Феодорит Кирский - Сочинения
Напротив того, те, которые возлюбили сие благое рабство, уязвлены пламенною и неустрашимою любовию к Владыке, великую пользу извлекли для себя и из примера безсловесных. Поэтому и в псалмах все они устами одного взывают: скотен бых у Тебе, и аз выну с Тобою (Пс.72:22–23); т. е. за Тобою следую, подобно ведомому скоту, не допытываясь, по какому ведешь пути, не любопытствуя о том, краток ли, длинен ли, труден ли он; не огорчаюсь ни его теснотою, ни его крутизною, ни его опасностью, потому что уверил себя, что Ты благ, и ко благу путеводишь мною. Поэтому во всем прочем и любоведущ и разумен я, знаю, как рассудить, о чем должно, и ясно вижу, как избегать скорбного, а когда ведешь Ты, я отказываюсь от рассудка, подражаю благопокорности скота, разумный пред другими, скотен бываю у Тебе. Потому не отлучаюсь от Твоего сопребывания, но выну аз с Тобою. Поелику по Твоим следую стопам, то покоряюсь узде, даю себя вести, куда ни поведешь: заставляешь ли идти меня путем гладким или шероховатым, узким или широким, — потому что полагаюсь на Твою премудрость, верю Твоей благости, знаю, что действительно прекрасно и благо то, что Тебе угодно.
Умеющие приобретать такую пользу получают ее от природы безсловесной. Поэтому и ты, видя, что покорны тебе роды безсловесных, покорствуй Тому, Кто их соделал тебе рабами. Он подчинил тебе стада коней и, взяв горделивого коня, не умеющего носить на себе всадника, преобразуешь его своим искусством, отучаешь от дерзости, смиряешь до того, что перестает бить задними ногами; поднятую вверх выю сгибаешь в кольцо, заставляешь поникнуть лицом в землю, научаешь ходить мерною поступью, чинно переставлять копыта и бежать скоро, когда это нужно; дикого делаешь ручным, доводишь до такой покорности, что слушается твоего голоса и твоей руки, терпит от тебя удары бичом, хотя много превосходит тебя и силою, и проворством, сносит твои угрозы, боится тебя — и тем, что делает, признает свое рабство. Когда ты на охоте, с тобою охотится и он; и когда воюешь, с тобою подвизается, стремительно наступает на противников; а если пожелаешь бежать, отважность свою переменяет в робость, оборачивается назад, бежит, несясь с быстротою, избавляет тебя от преследующих; не оказывает непослушания, когда велишь ему идти прямо в лицо неприятельской дружине, не противоречит, когда прикажешь обратиться в бегство; один закон спасения известен ему — это приказ всадника.
И что говорю о коне, осле, верблюде? Тебе желает повиноваться и величайшее из животных земных — слон, который может хоботом и самые великие деревья вырывать с корнем. Не рассуждает о крепости, не думает о силе, не смотрит на огромность тела тот, кто величиною уподобляется иным холмам, но терпит твое владычество; и ты (разумею весь твой род), сидя, даешь приказ, а он делает, что велено. Если получит от зрителей плату за зрелище, тебе подает ее хоботом как горстью. Идешь ты на войну, — и он ратоборствует вместе с тобою, и когда вступаешь в битву, он принимает на хребет свой многих стрельцов: с него, как с башни какой, мечут стрелы в противников и, наступая на дружину неприятелей, приводит он в страх, легко разрывает их ряды, рассеивает ратников.
Поэтому не огорчайся, что малое имеешь тело, но смотри, сколько животных согласны служить ему, и с усердием песнословь Подчинившего их тебе, и за это самое исповедуй благодарение Творцу. Ибо, промышляя о душевном твоем спасении, не обложил тебя слишком великим телом, чтобы, преимуществуя тем и другим: и душою, и телом, — не впасть тебе в диавольское высокомерие. Если и при малом своем теле беснуешься и неистовствуешь против Сотворшего, то чего не сделал бы ты, получив и телесное величие? Теперь же, как малость тела учит тебя быть целомудренным и познавать Творца, так дар разума вознаграждает за телесную малость.
Посредством разума правишь ты естеством безсловесных, употребляешь их в дело, водишь стада овец, коз, свиней, табуны коней, пасущихся в степях и носящих вьюки верблюдов, смешанную породу птиц и мсков. Одни из сих безсловесных служат тебе в пищу, делают трапезу твою многоценною, доставляют тебе всякого рода наслаждения, идут в состав различных для тебя снедей, другие привозят тебе хлеб и дрова, переносят потребное для иных нужд. Псы то ходят с тобою на ловитву, то пасут вместе стада, то служат стражами при доме. Пастухи, полагаясь на их бдительность, вкушают сон; при их содействии немногие могут пасти множество овец, потому что псы готовы ввергаться в опасность не только за господ, но и за овец; защищают пастухов, усердно ведут брань с волками и, уязвленные, никак не предаются постыдному бегству, но лаем призывают на помощь пастухов. И это делает пес, не имея учителем разума, но отличаясь каким–то естественным преимуществом. По приказанию ловчего следит он добычу, различает запахи., и по ним, как по неким следам, идя неуклонно, не останавливается, пока не отыщет добычу. Отыскав же и держа зубами и когтями, не ест сам добычу, но хранит ее в целости пославшему, и хотя порабощен неразумию, однако же признает господство и никак не осмеливается вступить в раздел лова с господином. Если же отыщет зверя, который больше его и превышает собственные его силы, например, кабана или медведя, или что–либо подобное, то бережет себя от поражения клыками, но борется мужественно и, делая частые нападения сзади, пытается с безопасностию для себя задержать добычу и усильною борьбою не дает ей спасаться бегством, потому что частыми нападениями принуждая зверя часто оборачиваться назад, делает, что остается он на одном месте, пока не подойдет ловец. А он, как скоро приходит, при содействии искусственных оружий, весьма легко и без труда овладевает добычею.
