Иеромонах Дамаскин (Христенсен) - Не от мира сего
В воскресенье госпожа Харви снова приехала в монастырь — забрать Диму. В понедельник ему предстояло взять и свою машину, и джип, который ему нужно было пригнать в монастырь. Но когда он наконец добрался до мастерской, то джип ему взять не разрешили (привез‑то его в ремонт другой человек). В монастырь Дима всё‑таки вернулся, даже привез буксирный трос (назавтра пригодится).
Назавтра как раз пришелся праздник вмч. Екатерины. После заутрени о. Серафим с Димой поехали в Сан–Франциско (на только что отремонтированной Диминой машине) отдать в переплетную мастерскую тираж «Летописи почитания блаж. Иоанна Максимовича», а на обратном пути забрать злополучный зеленый грузовик и на буксире привезти в монастырь.
Шины у Диминой машины сношенные, так что в любую минуту могли подвести. Однако до Сан- Франциско доехали без приключений.
Заглянули в Беркли, в библиотеку. На обратном пути заехали за нашим зеленым грузовиком. Удивительное «совпадение»: мастерская находилась на улице Екатерининской, а сегодня праздник св. Екатерины!
Димина машина скрипит, кряхтит, но тянет нашу «развалюшку». Дима даже боится ехать. За руль сел о. Серафим. Похоже, ночевать придется в дороге, ехали очень медленно. И вдруг машина, непослушная более рулю, оказалась на встречной полосе. Слава Богу, дорога была пуста! Потом ее развернуло и она свалилась в кювет, потащив за трос Димину машину, которая встала на дыбы, на землю полился бензин. Ни о. Серафим, ни Дима не получили и царапины, даже не испугались. Отец Серафим сказал: «На твоих глазах, Дима, свершилось чудо!» Кажется, дьявол делает всё, чтобы уничтожить нас, а Господь охраняет, в чём мы убеждаемся воочию. Значит, нечто важное ждет нас впереди!
Вызвали полицию. Удивительно, нас даже не оштрафовали (обошлось без аварий и жертв), не пришлось ничего доказывать и страховой фирме. Наш многострадальный зеленый грузовик увезли в местечко Уинтерс за 25 миль отсюда, а о. Серафим и Дима поздно ночью вернулись в монастырь на Диминой изрядно помятой машине.
На следующий день Дима с Константином поехали в Рединг (забрать из мастерской джип и купить новый грузовик). В пути «подсел» аккумулятор, но ничего, добрались. Сторговали грузовик за приемлемую сумму, договорились приехать за ним назавтра и вечером отправились восвояси.
Отец Серафим и Константин поутру забрали грузовик, хотя хозяин и не отремонтировал его до конца, из‑за чего потом у нас возникло множество хлопот».
Но треволнения с машинами были лишь «цветочками». Потом отказал линотип, и только огромными усилиями о. Серафима его удалось починить. Три месяца кряду в Калифорнии стояла страшная засуха, в декабре положение стало угрожающим. В летописи о. Серафима появились следующие слова: «И это косвенно связано с нашими искушениями!»
Самое большое испытание ждало отцов в отношениях с Константином. С неделю прожил он в монастыре, тщетно пытаясь побороть страсть к пьянству и курению. Отец Серафим писал: «По ночам он сбегает в Платину и напивается. После чего у него просыпается необыкновенная злоба к о. Герману (может, так он отчасти выражает протест любой «власти»). Не в силах терпеть долее, он однажды вечером с проклятиями в щепки сломал посох о. Германа. В другой раз, когда к нам приехали паломники, он демонстративно устроился на ночлег под открытым небом близ дороги у первого поворота, что, конечно, отметили наши гости. Наконец ему сказали, что так вести себя нельзя, если он хочет оставаться при монастыре, или мы можем отвести его в Рединг. Он признался о. Серафиму, что не верит никому в монастыре, что терпеть не может отцов, что им нужны лишь его деньги и далее в том же роде. На следующий день, работая в нашем «сарае», он вдруг истошно закричал: «Когда ближайший автобус до Рединга?» Отец Серафим тут же усадил его в машину, довез до Рединга, дал денег и еды, чтобы добраться до Сан–Франциско. Видимо, Константин пока способен жить лишь ради собственных удовольствий. Уехал он — и отошли бесовские искушения. А через несколько дней началось воистину излияние благодати.»
11/24–ГО ДЕКАБРЯ, накануне дня памяти преп. Германа Аляскинского, в монастырь на престольный праздник прибыло много паломников. Первой приехала с двумя детьми Джулия, мать Феофила. И у нее на подъезде к Платине забарахлила машина (что стало в ту пору едва ли не обычным явлением). Вечером, перед самой службой, неожиданно появился архиеп. Антоний с дьяконом Андреем.
