Иоанн Златоуст - Творения, том 6, книга 1
Многие повторяют и некоторые другие места из Писаний, превратно толкуя их. Написано, говорят: если ты разжигаешься, то женись. Но нигде этого не написано таким образом; а как именно сказано, посмотри. Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться (1Кор.7:8,9). Разве не тоже самое, говорят, заключается в словах: если ты разжигаешься, то женись? Если бы даже тоже самое значили слова: если ты разжигаешься, то женись, – и тогда не следовало бы, отрывая их, искажать целое изречение Писания и передавать мысли Писания собственными словами; но здесь мы найдем и великое различие. Когда ты просто говоришь: если разжигаешься, то женись, тогда даешь позволение всем решившимся пребывать в девстве, в случае пробуждения похоти, нарушать завет с Богом, перебегать в брачное состояние и забывать прежний обет.
3. Но когда ты узнаешь, кому говорит это Павел, именно, не всем вообще, но тем, которые еще не дали обетов, тогда ты можешь уничтожить такое вредное и гибельное позволение. Говорю, говорить апостол, безбрачным же и вдовам, не давшим обет вдовства, но еще не решившимся ни на то, ни на другое, а находящимся в некотором среднем состоянии между тем и другим намерением. Например: если какая-нибудь жена лишилась мужа и еще не рассудила в самой себе и не решила, остаться ли ей во вдовстве, или вступить во второй брак, – такой, говорит он, я внушаю, что лучше оставаться так; если же она не может переносить этого бремени, то пусть вступает в брак; но те, которые уже определили себя и записались в звание вдовиц и заключили завет с Богом, уже не властны, говорит, вступать во второй брак. Потому пиша о них в послании к Тимофею, он говорит так: молодых же вдовиц не принимай, ибо они, впадая в роскошь в противность Христу, желают вступать в брак. Они подлежат осуждению, потому что отвергли прежнюю веру (1Тим.5:11,12). Видишь ли, как здесь он укоряет и наказывает их и признает достойными суда и осуждения за то, что они нарушали завет с Богом и изменяли обету? Таким образом отсюда видно, что приведенное изречение относится не к давшим обет. Потому должно не просто произносить его, но знать и те лица, к которым обращаются Писания.
Подобным образом повторяют другое изречение, не искажая состава его, но прибавляя к нему еще нечто не написанное. Такова злоба диавола, что он или прибавлением, или убавлением, или извращением, или перетолкованием предмета вводит пагубные мнения. Какое же это изречение? Мое серебро, говорит Бог, и Мое золото, и, кому хочу, дам его (Агг.2:8). Здесь одно сказано, а другое не сказано в Писании, но прибавлено отвне. Слова: Мое серебро и Мое золото, сказал пророк; а слов: и, кому хочу, дам его, – не находится, но они повторяются по невежеству многих. Какой же и от этого происходит вред? Многие злодеи, обманщики, развратники и такие люди, которые недостойны даже видеть это солнце, ни жить, ни дышать, наслаждаются великим благоденствием, извращая все, расхищая дома вдовиц, грабя сирот, обижая низших. Потому диавол, желая убедить людей, что всякое богатство происходит свыше и дается от Бога, дабы чрез это произнести великую хулу на Господа, взяв из Писания изречение: Мое
серебро и Мое золото, прибавил к нему другое, которого нет в Писании: и, кому хочу, дам его. Не так говорит пророк Аггей. Когда иудеи возвратились из земли иноплеменников и хотели восстановить храм и привести его в прежнее благолепие, но затруднялись, потому что были окружены врагами, находились в великой бедности и не видели ни откуда никакой помощи, – тогда пророк, желая возбудить в них добрые надежды и убедить, чтобы они не сомневались в окончании, говорит от лица Божия: Мое серебро и Мое золото, слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего (Агг.2:8-9).
Но, скажешь, как это относится к предмету? Отсюда следует, что не должно приводить изречения Писаний просто, не должно расстраивать последовательность и разрывать связь речи и, выхватывая изречения отдельно и без связи с последующими или предыдущими. Не безрассудно перетолковывать и извращать их. Подлинно не безрассудно ли – в судилище, рассуждая о предметах житейских, представлять все основания, указывать и на место, и на время, и на лица, и на причины, и на многое другое, а, когда у нас идет дело о жизни вечной, приводить места из Писаний просто и как случится? И царский закон никто не станет читать просто и как случится, но, если не скажет о времени, не укажет на законодателя, не произнесет его в подлиннике и в целости, то осуждается и подвергается крайнему наказанию; а мы, читая не человеческий закон, но принесенный свыше с небес, будем позволять такую беспечность, чтобы разрывать его члены и части? Достойно ли это какого-нибудь оправдания и прощения? Может быть, я чрезмерно распространил речь, но не напрасно, а для того, чтобы отклонить вас от дурной привычки. Не будем же тяготиться, пока не дойдем до конца; мы созданы не для того, чтобы только есть, пить и одеваться, а чтобы избегать порока и держаться добродетели, руководясь божественным любомудрием. А что действительно мы созданы не для того, чтобы есть и пить, но для других, гораздо высших и лучших целей, послушай самого Бога, Который представляет и причину, почему Он создал человека. Создавая его, Он сказал так: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему (Быт.1:26).
