Иоанн Златоуст - Творения, том 12, книга 2
6. Его же, о том, что настоящая жизнь уподобляется морю, и о том, как Иисус взошел с учениками Своими в корабль и заснул (Лук. 8:22, 23; Мф. 8:23)
Мореплаватели, когда их плаванию благоприятствует попутный ветер, с веселыми лицами ревниво следят за состоянием моря; когда же установившееся на море безветрие освобождает их от трудов и позволяет одним предаваться сну, а другим заменять себя у корабельного руля детьми, случается, что когда кормчий предастся такой беспечности, а моряки, благодаря хорошей погоде, совершенно забросят свою работу, вдруг внезапно разразится жестокая буря, неожиданно налетают ветры, море начинает грозно бушевать и корабль с трудом борется с волнами, а корабельные снасти, укрепленные на мачтах, со свистом и стоном треплются сильными порывами ветра; тогда именно, возлюбленные, люди на корабле испускают ужасные и жалостные крики, ожидая неминуемой смерти на дне морском. И при этом, конечно, удручает моряков объявшее их совне волнение, но еще более стенания, раздающиеся на самом судне, потрясают их до такой степени, что трепещущий от страха кормчий лишается способности управлять судном, а все вообще теряют всякую надежду на сохранение жизни. Нечто подобное случилось с учениками Господа – приглашаю вас перенестись мыслью к Евангелию. "Вошел Иисус с учениками Своими в корабль" (Лук. 8:22). Отправились они в путь. И пока среди них бодрствовал Владыка Христос, никакой противный ветер их не задерживал, море расстилалось перед ними как суша и ни малейшее волнение не беспокоило христоносного корабля; когда же по устроению Промысла Иисус заснул на судне, – по Своей телесной природе, а не по Божественному, конечно, достоинству, потому что сон не смежает очей Божества, – тогда ветры, усмотрев, что их Владыка и Распорядитель погрузился в сон, как бы кони, вырвавшиеся из рук сонного возницы, стремительным натиском подняли против апостольской ладьи бурные волны. Среди разразившегося волнения, грозившего неизбежной смертью, когда море кипело и волны яростно рвались на ограничивающий их прибрежный песок, ученики, увидев ужасную бурю, стали умолять славного заступника Христа. Что же они говорили? "Господи, спаси нас: погибаем" (Мф. 8:25; Лук. 8:24). Господь спал в судне по устроению Промысла, не неведая, что имело случиться, и не бессильным будучи предотвратить бурю, но зная, что море сделается бурным, Он спал по двум причинам: во-первых, чтобы во время бури обличить учеников в недостатке веры, и во-вторых, чтобы явить им Свою Божественную силу. И нужно было, возлюбленные, видеть, как по пробуждении Спасителя от телесного сна все быстро пришло в порядок: ветер скрылся в свою пещеру, море уже не угрожало апостольскому судну, а волны преклонились перед Владыкой. Таково течение и нашей жизни: и здесь дела не остаются раз навсегда неизменными, но иногда господствует мир и нет недостатка в пище, иногда жизнь наша возмущается, подобно морю, то от набегов варваров, то от козней тиранов и сплетения обстоятельств, то от многих других потрясений и переворотов. И рассказанное событие с апостольским кораблем имеет этот именно смысл, как и все вообще случавшееся с Господом не лишено таинственного значения. Море – это наша настоящая жизнь; судно – это каждый человек в отдельности, в котором в качестве моряков и кормчего действуют мысли и разум. И вот, если это судно, то есть человеческая личность, обуреваемая в этой жизни злобой диавола или враждебных бесов, возбуждающих волнения похотей, забрасывающих присущий ей ум соленой пеной удовольствий, потрясающих управляющий его разум страстями и увлекающих ее в бездну греха... (далее пропуск). А что действительно каждый из людей, будучи снедаем огнем различных удовольствий, погружается в бездну греха, подтверждает пророк Давид. Именно, когда он потерпел крушение относительно целомудрия, он восклицал так: "вошел во глубину морскую, и буря потопила меня" (Пс. 68:3). В истории Давида мы не найдем ничего соответствующего этим словам: в самом деле, когда