Отец Герман, всё еще страшась и сомневаясь по поводу будущего рукоположения, молил Бога, чтобы архиепископ не приезжал. «Ну, сейчас сразу же и возьмется за нас!» — взволнованно шепнул он о. Серафиму, встречая Владыку у ворот.
Первым шел дьякон. Он успел шепнуть о. Герману: «Владыка будет упрашивать вас принять сан — только сохраняйте спокойствие».
Войдя в монастырский двор, архиепископ увидел, как по глубокому снегу идут к церкви паломники. Отцу Герману нечего было возразить: сейчас, в отличие от времен их пострига, они уже были не одинокими лесными отшельниками. Архиепископ считал гостей, прибывших на праздник, паствой отцов. А пастве нужен пастырь.
По традиции Владыка Антоний уединился в Царской часовне с о. Германом. «Дорогой мой, еп. Нектарий сообщил мне, что вы не будете возражать против рукоположения. Митрополит велел мне умолить вас принять сан. Иначе люди подумают, что вы возгордились. Все эти годы, согласитесь, я не очень докучал вам.»
Отец Герман пригласил в комнату о. Серафима. Вдруг Владыка упал перед отцами на колени — на мгновение — и тут же поднялся. «Прошу вас, не отказывайтесь. Обещаю оставить вас в покое».
Дрогнула чувствительная русская душа о. Германа, расстроила ее мольба Владыки и забылись старые обиды. В конце концов, ему стало жалко Владыку, увы, подвластного другим людям.
- Вы обещаете не трогать нас? — переспросил о. Серафим. — Если так, то мы принесем вам много пользы в священстве.
- Обещаю! — заверил архиепископ. — Даю вам возможность делать всё по вашему разумению. Я вас не трону. Для вашего же блага. Отец Герман заговорил было о прошлых раздорах. Но Владыка сказал лишь, что такое не редкость в церковной жизни и всё это не должно мешать отцам служить Богу. И добавил, что они прошли уже изрядный путь, и поворачивать вспять — настоящее предательство.
Отцам вспомнились слова еп. Нектария. Видно, пришла пора создавать новую «пустынь на задворках», вне мертвящих структур «официальной» Церкви, чтобы протянуть руку помощи американским новообращенным — сами они вряд ли примкнули бы к Православной Церкви. И ради этого стоит пожертвовать собственным благополучием. Что ж, если архиепископ обещает свободу действий, их миссия может быть успешной. И отцы согласились принять сан, памятуя (благодаря посредничеству еп. Нектария и архиеп. Андрея), что митроп. Филарет понимает их намерения.
Отец Серафим попросил, чтобы рукополагал их еп. Нектарий. «Вот и отлично, — согласился архиеп. Антоний, прекрасно понимая в чём дело. — А о. Германа я посвящу во диаконы завтра же». Что он и совершил за литургией на следующий день. Столь неожиданный поворот событий засвидетельствовал Алексей Янг с семьей — они приехали утром. После литургии все торжественно прошли крестным ходом вокруг церкви, а затем приступили к праздничной трапезе.
Праздник испортила Джулия. (Как говорил о. Серафим, «дьявол из зависти решил нанести удар, дабы омрачить радость духа».) Она была прихожанкой «сверхправильного» прихода, и не успел приехать Владыка Антоний, как она начала вопить, что он «еретик», «католик», поскольку позволяет сестрам из монастыря игуменьи Ариадны держать на фронтоне изображение «святого сердца»! Она и братию обвинила в «беспринципности», утверждая, что лишь «греки» сохранили вероучение в чистоте и целостности. Целые сутки она пряталась в крытом грузовике отцов, отказываясь идти в церковь, пока архиеп. Антоний не уедет. Она не пошла даже на литургию. «Конечно, она явно не в себе, — писал о. Серафим, — но не характеризует ли ее поведение опасный курс, который избрали ее духовные наставники и их последователи — это грозное предзнаменование. Но Бог, конечно, не оставит нас Своею благодатию в борьбе с подобными искушениями».
В те же дни наблюдали отцы и иное проявление дьявольской зависти. Сразу, как только приехал архиеп. Антоний, из лесу раздались жуткие крики, от которых кровь стыла в жилах. Отец Герман решил, что какой‑то зверь угодил в капкан и послал проверить. Но таинственный крик двигался по лесу. Слышался он и ночью, и на следующий день во время литургии и рукоположения. Стихли крики, когда архиепископ уехал. Может быть, то кричала рысь (очень похоже на истошные вопли женщины). Но ведь никогда ранее, ни потом отцы не слышали подобного. И решили, что это неспроста.
Новый день принес новые заботы. Джулия, решив, что отцы заодно с владыкой–еретиком, собиралась забрать Феофила. Никакие разумные доводы о. Серафима не помогли. Тогда о. Герман в церкви сам поговорил с мальчиком: «Ты уже взрослый. И сейчас придется принимать решение, твоя мать хочет забрать тебя отсюда. Молись. Если надумаешь остаться, мы тебя в обиду не дадим».
