Илья Басин - Чтение Священного Писания. Уроки святых, подвижников, духовных учителей Русской Церкви
Начиная с 1956 г. Московская Патриархия получила возможность издавать Писание, не поступавшее, правда, в свободную продажу. Экземпляры Библии стали появляться в России также благодаря смельчакам, установившим нелегальные связи с западными христианами. Но все эти изменения ощущались лишь в Ленинграде и Москве. Обладатели Священного Писания ощущали потребность в комментариях, поэтому большим успехом пользовались нелегально ввозимые в страну Библии, выпущенные брюссельским издательством «Жизнь с Богом», содержащие солидный комментарий и обширный научный аппарат.
Итак, очертить даже общий абрис истории чтения Священного Писания православными христианами в нашей стране в недавнем прошлом очень непросто[66]. Но мы точно знаем, что лучшие приходские священники старались в те времена поддерживать любовь к Слову Божию, по возможности снабжали им паству и оставили уроки чтения Писания. Прежде, чем говорить о них, обратимся еще раз к опыту православных христиан из числа русских беженцев. Речь пойдет о владыке Антонии (Блуме), митрополите Сурожском, одном из самых выдающихся проповедников и Русской Церкви, и вселенского христианства.
Митрополит Антоний часто повторяет, что Библия рождена изнутри древнееврейской Общины и Новозаветной Церкви, поэтому Писанием проверяется любовь, вера и познание Народа Божия. «Библейский народ, это не народ, который читает Библию, верно хранит ее и возвещает ее; подлинный Народ Божий, подлинный народ библейский, подлинный народ евангельский должен быть такой общиной, которая могла бы сама написать Священное Писание, проповедовать его из собственного опыта, дать ему начало, родить его. Если мы не такая община — мы не принадлежим поистине ни Евангелию, ни народу Божию»[67]. Мы должны стать Народом Божиим, живущим согласно со Словом своего Бога! Поэтому жизнь по Евангелию — постоянная пастырская забота владыки Антония, произносящего порой горькие слова: «Мне кажется, что сейчас весь христианский мир, включая и православный мир, страшно отдалился от простоты, от цельности и от ликующей красоты Евангелия»[68].
Евангелие рождено Святым Духом из самых глубин человеческого опыта Бога, и человек раскрывает Евангелие как книгу радости и надежды. Бог стал человеком, и Его воплощение требует от христианина быть достойным величия своего человечества. Это — требование, с которое человек встречается именно в Писании. Библия учит правильному отношению к жизни, взгляду на себя и на историю с точки зрения Творца; в Священном Писании заложены огромные возможности для самопознания. Но не следует отмечать при чтении Слова того, что обличает человека, слишком велика в таком случае опасность бесплодного уныния. Останавливать внимание следует лишь на том, что сейчас созвучно с твоим пониманием жизни,сейчас сродняет тебя с Евангелием.
К таким местам в Писании надо быть очень внимательным, ведь именно это и есть речь Господа, обращенная лично к тебе. «И помните тогда одно: в этой фразе или в этом евангельском образе одновременно явлены и Христос, и вы; и как только вы сделаете это открытие, вам уже нет надобности бороться со своей природой, чтобы как можно более приблизиться к евангельскому духу; достаточно следовать своей природе, но природе подлинной, не ложному, привнесенному образу, а тем чертам, что написаны рукой мастера. Дело не в том, чтобы поступать наперекор всему, что вам хочется сделать (христиане часто называют это — «быть добродетельным»: чем больше я хочу это сделать, тем добродетельнее этого не делать), а в том, чтобы сказать: вот один, два пункта, в которых я нашел, что есть во мне самого подлинного. Я хочу быть самим собой самым истинным образом... Сделайте так, и когда вы это сделаете внимательно, с радостью быть и все больше становиться самим собой, то увидите, как появляется другой просвет, место сходное, родственное, так сказать, нескольким поразившим вас словам. Постепенно портрет расчищается, появляется одна черточка, другое красочное пятно... И так вас захватывает все Евангелие, но не как оккупационные войска, которые завоевывают вас насилием, а освобождающим вас действием, в результате которого вы все больше становитесь самим собой. И вы открываете, что быть самим собой значит быть по образу Того, Кто пожелал быть по нашему образу, чтобы мы были спасены и изменились»[69].
