серафим. Вот как он рассказал о своей поездке в Сан–Франциско: «Опоздав на вечерню в соборе, о. Серафим встал на клиросе и помогал петь и читать. Сослужили два протодьякона, торжественно и величественно, великолепный собор, прекрасные фрески. (Их написали уже после того, как Братство переселилось в Платину.) Воздействие потрясающее, но о. Серафиму здесь не очень уютно, он словно агнец на заклание. После службы поехал в Пало Альто на исповедь к о. Спиридону, и тот взял с о. Серафима клятву верности и послушания Архиерейскому Собору. Боясь, что «послушание окажется непосильным», если о. Серафима начнут «гнуть» против его воли, о. Спиридон сказал, что в обиду не даст и что клятву он принимает с некоторыми оговорками, случись в них необходимость. Однако клятва эта всё же смутила о. Серафима. Он вступает во священный сан, но не приемлет «бездушного повиновения»».
20–го декабря/2–го января — день рукоположения о. Серафима во диаконы — поминался св. прав. Иоанн Кронштадтский, этот день, как мы уже знаем и памятью блаж. Иоанна (Максимовича). Далее летопись гласит: «Немного поспав, о. Серафим пришел в собор еще до начала литургии, спустился в усыпальницу блаж. Иоанна, испросил благословения. Духовенство настроено прохладно, но не враждебно. Отец Николай Домбровский сказал: «Ну, теперь ты будешь таким же, как мы». Протодьяконы были весьма предупредительны. Во время рукоположения еп. Нектарий очень волновался, но не так, как при возведении в сан о. Германа. Собор был переполнен. (На литургии даже присутствовала великая русская балерина Наталья Макарова с новым мужем–арабом). После литургии еп. Нектарий произнес краткое напутствие, подарил о. Серафиму четки и благословил продолжать «сугубо воцерковленную жизнь» в пустыни. По потреблении Святых Даров, о. Серафим вместе с еп. Нектарием спустились в усыпальницу архиеп. Иоанна, отслужили в присутствии нескольких человек, в том числе и Андерсонов, панихиду».
Почти весь день провел о. Серафим с еп. Нектарием, они пообедали вместе, навестили его болящую сестру Веру. А вечером он служил первую службу в сане дьякона — полиелей свят. Петру, митрополиту Московскому. На следующее утро он сослужил литургию с о. Николаем, «хотя очень неуверенно, но и без срывов», как сам писал впоследствии.
В понедельник он еще раз повидался с еп. Нектарием, навестил детей Джулии и взял их с собой — они рвались в гости в монастырь на Рождество. Потом заглянул в Беркли к Елене Юрьевне Концевич и поехал домой. «Еще в Сан–Франциско, — отметил он в летописи, — я понял, что‑то неладно с машиной: мотор тарахтит, стучит как‑то странно и движется грузовик неровно. По дороге его остановила дорожная полиция: водители попутных машин сигналили грузовику о. Серафима фарами, видели, как он виляет по дороге, и решили, что за рулем пьяный. Полицейские, удостоверившись, что о. Серафим трезв, попросили ехать осторожнее. Да, дьявол, несомненно, мстил ему за преизбыточную благодать: исполниться Святого Духа — и быть обвиняемым в пьянстве[65]. Но Бог нас не оставляет.
Отец Серафим с ребятами заполночь всё же доехали до монастырской горы и увидели, что дорога занесена глубоким снегом. Пришлось ночевать в холодном грузовике, а с рассветом, надев на колеса цепи, двинулись в гору. Но на середине машина встала, и пришлось остаток пути добираться пешком. Они пришли в монастырь усталые, но довольные. Утреня уже кончилась, а литургия в тот день не ожидалась — кончились просфоры. Но поскольку о. Серафим привез немного из Сан–Франциско, о. Герман всё‑таки совершил лутургию».
ТЕПЕРЬ ЕМУ ПОМОГАЛ и диакон о. Серафим. В течение первых сорока дней по рукоположении о. Герман, как требовал церковный устав, служил литургию ежедневно.
Вскоре после возвращения о. Серафима из Сан–Франциско подоспело Рождество. «Днем, — писал о. Серафим, — пили чай в Царской часовне, дарили друг другу подарки. Мальчишкам — радость, а паломникам поучительно, они проникаются духом праздника. В этом году у нас, пожалуй, самое счастливое Рождество. Оно — венец нашему самому трудному году».
Через две недели на Крещение впервые воду освящал свой монастырский батюшка, а потом совершали с ней долгие крестные ходы по лесу. Получив благодать священства, отцы — по выражению о. Спиридона — могли теперь и «воздух освящать».
Примерно через месяц произошло одно любопытное «чисто случайное» событие. Мария и Соломония, хотя и решили служить Богу в Православии, не порывали связей с протестантской организацией, где их не отпускали, пока не найдется кем заменить их в работе. Что ж, это разумно и справедливо, решили женщины. Однако пошел слух, будто они связались с какой‑то чудной сектой, где долгобородые старцы в черных рясах читают молитвы по книге, вместо того чтобы молиться произвольно.
Однажды февральским вечером мимо монастыря проезжал некий молодой человек, и машина его увязла в снегу. Он попросил отцов помочь. Разговорились. Звали молодого человека Уолтер, он приехал в Калифорнию из Нью–Йорка и «случайно» оказался на горной дороге. Но самое удивительное то, что он ехал на замену Соломонии! Узнав всю историю, он изумился не меньше отцов. Таким необъяснимым образом Господь решил показать протестантам, что их бывшие работницы попали в хорошие руки.
Не прошло и месяца, как Мария и Соломония освободились от своих обязанностей, и Барбара увезла их в монастырь. Позже к ним приезжали в гости друзья–протестанты, и шестеро из них перешли в Православие.
ВЕЛИКИЙ ПОСТ В 1977 ГОДУ принес монастырю новые испытания. У отцов прибавилось церковных забот, они служили литургию, приезжали больше паломников — на печатание книг и журнала времени, равно и сил, не оставалось. Долгие великопостные службы были тяжким испытанием для всех. Усугубляли жизнь и обильные снегопады. На машине в Платину было уже не проехать, и приходилось пешком на руках переносить печатный станок в монастырь. Не мог поэтому заехать к ним и еп. Нектарий, чтобы увезти о. Серафима на рукоположение во священники. Решили, что лучше совершить его в монастыре на Пасху.