И напрасно кто–либо из скорых на возражения будет мне выставлять здесь на вид бешеных псов бьющих задними ногами ослов, кусающихся верблюдов, бодающихся волов. Из большого числа в немногих только бывают сии недостатки, — и это крайне необходимо: из сего познаешь, что природа безсловесных подчиняется тебе не сама собою, но покорствуя мановениям Творца: сие подтверждают животные, мятежно восстающие против твоего владычества — кусающийся верблюд и бодающий вол и все тому подобное, потому что и все таким же образом вышло бы из–под твоего владычества, если бы не возбранял божественный закон; так что безчиние безсловесных для тебя делается уроком благочиния, их скакания прекращают твои необузданные движения, подвергаясь их своеволию, научаешься сам не быть своевольным, но признавать Владыку. Для сего–то Творец создал и диких зверей, и роды пресмыкающихся, чтобы твою опрометчивость и дерзость обучить добродетели и страхом зверей привести тебя в необходимость искать Божией помощи, потому что наложенный на тебя страх зверей, непрестанно тебя поражая и уязвляя, возбуждает к молитве и заставляет призывать в защиту Помощника. А поелику нужда повелевает тебе просить помощи, то стараешься угождать Тому, Кто может оказать тебе помощь, и Его бываешь принужден неотступно умолять о том, чтобы избежать тебе вреда от злоумышляющих, возводишь очи на небо, ищешь Попечителя, желая освободиться от оскорбителей. И страх сей делается для тебя руководителем к Богу.
Но чтобы, непрестанно подвергаясь страху сему, не проводить тебе горестной жизни, Бог поселил зверей вдали от тебя. И породу животных ядовитых сокрыл в каких–то норах, местом их жительства соделал подземелья, не дозволив им небоязненно приближаться к человеку, повелев же всегда скрываться, а в редких разве случаях показываться, дав закон и показываясь, избегать взора людей, как бы неких властителей, не многим же и весьма редко причинять вред, впрочем, не начинать с ними битвы, а только защищаться, ибо иначе мы не стали бы и бояться их, если бы род наш не испытывал от них вреда. Да и родам четвероногих зверей Попечитель вселенной повелел жить в непроходимых лесах, на утесах, в местах, наполненных пещерами, и где совершенно нет людей, а для снискания пищи определил им ночь. Ибо сказано: Положил еси тму, и бысть нощь, в нейже пройдут вси зверие дубравнии, скимни рыкающии восхитити и взыскати от Бога пищу себе. Возсия солнце, и собрашася, и в ложах, своих, лягут. Изыдет человек на дело свое и на делание свое до вечера (Пс.103:20–23). Потом, удивившись Божию домостроительству, Пророк взывает: яко возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси (103:24).
А что по вторжении греха и безсловесные отреклись признавать над собою владычество человека, прежде же подчинялись ему и признавали свое рабство, о сем свидетельствует родоначальник Адам, давший всем им наименования, не боявшийся, не убегавший их и не терпевший от них никакого вреда. Свидетельствует о сем и второй родоначальник людей, искра всего рода, блаженный Ной, который в ковчеге был пастырем не кротких только, но и самых свирепых животных, и в продолжение целого года тех и других пас вместе и заставлял плотоядных питаться травою: свидетельствует и число животных чистых, сохранившееся в ковчеге целым и неприкосновенным. Свидетельствует также и великий Даниил, отданный в пищу львам, но поразивший их молниею добродетели и крайне устрашивший чертами Божия образа. Поелику они видели, что в образе весьма ясным сохранилось подобие Первообразу, то признали свое рабство, отложили зверство и как бы предположили, что видят того Адама, который до греха дал им имена. Так, когда блаженный Павел, чтобы поддержать огонь в костре, принес связку дров и с помощью огня умерил холод воздуха, скрывавшаяся в дровах ехидна бежала от огня, как от пагубного для нее, коснулась же руки Апостоловой, как бы отмщая за то, что могла она потерпеть в огне. Но нашедши не слабость и уступчивость греха, а твердое и несокрушимое оружие добродетели, отскочила немедленно, подобно какой–либо стреле, пущенной в твердое тело и обращающейся назад, к пустившему ее, удалилась же под горящий костер, как бы подвергая себя наказанию за дерзость, что поступила гневно с рукою своего владыки.