Давид плавал, или на каком море он подвергся потоплению? Конечно, нигде. Что же иное означают эти его слова, как не то, что плавая в этой жизни, как бы в море, обуреваемый волнами удовольствий и отрешившись от внушений разума, он поддался стремительному порыву страсти и, устранив мужа, потерпел крушение целомудрия с женой Урии? Вот почему он и говорил: "вошел во глубину морскую, и буря потопила меня". Затем, покаявшись и как бы вынырнув из глубины греха, опять овладев кормилом целомудрия и управив свою дальнейшую жизнь в целомудрии, он молился Богу: "да не увлечет меня стремление вод, да не поглотит меня пучина" (да не потопит мя буря водная, ниже да пожрет мене глубина) (ст. 16). Нечто подобное говорит и апостол, таинственно изображая в своем лице человечество: "троекратно я терпел кораблекрушение". В самом деле, что это значит: "троекратно я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской" (2 Кор. 11:25)? Действительно, трижды потерпело кораблекрушение человечество: первый раз – в раю через грехопадение, вторично – в потопе Ноевом, и в третий раз – когда по даровании закона народ впал в идолослужение, пока наконец пришел Кормчий душ наших Христос, утвердил древо Крестное посреди земли и устроил для нас безбурное плавание в небесный град. "День и ночь пребыл во глубине морской". Под ночью разумеет апостол пребывание человечества до пришествия Спасителя во тьме заблуждений, днем же называет жизнь после явления Спасителя по просвещении крещением. Таким образом, когда все человечество, как мы сказали, бедствовало в воздвигнутой злобой диавола буре, Слово Божие, усмотрев это, нисходит в эту жизнь и входит внутрь корабля – в Деву Марию: Его образ мы находим сбывшимся на пророке Ионе. В самом деле, Иона посылается в Ниневию, Христос приходит в эту жизнь; Иона восходит на корабль и спит внутри судна, и Слово Божие в течение девяти месяцев в утробе Девы Марии почти спало, соблюдая молчание для людей. Тогда-то в особенности восстала буря диавольской злобы, как это было и с Ионой; но когда Иона был выброшен в море, то есть, когда Иисус из утробы Девы произошел в эту жизнь, тогда все противные ветры утихли, и до тех пор, пока не увлек Его кит в ад, много знамений и чудес явил Го-подь, совершая плавание в этой жизни. Иона вошел в кита, и Тот снизошел в ад: три дня и три ночи провел Он в аду, точно так же, как Иона во чреве кита. Извергается Иона из чрева китова в Ниневию, и Христос восстает из мертвых и приходит в этот мир, проповедуя покаяние. Каются как ниневитяне, так и граждане этого мира; постятся три дня и спасаются многие тысячи, как и в Ниневии спаслось сто двадцать тысяч людей и множество скота. А после того как Господь проповедал в этом мире покаяние и веру, спасается двенадцать колен израилевых. Ведь "когда войдет полное число язычников, тогда и весь Израиль спасется" (Рим. 11:25). А что Иона был образом Христа, об этом сам Господь говорит в Евангелии: "Как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи" (Мф. 12:40). Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
7. Его же, на слова: подобно есть царствие небесное зерну горушичну (Мф. 8:31)
Что величественнее Царства Небесного и что незначительнее зерна горчичного? Как же безграничное Царство Небесное уподобляется здесь ограниченному и ничтожному зерну горчичному? Но если мы поглубже вникнем, что такое Царство Небесное и что такое горчичное зерно, то увидим, как прекрасно и вполне естественно было уподобить их одно другому. Что такое Царство Небесное, как не Христос? Разве не говорил Он о самом Себе: "Вот, Царствие Божие внутрь вас есть" (Лук. 17:21)? Что же больше Христа по Божеству? Вот как изображает пророк Его величие: "Сей есть Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним. Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю. После того Он явился на земле и обращался между людьми" (Варух. 