Мильхар - Прогрессивный сатанизм. Том 2
Тэя еще сильнее передернуло от последнего слова Ольтадэуса. Демон же щелкнул пальцами и исчез.
– Подожди!! – "мелкий" опять перешел на визг, – Меня забыл!!
По правде говоря, демон уже давно хотел забыть где-нибудь этого недоделанного беса. Уже две тысячи лет с небольшим как… и всё из-за этого второсортного мага-некроманта, у которого к тому же еще и крыша поехала. Сам Ольтадэус участвовал в этом проекте, поддерживая имидж "Сыну божьему". Пришлось даже визуализировать образ ангела (вспоминая это, Ольтадэус неизменно фыркал).
***
– В чем дело? – в голосе слышалось только безграничное спокойствие и некоторая усталость.
– Светозарный…
– Ольтадэус, оставь свои формальности. Ты Мне ими уже успел поднадоесть за три тысячи лет.
– Понял. Некая Зэйда решила отомстить, вернув души всех погибших в Бабьем Яру и направив их против преступника.
– Все 2500?
– Да, – демон старался быть намного спокойнее, чем был на самом деле, что давалась ему довольно тяжело.
– Хмм… чем это грозит, Я знаю. Можешь опустить. Думаю, проект "Второе пришествие" надо будет воплотить в жизнь немного раньше, чем Я задумывал вначале.
А ты успокойся. Будешь нервничать – отправлю в рай.
Серая кожа демона стала несколько бледнее… Рай взамен теплого и уютного Ада?!
Там же… нет, не хочу!!
– Не хочу!! – уже вслух взревел демон.
– Будешь так орать, тем более отправлю, – голос Владыки был всё так же спокоен, – план "Пришествия" помнишь?
– Помню, – кивнул Ольтадэус.
– Так чего же ты ждешь?
– Ээээ…
– Тебе твоя мелочная жизнь дорога?
Вопрос был явно риторическим. Понимая, что за спокойным голосом Светозарного может скрываться что-то большее, чем просто смерть, Ольтадэус растворился в воздухе так быстро, как только смог. Предстоящий день обещал быть очень насыщенным. Но во всем этом был один большой плюс – демон избавился на время выполнения своего задания от докучливой нечисти по имени Тэй.
***
Что-то было явно не так. Ведьма Тирит слишком долго прожила в мегаполисе, чтобы отвыкнуть от тишины, которая сейчас, казалось, накрыла весь мир. Слишком долго длилась ее ссылка за "больно шумный характер" в этом паршивом мире. Острые коготки стали уже нервно постукивать по бутылке пива, вторая рука судорожно сжимала сигарету. На экране телевизора сменяли друг друга какие-то кадры. Первый раз за долгое время Тирит включила звук. Диктор взволнованным голосом сообщал последние новости, заикаясь, то там то тут. Причем явно от страха. Ведьма же была полностью равнодушна к любым новостям. Проект "Второе пришествие" должен был вступить в действие лишь через 1000 лет. А если?.. вполне возможно. Но ведьме не очень хотелось попадать под такой удар.
– Как банально… неужели не смогли придумать чего-то поинтереснее?
Вид проснувшихся ото сна вулканов, гигантских цунами, разрушительных землетрясений, летящих боеголовок, умирающих в страшных муках людей навевал лишь скуку. Плач детей же просто раздражал.
Она вновь повернулась к окну. С неба спускалась мерным шагом величественная фигура человека. Казалось, Он светился изнутри… вот уже можно различить лицо…
Крик удивления застыл в горле. Тирит видела это спокойное лицо, длинные, до плеч, волосы с первых дней своего пребывания в Аду.
Теперь уже бывшая изгнанница взглянула вниз. По улице шла толпа… толпа мертвецов, поднятых неведомой силой с погостов.
– Больше Мне здесь делать нечего, – она усмехнулась и приказала своему сердцу остановиться. Ее ждали дома…
***
Церкви были переполнены. Люди молились тому, кто от них давно отвернулся.
Молились так, как было написано в "инструкциях", созданных тем, кто ассоциировался у "стада" со Злом и Ложью. Мало кто знал, что единственной его ложью была Библия, Коран и другие "священные" книги. Все это было создано Им для того, чтобы проверить людей, отфильтровать слабых и немощных. Собственно, это был грандиозный экзамен.
Люди молились и горели. Горели, вознося молитвы тому, кто их не то, что не любил… просто игнорировал.
Немногие приняли смерть с гордо поднятой головой.
Зэйда же так и не узнала, насколько было сильно её волшебство. Нельзя вырвать более 2 000 душ из посмертия безнаказанно. Магичка отдала всю свою Силу до последней капли. Не землю вернулись не только те, души кого она стремилась вернуть.
И имя нам Легион, ибо нас много!
Это была истинная Армия Тьмы. Армия во главе с Тем, кого слабые и незнающие так часто называют Спасителем и так часто путают с Его же проектом – Назаретянином.
