Гус Кёйер - Книга всех вещей
— Ясное дело, — сказал Иисус. — У тебя же глаза закрыты.
Томас открыл глаза. Иисус стоял в комнате перед каминной полкой с медными гекконами. Он смотрел на молящегося человека.
— Это он и есть? — спросил Иисус.
— Да, — ответил Томас.
— Я думаю, он хочет, как лучше, — сказал Иисус, — но всего боится. На самом деле он трус, если хочешь знать мое мнение.
— Я не знаю, — признался Томас.
— Он прячется у Бога за широкой спиной, как испуганный ребенок, — продолжал Иисус.
Но Томас подумал: «Как можно спрятаться за спиной у того, кого больше нет?»
— Мне надо Тебе кое-что сказать, — произнес он вслух.
— Говори, — подбодрил Иисус.
— Бог-Отец не просто исчез, — сказал Томас. — Он умер. Говорю как есть.
Иисус застыл на месте и не мог вымолвить ни слова.
— Ты серьезно? — вырвалось у него.
Томас кивнул. Ему было жалко Господа Иисуса, но надо было сказать правду.
— Но как же это случилось? — воскликнул Иисус.
— Его из меня выпороли, — ответил Томас. — А потом Он умер, потому что без меня его быть не может.
Над этими словами Иисус задумался. Затем кивнул и печально улыбнулся. Все, конечно, так и есть. Без Томаса ничто не может существовать.
— Просим Тебя во имя Господа Нашего Иисуса Христа, аминь, — закончил отец.
Иисус махнул Томасу на прощание и растворился. Томас помахал рукой в ответ.
— Что ты такое делаешь? — спросил отец.
— Я махнул рукой, — сказал Томас.
— Зачем?
— Я видел Иисуса, — ответил Томас.
Марго захихикала, а мама испуганно положила руку Томасу на плечо.
Отец налился краской. Он сильно ударил рукой по Библии, отчего в воздух поднялась трехтысячелетняя пыль.
— Этого я не потерплю! — крикнул он. — В моем доме никто не будет смеяться над нашим Господом и Спасителем. Понятно тебе?
Томас наклонил голову. Он не смеялся. Желания шутить у него совсем не было.
— Понятно тебе? — повторил отец.
— Да, папа, — сказал Томас.
— А теперь я хочу знать, кто положил эту записку в Библию.
— Я, — ответила Марго.
Все посмотрели на Марго, но Марго отвела глаза.
— Ла-ла-ла, та-ла-ла, — напевала она.
Отец покачал головой.
— Я не верю, — сказал он.
Марго пожала плечами.
— Кто это написал? — спросил отец. — Почерк чужой.
— На улице нашла, — сказала Марго. — Ла-ла-ла, та-ла-ла-ла-ла-ла.
— Врешь, — бросил отец. — Мы все знаем, кто это сделал. — Он обвел взглядом всю семью.
У Томаса душа ушла в пятки, когда он почувствовал на себе взгляд отца. Это длилось недолго. Отец уже смотрел на маму.
— Не правда ли? — процедил он.
— Да, — ответила мама. — Это сделала я.
Томас посмотрел на нее в ужасе и почувствовал закипающую злость. Такую злость, что его страх разлетелся на тысячу кусочков.
— Неправда! — закричал он. — Это сделал я! Я!
Отец строго посмотрел на сына.
— Ты лгун, Томас, — сказал он.
— Но!... — кричал Томас.
— Помолчи! — заревел отец. — Я говорю с твоей матерью.
— Это я сделал! Я! — Томас плакал от гнева. — В записке дырочки. Дырочки! И знаешь почему? Я их проколол, булавкой. Вот этой. — Он пошарил в кармане и кинул на стол английскую булавку.
Отец, мама и Марго смотрели на булавку так, как будто от нее зависела их жизнь. Булавка блестела в свете лампы. «Я прямо слышал эту булавку, — писал Томас в "Книге всех вещей". — От нее шел высокий звук, словно вдали кто-то кричит».
Отец расправил записку двумя руками и посмотрел на просвет. Под лампой бумага засветилась белым.
— Правда, — пробормотал отец. — В ней дырочки. — Он опустил записку. — Ты не солгал, Томас. Я обвинил тебя несправедливо. Прости меня. Но гораздо важнее, Томас, что тебя кто-то использовал. Кто-то пытается настроить тебя против отца. Кто это, Томас? Кто написал эту записку?
— Это тайна, — сказал Томас.
— Тетя Пия?
— Тайна, — повторил Томас.
— Томас! — рявкнул отец.
— Что?
— Скажи мне, кто написал эту записку.
— Не скажу, папа.
— Томас, возьми ложку, поднимайся наверх и жди меня.
Поднялся горячий ветер, испепеляющий землю. Деревья высыхали и животные спасались бегством. Все угасло и пришло в запустение. Никто не мог жить на земле.