3:36–38). Говорит о Нем и Исайя в подобных же выражениях. Как именно говорит он? "Труды Египтян и торговля Ефиоплян, и Савейцы, люди рослые, к тебе перейдут и будут твоими; они последуют за тобою, в цепях придут и повергнутся пред тобою, и будут умолять тебя, говоря: у тебя только Бог, и нет иного Бога. Истинно Ты Бог сокровенный, Бог Израилев, Спаситель" (Ис. 45:14, 15). Такой же точно смысл имеют и слова блаженного Петра: "Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись" (Деян. 4:12). Что же незначительнее Христа в таинстве воплощения? Вот как, например, Давид говорит о том, что Он был ниже ангелов: "Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его" (Пс. 8:5, 6). А что эти слова Давида относятся ко Христу, это поясняет Павел, говоря: "За претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами" (а умаленнаго малым чим от ангел видим Иисуса, за приятие смерти) (Евр. 2:9). Точно так же и сравнительно с людьми Он казался ничтожным. В самом деле, что говорит Исайя? "Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему… Он был презрен и умален пред людьми" (Видехом его и не имяше вида, ни доброты, но вид его безчестен, умален паче всех сынов человеческих) (Ис. 53:2, 3). Потому-то и сам Он применил к Себе название червя. Где же это? "Я же червь, а не человек" (Пс. 21:7). А в книге Исайи Отец именует Его так: "Не бойся, червь Иаков" (Ис. 41:14)[1]. Затем, имея в виду Его славную кончину, тот же пророк говорил: "и покров твой – червь (Ис. 14:11). Да и необходимо было, конечно, чтобы Он, как мудрый рыболов, блестящую, подобно молнии, удочку Божества Своего прикрыл в качестве приманки червяком плоти и, закинув в глубину этой жизни, уловил таким образом змия, чтобы в действительности исполнилось написанное в книге Иова: "извлечешь ли змея удою?" (Иов. 40:20). "Подобно Царствие Небесное зерну горчичному". Но кто-нибудь из слушателей скажет: "Как это одно и то же является и Царством Небесным, и зерном горчичным, и великим, и малым – в одно и то же время?" По безмерной любви к своему созданию Он бывает для всех всем, чтобы спасти всех. Он был Богом, как конечно и есть, и будет по Своей природе, и делается человеком ради нашего спасения. "О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!" (Рим. 11:33). О, Зерно, через которое мир сотворен, которым тьма рассеяна и Церковь воссоздана! Это Зерно, вися на Кресте, такой возобладало силой, что, будучи само в узах, единым словом разбойника подъяло с древа крестного и ввело в рай сладости; это Зерно, пронзенное копьем в ребро, источило жаждущим питье бессмертия; это Зерно горчичное, снятое с древа и положенное в саду, всю поднебесную осенило своими ветвями; это Зерно горчичное, будучи положено в саду, корни свои пустило в ад и оттуда извело души и на третий день привело их на небо; это Зерно горчичное, будучи сокрушено на дереве, врага нашего змия поразило и помрачило и, пробудив от сна ад, принудило его вернуться в то место, которое ему отведено. Итак, "Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своем". Посей это горчичное зерно в саду души твоей, чтобы и ты мог говорить потом: "Поднимись, ветер, с севера и принесись с юга, повей на сад мой - и польются ароматы его!" (Песн. 4:16). Если будет посеяно это горчичное семя в саду души твоей, скажет и тебе пророк: "и ты будешь, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякают" (Иса. 58:11); если будет это горчичное семя в саду души твоей и ты усвоишь себе его благоухание, сказано будет и тебе: "Благовоние риз твоих – как благоухание Ливана", т. е., запах тела твоего – как благовонный ладан. "Запертый сад - сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник"(Песн. 4:12, 13). Это зерно горчичное, стертое на древе Крестном и употребленное всеискусной и бессмертной Премудростью в качестве закваски, будучи вложено в "три меры муки", под которыми нужно разуметь душу, тело и дух, единой верой заквасило все человечество. Образ этого таинства собственными руками начертали Авраам и жена его Сарра, жившие в палатке под дубом Мамврийским. Здесь нам приходится несколько нарушить течение своей речи: что изображает Авраам, что изображает Сарра, что