Фома Аквинский - Сумма теологии. Том VII
Ответ на возражение 3. Несовершенные движения лени могут быть обнаружены и в святых, но у них они никогда не получают согласия разума.
Раздел 4. ДОЛЖНО ЛИ ПОЛАГАТЬ ЛЕНЬ ГЛАВНЫМ ПОРОКОМ?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что не должно полагать лень главным пороком. В самом деле, как уже было сказано (34, 5), главным пороком считается тот, который подвигает человека к греховным поступкам. Но лень не подвигает кого-либо к действиям, напротив, она побуждает его отказываться от них. Следовательно, ее нельзя полагать главным грехом.
Возражение 2. Далее, главным грехом является тот, которому усваиваются некоторые дочери. Затем, Григорий усваивает лени шесть дочерей, а именно «злоумышление, злобу, малодушие, отчаяние, апатию в отношении заповедей, умственное заблуждение относительно неправедного»[430]. Но похоже, что все это в действительности не является следствием лени. Так, «злоба», пожалуй, есть то же, что и ненависть, которая, как было показано выше (34, 6), является следствием зависти, «злоумышление» – это родовое понятие, включающее в себя все пороки, и таково же «заблуждение» ума в отношении всех тех беззаконий, которые обнаруживаются в любом пороке, «апатия» в отношении заповедей, похоже, есть то же, что и лень, в то время как «малодушие» и «отчаяние» могут быть следствиями любого греха. Следовательно, лень по справедливости не должно полагать главным грехом.
Возражение 3. Далее, Исидор отличает порок лени от порока печали, и говорит, что когда человек уклоняется от исполнения своих обязанностей по причине их неприятности и обременительности, тогда это печаль, а когда он склоняется к недолжному покою, тогда это лень. О печали он говорит, что она обусловливает «злобу, малодушие, огорчение, отчаяние», а из лени, по его мнению, возникают семь вещей, а именно «праздность, вялость, беспокойство ума, неугомонность тела, непостоянство, болтливость, любопытство»[431]. Следовательно, похоже на то, что либо Григорий, либо Исидор допустил неточность в определении лени как главного греха вместе с его дочерьми.
Этому противоречит сказанное Григорием о том, что лень является главным грехом, имеющим вышеупомянутых дочерей.
Отвечаю: как уже было сказано (II-I, 84, 3), главным надлежит полагать тот порок, который с легкостью обусловливает другие пороки, являясь их конечной причиной. Но подобно тому как мы совершаем немало поступков по причине удовольствия, либо потому, что желаем получить его, либо потому, что побуждаемся удовольствием к некоторым действиям, точно так же мы совершаем немало поступков по причине печали, либо потому, что желаем избегнуть ее, либо потому, что раздражены из-за того, что она вынуждает нас к некоторым действиям. Поэтому коль скоро лень, как было показано выше (2), является своего рода печалью, она по справедливости считается главным грехом.
Ответ на возражение 1. Лень, отягощая ум, препятствует нам делать то, что причиняет печаль, но при этом она побуждает ум к некоторым действиям – либо таким, которые сообразны печали, например плачу, либо таким, которые представляются средством от печали.
Ответ на возражение 2. Григорий правильно усвоил дочерей лени. В самом деле, коль скоро, согласно Философу, «никто не хочет долго пребывать в компании с тем, кто вздорен и неприятен»[432], из этого следует, что некоторые следствия печали могут возникать двояко: во-первых, когда человек избегает всего, что причиняет печаль; во-вторых, когда он стремится ко всему, что доставляет ему удовольствие. Так, как говорит Философ, не имеющие вкуса к духовным удовольствиям прибегают к удовольствиям телесным[433]. Затем, в самом избегании печали обнаруживается тот порядок, что человек в первую очередь удаляется от неприятных ему объектов, а во вторую – борется с тем, что обусловливает печаль. Но духовные блага, каковые суть объекты печали лени, являются как целью, так и средствами. Избежание цели является следствием «отчаяния», в то время как избежание тех благ, которые являются средствами к достижению цели в том, что трудно и подлежит совету, следует из «малодушия», а в том, что касается общей праведности, из «апатии в отношении заповедей». Борьба с причиняющими печаль духовными благами подчас бывает борьбою с теми людьми, которые ведут других к духовным благам, и это называется «злобой», а подчас, когда человек доходит до того, что начинает питать отвращение к самим духовным благам, она простирается непосредственно на них, и это по справедливости называется «злоумышлением». В той мере, в какой человек ищет прибежища во внешних объектах удовольствия, дочь лени называется «умственным заблуждением относительно неправедного». Из сказанного очевиден ответ на возражение против каждой из дочерей. В самом деле, «злоумышление» в настоящем случае означает не то, что является включающим в себя все пороки родовым понятием, но его должно понимать так, как разъяснено [нами выше], «злоба» является не синонимом ненависти, а своего рода негодованием, и нечто подобное можно сказать обо всем остальном.