4. Но мы уподобляемся Богу не тогда, когда едим, пьем и одеваемся, – потому что Бог ни ест, ни пьет, ни одевается, – а тогда, когда делаем правду, показываем человеколюбие, бываем добрыми и кроткими, оказываем милосердие к ближним, упражняемся во всякой добродетели. Есть и пить – это у нас общее с природою бессловесных и этим мы нисколько не лучше их. В чем же наше преимущество? В том, что мы созданы по образу и по подобию Божию. Итак, не будем тяготиться, беседуя о добродетели, но, предложив пророческое изречение, тщательно исследуем его и посмотрим, кто высказал его, о ком, когда, кому, в каких обстоятельствах, и вообще разберем все, что может послужить к его объяснению. Высказал это пророк Иеремия, но не о себе, а молясь о других, об иудеях неблагодарных, бесчувственных, неисправимых, достойных осуждения и крайнего наказания, о которых Бог говорил ему: ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною, ибо Я не услышу тебя (Иер.7:16). Некоторые утверждают, что это сказано о Навуходоносоре. Когда этот иноплеменник вознамерился напасть на иудеев, уничтожить их город, взять их и отвести в плен, тогда пророк, желая убедить всех, что он овладеет городом не собственною силою и могуществом, но за их грехи, по попущению Бога, Который управляет войною и ведет его в свой город, сказал: знаю, Господи, что не в воле
человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим. Смысл слов его следующий: этот путь, по которому идет теперь неприятель, чтобы напасть на нас, не от него, и не от него зависит эта война и победа, но, если бы Ты не предал нас в руки его, то он не одолел бы нас, не победил бы. Потому, говорит, прошу и умоляю, – когда уже угодно Тебе, – совершить наказание не без меры: наказывай меня, Господи, но по правде, не во гневе Твоем (Иер.10:24). Но так как некоторые не соглашаются на это и утверждают, что здесь говорится не об иноплеменнике, а вообще о природе человеческой, то необходимо отвечать и им. Что же сказать им? То, что пророк молился за людей грешных, за которых молиться было часто запрещаемо; потому он наперед заставляет плакать сам город. Так как Бог постоянно говорил: не молись о них, то он наперед представляет город просящим о человеколюбии, чтобы отсюда получить некоторый предлог и справедливый повод к молитве за них пред Богом, обращает речь к городу и говорит: горе мне в моем сокрушении; мучительна рана моя; потом и тот говорит: "подлинно, это моя скорбь, и я буду нести ее; шатер мой опустошен, и все веревки мои порваны; дети мои ушли от меня, и нет их: некому уже раскинуть шатра моего и развесить ковров моих, ибо пастыри сделались бессмысленными и не искали Господа, а потому они и поступали безрассудно, и все стадо их рассеяно". Несется слух: вот он идет, и большой шум от страны северной, чтобы города Иудеи
сделать пустынею, жилищем шакалов (Иер.10:19-22). Далее, когда тот (т.е. город) оплакал собственное несчастье, он (пророк) говорит: знаю, Господи, что не в воле человека путь его. Что же? Вследствие плача, скажешь, он ввел пагубное мнение во вселенную, отнимая у нас свободу и утверждая, что дела не зависят от нас? Нет; и среди плача он вне такой опасности. Сказав: не в воле человека путь его, он не замолчал, но прибавил: не во власти идущего давать направление стопам своим. Смысл слов его следующий: не все зависит от нас, но иное – от нас, а иное – от Бога. Избирать лучшее, желать, стараться, предпринимать всякий труд, – это зависит от нашей воли; а доводить свои желания до конца, не допускать падений и достигать успеха в делах, – это зависит от вышней благодати. Бог разделил с нами добродетель, не все предоставил нам, чтобы мы не возгордились, и не все взял на Себя, чтобы мы не впали в беспечность, но, оставив немногое нашим трудам, большую часть совершает Сам. А что действительно, если бы все зависело от нас, тогда многие возгордились бы и предались бы высокомерию, послушаем, что говорил фарисей, в какую впал он гордость, как превозносился и ставил себя выше всей вселенной (Лк. 18:10-14). Потому Бог сделал, что не все зависит от нас, но предоставил нечто и нам, чтобы иметь благовидный повод справедливо увенчать нас. Тоже Он объяснил и тою притчею, в которой говорит, что господин, нашедши людей в одиннадцатый час, послал их работать в винограднике (Мф.20). Что могли они сделать в одиннадцатом часу? Но для Бога достаточно было и этого краткого времени, чтобы дать им полную награду.