Но даже такое воистину спасительное вживание в реальность Слова владыка Антоний ставит на ступеньку ниже созерцательной молитвы, в которой человек встречается с Богом лицом к Лицу. Не будем забывать, что учение митрополита Антония о Священном Писании это прежде всего интерпретация опыта исихастов. Посвятив богомыслию над словами Библии специальный раздел в книге о молитве[70], владыка Антоний настаивает именно на углубленном вслушивании в Писание. Читать его следует так, как мы читали бы письмо от самого дорогого человека, отзываясь телом и душой на каждое слово, звучащее в сердце ликующей песнью.
Митрополит Антоний соединил в своей пастырской деятельности опыт монашеской пустыни и многолюдного прихода, что очень созвучно жизни православного христианина в России. Еще совсем недавно духовникам и проповедникам Русской Церкви приходилось действовать в условиях постоянного давления безбожной власти, так что пастырская педагогика должна была сосредоточиться на самом главном, и в это единое на потребу входило чтение Слова Божия. В качестве примера я изберу два имени — отца Александра Ильина и отца Александра Меня.
Протоиерей Александр Ильин (1895 — 1971) сумел реализовать свой пастырский дар в трудные для Церкви годы[71]. После долгого пребывания в ГУЛАГе он вернулся к церковному служению, получив приход в Новгороде. Яркий представитель движения евхаристического возрождения, отец Александр оставил своим духовным детям точные и глубокие советы о чтении Библии.
Вслед за Тихоном Задонским отец Александр называет Писание зеркалом, рождающим в человеке непрерывное покаяние. Читая Евангелие и святых отцов, христианин познает себя. Но Слово еще и пища христиан. Поэтому «читать Слово Божие надо понемногу, но регулярно. Как пища претворяется в организме, так оно питает нашу душу, являясь живыми клетками нашей души»[72]. Отец Александр знает о глубоком мистическом воздействии Писания на человека. Чтение Слова изглаживает греховное прошлое, очищает ум и душу от гнилых впечатлений мира. «Для изглаживания памяти прежде содеянных нами грехов нет большей силы, как чтение Слова Божия»[73].
Отец Александр предостерегает: объяснять Писание по своему разумению и праздно болтать о нем — серьезное искушение. Молчание лучше болтовни, а смысл Слова открывается только чистым и смиренным сердцам. «Кто этого не достиг, может пользоваться опытом св. старцев, принять их толкование»[74]. Но читать — обязательно! Читать, пока есть возможность... И помнить, что спасение наше основывается на молитве, чтении и труде, которым мы исполняем волю Божию о нас.
В своем противостоянии Церкви государственная идеология пользовалась разнообразными приемами травли, в частности, всеми мыслимыми способами осмеивала и «развенчивала» Священное Писание. При тоталитарном режиме отвечать на ложь государства чрезвычайно трудно. Но библейская проповедь спасения во Христе сама по себе бросает вызов идолам тоталитаризма. И одним из самых выдающихся служителей правды Божьего Слова в 1960-80-х годах стал протоиерей Александр Мень (1935 — 1990).
Для разговора о Священном Писании отец Александр всякий раз находит такие же бодрые и светлые слова и интонации, как святитель Тихон Задонский за двести лет до него. «Библия говорит о Мессии, и поэтому она — книга надежды»[75]. И Евангелие это прежде всего благословенная и радостная весть о Богочеловеке Христе, весть, которую Церковь несет миру. Евангелие являет конкретность события Боговоплощения, увенчавшего священную историю спасения. Только в контексте этой истории, в контексте эволюции человечества от Завета Авраама до Нового Завета в крови Спасителя Священное Писание может быть правильно понято.
Поскольку Библия это «не свод поучений, а история богопознания, история, исполненная мук и озарений, падений и взлетов»[76], читать его следует с применением всех имеющихся методов экзегезы, чтобы воспринять смысл Слова с максимальной полнотой и точностью. При этом аллегорическое, буквальное и прообразовательное толкование, метод литературно-критический и историко-богословский не исключают, но взаимно дополняют друг друга (на необходимости параллельно использовать все методы экзегезы в свое время настаивал преподобный Максим Грек). Здесь следует вспомнить, что отец Александр Мень непосредственно участвовал в подготовке уже упомянутого брюссельского издания Библии, снабженного обширным научным и богословским аппаратом.