Ответ на возражение 3. Подобное различение между печалью и ленью проводит и Кассиан. Однако Григорий, называя лень своего рода печалью, ближе к истине, поскольку, как было показано выше (2), печаль является особым видом порока не тогда, когда человек избегает неприятной и обременительной работы или печалится по какой-либо иной причине, но только тогда, когда он горюет из-за божественного блага, каковая горесть сущностно принадлежит лени, поскольку лень отвергает божественное благо ради достижения недолжного покоя. Кроме того, все то, что Исидор перечисляет в качестве следствий печали и лени, сводится к тому, о чем пишет Григорий. Так, «огорчение», которое, по утверждению Исидора, является следствием печали, вытекает из «злобы». «Праздность» и «вялость» сводятся к «апатии в отношении заповедей», поскольку одни, праздные, упускают их исполнение в целом, в то время как другие, вялые, хотя и исполняют, но с небрежением. Пять остальных, которые перечислены им как следствия лени, принадлежат «умственному заблуждению относительно неправедного». Эта склонность к заблуждению, если она угнездилась в самом уме как некая жажда перескакивать с вещи на вещь безо всякого смысла и основания, то называется «беспокойством ума»; если она находится в способности воображения, то называется «любопытством»; если она затрагивает речь, то называется «болтливостью»; в той мере, в какой она воздействует на тело, побуждая его к постоянной смене положений, она называется «неугомонностью тела», как когда человек посредством неупорядоченных телодвижений выявляет, так сказать, неустойчивость своего ума; если же она понуждает тело перемещаться с места на место, то это называется «непостоянством», а ещё «непостоянство» может означать изменчивость цели.
Вопрос 36. О ЗАВИСТИ
Далее мы рассмотрим зависть, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) что есть зависть; 2) является ли она грехом; 3) является ли она смертным грехом; 4) является ли она главным грехом и каковы суть ее дочери.
Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗАВИСТЬ РАЗНОВИДНОСТЬЮ ПЕЧАЛИ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что зависть не является разновидностью печали. В самом деле, объектом зависти является благо, поскольку, как говорит Григорий о завистливом, в нем «причиняемая самому себе боль ранит скованный дух, измученный благоденствием другого»[434]. Следовательно, зависть не является разновидностью печали.
Возражение 2. Далее, подобие является причиной не столько печали, сколько удовольствия. Но подобие является причиной зависти, поскольку Философ сказал, что «люди завидуют тем, кто подобен им по родству, по учености, по положению, по дарованиям или по славе»[435]. Следовательно, зависть не является разновидностью печали.
Возражение 3. Далее, печаль обусловливается изъяном, поскольку, как было сказано нами выше при рассмотрении страстей (II-I, 47, 3), имеющие серьезные изъяны люди более всех склонны к печали. Но, согласно Философу, наиболее завистливы те, которые, имея небольшие изъяны, при этом честолюбивы или считают себя мудрецами[436]. Следовательно, зависть не является разновидностью печали.
Возражение 4. Кроме того, печаль противоположна удовольствию. Но причины противоположных следствий разнятся. Поэтому коль скоро [одной из] причин удовольствия, как было показано выше (II-I, 32, 3), является воспоминание о тех благах, которыми мы некогда обладали, то оно не может являться причиной печали. А между тем оно является причиной зависти, поскольку, как говорит Философ, «мы завидуем тем, кто имеет или приобрел то, чем следовало бы обладать нам или чем мы обладали»[437]. Следовательно, зависть не является разновидностью печали.