дуб, что палатка, что испеченные в золе хлебы, почему там три меры семидала и здесь три меры муки, – все это необходимо выяснить подробно. Кого бы мог изображать Авраам? Имя его в переводе значит: "избранный отец множества". Кто же может быть избранным отцом, как не Бог, о Котором "по всей земле прошел голос, и до пределов вселенной слова Его" (Рим. 10:18), Кого изображает Сарра? В переводе это имя значит "начальствующая и предводительствующая". К кому же другому можно бы было приложить эти наименования, кроме Премудрости Отчей? Далее – что такое палатка под дубом Мамврийским? Очевидно, Церковь, осеняемая Крестом. Дубу именно уподобляется Крест ввиду мощности и крепости этого дерева. Что означают три меры семидала? Ясно, что под ними нужно разуметь, как я уже сказал выше, человеческую природу, состоящую из души, духа и тела. Именно так научил нас апостол, говоря: "Бог да сохранит ваше тело и душу и дух"[2]. Итак, Премудрость Божия – Сарра, предводительница или начальница, берет тело, душу и дух, подвергает их действию огня, т. е. озаряет неугасимым светом Божества, и приготовляет три печеные хлеба, т. е. в природу нашу внедряет исповедание Отца, Сына и Святого Духа. Весьма соответствует этому, возлюбленные, прочитанное вам сегодня Евангелие. Зерно горчичное и закваска; закваска обращается в хлебы, зерно развивается в зелень, хлеб же и зелень – это принадлежности поста, в котором Господь Иисус неуклонно да наставляет нас, свершающих ныне течение поста. "Подобно Царство Небесное зерну горчичному". Смысл этого сравнения мы можем уразуметь не иначе, как уяснив себе сначала существо, цвет и величину горчичного зерна. Зерно горчицы по величине незначительно, будучи же посеяно, оно своим развитием превосходит рост всех других огородных растений и по высоте, и по силе разветвления ветвей, и по обилию листьев, так что дает тень, и птицы летающие могут садиться и отдыхать на его ветвях. На вкус оно очень приятно, обладает свойством согревать и имеет целебную силу при приеме внутрь. Ни птицы, ни кто-либо другой не употребляют его в пищу, кроме человека. Снаружи оно красно, внутри же оказывается белым. Таковы свойства этого растения и особенности семени. Теперь, если мы вникнем в этот предмет со всей тщательностью, мы найдем, что притчу эту можно применить к самому Спасителю. Ведь и Он был ничтожен на вид; и Он недолговечен в мире нашем и велик на небе; Он – и Сын человеческий, и Бог, Сын Божий; Он – неисчетный, вечный; Он – невидимый, небесный, доступный вкушению одних лишь верных; Он был сокрушен и по страдании сделался белым как молоко; Он величием превосходит всякое другое растение; Он – неразлучное с Отцом Слово; Он – Тот, на котором обитают птицы небесные, т. е. пророки, апостолы и все избранные; Он Своей собственной теплотой очищает страдания души, Он освежает нас водой крещения, и под Его сенью мы укрываемся от мирского зноя; Он по смерти своей был посеян в землю и, там явив плодоносную силу, тридневно восставил святых из гробов мертвых; Он воскресением Своим показал себя больше всякого пророка; Он спасает всех силой Отчей; Он от земли процвел до небес; Он, будучи посеян на собственном поле, в мире, верующих в Него приводит к Отцу. О, семя жизни, посеянное Богом Отцом на земле! О, росток бессмертия, питающихся от Тебя примиряющий с Богом! О, дерево высокое, насажденное одним лишь Отцом! Это дерево произросло из отчего сердца; это растение в небесах имеет свой корень, но явившись в мире, служит пищей для людей. О, насаждение, утвержденное на земле и процветшее до неба! О, семя, малое по виду, но перед Отцом большее чего бы то ни было! Это-то растение произросло и для мертвых в аду; плодом Его явилось воскресение людей; Оно поразило смерть смертоносной стрелой; перед Ним преклонились стены преисподней, согнув с трудом сгибаемые колена; Его ветви осенили весь мир; Оно обвевается Святым Духом; Оно не боится зноя; под этим растением радуйся и веселись вместе с ангелами, прославляя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