Но для этого мира подобное уже не имело значения. Последние минуты жизни человеческой расы истекали.
***
– Вернулась? А чё пиво-то одно? Мне взять не могла?
Тирит бросила на Демьена безразличный взгляд.
– Бля… что на тебе одето? Опять хлам в Преисподнюю тащишь?
Файербол был создан абсолютно зря… Демьен вовремя успел уклониться.
– О плеере с кассетой Deftones я уже мол…
Второй шар огня нашел свою цель. Демьен едва не взвыл от обиды. Ведьме было, конечно же, не привыкать к придиркам друга, но терпеливостью она никогда не отличалась. Да и денёк выдался паршивый…
Пока она добиралась домой, тут все уже успели "наотмечаться". Грешники валялись на сковородках и в котлах совершенно пьяные, черти и бесы усиленно протирали глаза, соображая, где он находятся и почему ни один из костров не горит. Демоны уже полностью пришли в себя, но особой бодростью не отличались. Вокруг были разбросаны карты, пустые бутылки и пьяная мелкая нечисть. Ни одного из богов не было видно.
Тирит же стояла посреди всего этого "безобразия" с бутылкой пива и почти потухшей сигаретой.
– К-к-када вы успели???
– Я-то откуда знаю? – пожал плечами Демьен, – Я ж не тут отмечал, а с Отцом.
– И как?
– Что "и как"? Дрыхнет Он…
– А Ольтадэус?
– Там же.
– Скорее туда же, – усмехнулась Тирит.
Hog
Оборотень Накрывая тяжестью тела, сбивая полет своей жертвы, еще почувствовав разность скорости движения тел, и как проскальзывает под твоим телом ее тело, гася инерцию движения и одновременно выпуская клыки, одновременно обхватывая лапами ее тело, заваливая своей тяжестью вбок, кувыркаясь по скользкой траве и забивая ноздри крошками этой травы, в полете – кувыркании успеть вдохнуть ее изменившийся запах, ее родившийся страх… вытягивая шею – перехватить горло, хрупкое горло, задыхающееся от гонки, защищенное только тонкой шерстью… успеть еще почувствовать кончиком носа вздрагивающую аорту.
Вы называете нас – оборотень, а мы ждем, ждем полной луны – тоски и преображения, мы ждем своей гонки, раз в полнолуние.
Они заканчивают работу и выключают компьютеры, они говорят друг другу – "пока".
Они забирают свои вечные пакеты и… пакеты, они поднимают молнии на сапогах, поправляют прическу перед уходом с работы, и – смотрят на нависающий диск луны, кончиком языка проводя по губам. Потом они садятся в автобусы, или трамваи, по привычке думая о давках в метро… но на половине пути… следуя смутному зову, они выходят как бы в ближайший магазин, шурша своими ужасными пакетами и машинально вспоминая содержимое своих кошельков… чтобы за ближайшем деревом, в тени его, в неуловимый момент… превратиться в наших жертв, и – глянув на луну, устремиться на упругих лапах сквозь тающие новостройки спальных районов, сквозь призрачные приметы человеческого бытия – туда, где мы их поджидаем, от нетерпения вырыв носами лунки в промерзшей земле, беспокойно заметая территорию тяжелым хвостом, сломав уши в ожидании того самого трамвая или автобуса.
Начинается гонка, которая заканчивается для нас одинаково – ты нависаешь над ее телом, задыхаясь от ветра, рвущего твои легкие, ты нежно касаешься клыками ее горла и чувствуешь ее запах, запах страха и ожидания, но ее ноги – как стальные пружины, упираются в твой живот, в твой мягкий и незащищенный живот, и в этот момент, милая, мы одинаково беззащитны, нам с тобой в такой короткий промежуток времени нужно решить много вопросов, еще не сформулированных вопросов, а мышцы подрагивают в ожидании приказа.
Назавтра ты говоришь – или тебя спрашивают – вот та, поджарая, с рыжими… – ну вы помните – как она?
– Да так себе, – отвечаешь, – ничего особенного.
И молодой оборотень – потертые джинсы и связанный мамой свитер, на рукавах локтях требующий ремонта – тихонько говорит тебе – ты, брат, следующий раз возьми левее, там овражек, а вправо – дорожка обледенела и под горку – возьми левее, брат, тогда ты точно завалишь ее.
Да только, брат, ее лапы – под твоим брюхом, и твое тяжелое тело не проскользнет между, а клыки – я же знаю, что не сомкнуть их на ее шее, и она тоже чувствует это, и в какой-то момент времени ее запах меняется, она снова думает о том, что сегодня не попала в магазин, снова ждать трамвая или автобуса, что снова вечер закончится ночью, а ночь неизбежно превратится в утро – в этот момент ее выдает, кроме запаха, да-да, шерсть на морде, она – шерсть – складывается в вежливый отказ, в молчаливую просьбу – мне ж надо еще наложить тушь и вообще. Ты, брат, может и не трус,…