«Кроме, наверное, мошек, — подумал Томас. — И моровой язвы».
— Этого не будет, — спокойно произнесла мама. — Томас останется, а ты будешь читать Библию.
Отец в ярости посмотрел на нее.
— Я возьму ложку, мама, — сказал Томас.
Мама держала его за руку.
— Нет, — ответила она. — Мой храбрый герой останется здесь, со мной.
— Ла-ла-ла, та-ла-ла, — пела Марго. — Такие вот дела.
Томаса напугал холод в ее глазах.
— Жена! — взревел отец. — Не перечь мне!
— Мама, — попросил Томас. — Пусти меня.
— Нет! — не сдавалась мама. — Наказания ты не заслужил! — Она крепко держала его за руку.
— Та-ла-ла, та-ла-ла, не его это вина, — пела Марго.
Отец встал. Его голова вздымалась все выше и выше, как воздушный шар. Потолок опускался, и комната становилась все меньше.
— Жена! — прогремел его голос. — Отпусти ребенка.
Мама тоже встала и потянула Томаса за собой.
— Нет, — снова произнесла она. Стул за ней покачнулся.
Отец обошел вокруг стола, схватил Томаса за другую руку и потянул.
— Нет! — крикнула мама.
Отец угрожающе замахнулся.
На Марго никто до сих пор не обращал внимания.
Она появилась вдруг, как будто упала с неба. В правой руке сверкал нож для мяса, в глазах молнии. Она подскочила к отцу и приставила кончик ножа к его горлу. Отец отпустил руку Томаса и уставился на нож.
«Она была похожа на ангела, — писал Томас в "Книге всех вещей". — Самого опасного ангела небес. Такого, с пылающим мечом».
— Убери руки, — рявкнула Марго. — Мне это уже надоело. По горло. — Она провела ножом у себя перед горлом.
— Не надо, Марго, — прошептала мама. — Убери нож.
Но Марго не слушала.
— Черт побери! — воскликнула она.
Ругательство было еще хуже ножа. Оно разило прямо в душу.
— Маме и Томасу Бога бояться нечего, — прошипела Марго. — Потому что они хорошие. А ты — нет! — Она взмахнула ножом в воздухе. — Только не думай, что я не смогу, — рычала она. — Я похожа на тебя. Я тоже нехорошая.
У отца подогнулись ноги, и он опустился на колени, как умирающий слон.
— Эта семья обречена, — стенал он. — Дух времени отравил вас. Давайте помолимся.
И он принялся молиться в полный голос.
— Мне вообще плевать, во что ты там веришь! — кричала Марго. — Но бить в этом доме больше никого не будут.
Мужчина отвлекся от молитвы и посмотрел на девочку диким взглядом.
— Ты знаешь, что это плохо, — холодно сказала Марго. — И все равно продолжаешь.
Она сделала глубокий вдох. — Лишь бы соседи не заметили. Лишь бы родственники не заметили. Лишь бы на работе не узнали. Правда ведь?
Мужчина поднялся, гневно развернулся и зашагал прочь из комнаты. У двери он остановился и красными от гнева глазами посмотрел на всех:
— Я не могу оставаться с вами под одной крышей, — прорычал он. — Я ПОЙДУ НОЧЕВАТЬ В ГОСТИНИЦУ.
Он рывком открыл дверь и скрылся в коридоре. Потом с шумом спустился по лестнице. Входная дверь бабахнула, как раскат грома.
— Та-ла-ла, ла-ла, — пропела Марго чуть тише.
Она положила нож для мяса обратно на стол и села на свое место. Затем поставила локти на стол и закрыла лицо руками. Мама с Томасом остались стоять. Два воробья на подоконнике оглушительно трубили в свои трубы.
— Девочка моя, что же ты наделала? — прошептала мама.
Марго отняла руки от лица. Она была белее полотна.
Ее взгляд ничего не выражал.
— Я положила этому конец. — Потом она заплакала.
Мама села и сокрушенно покачала головой.
— Ты угрожала отцу ножом, — сказала она. — Что теперь с нами будет?
Марго посмотрела на нее.
— Лучше, чтобы тебя избивали? — рыдая, спросила она и тут же вскочила. — Ах да, я кое-что забыла. — Она побежала на кухню и вернулась с деревянной ложкой. Положила ее поперек порога и ударом ноги переломила пополам. — Хватит!
Со сломанной ложкой в руках она подошла к окну и открыла его настежь. Не прекращая трубить, воробьи спорхнули с подоконника.
— Только не в окно, — умоляюще произнесла мама.
Но два обломка уже взмыли в небо.
Томас подошел к Марго. Она схватила его и прижала к себе.
Отца не было час. Потом он вернулся. Как кошка пробрался вверх по лестнице и спрятался в своей боковой комнатке. Сказал, что ему надо поработать.
9.
Планы изменились. Томас не знал почему. Читальный клуб откроется не в доме госпожи ван Амерсфорт.
