Александр Мень - Тайна жизни и смерти
Независимо от Р. Моуди аналогичные результаты получила еще раньше исследовательница Элизабет КублерРосс (Kubler Ross Е., On Death and Dying., New York, 1976).
Таким образом, новейшая техника реанимации поставила вопрос о посмертном сознании в плоскости экспериментального изучения. Ибо если раньше говорили, что «оттуда никто не возвращается», то теперь это утверждение перестало быть бесспорным.
* * *
В заключение нашего краткого экскурса необходимо отметить, что бессмертие (как факт духовный) устанавливается не естественнонаучным путем. Но поскольку неразрушимость «я» может отражаться в научно познаваемой сфере, нет причин отвергать значение науки для исследования этого вопроса.
Разумеется, идея сохранения духовного средоточия личности не выводится из ЭСВ и других парапсихологических явлений. И все же, если эти явления получат окончательное гражданство в науке, бессмертие будет для нее более очевидным. Не исключено, однако, что естествознание окажется здесь перед порогом, который опытное исследование перейти не сможет. В любом случае учение о неразрушимости «я» основывается не на науке, а прежде всего на выводах разума, интуиции, веры в свете Откровения.
ВОСКРЕСЕНИЕ МЁРТВЫХ
Конечно, тема размышлений о смерти необъятна, и мы лишь попытались слегка затронуть ее отдельные аспекты.
Итак, мне бы хотелось остановиться прежде всего на христианском учении о будущей судьбе человека. На языке богословия это учение называется «эсхатологией», от греческого слова «эсхатон» — конец. Учение о конце жизненного пути человека.
Надо сказать, что тот универсальный взгляд, что после смерти физического тела человек весь не умирает, что некое духовное его ядро сохраняется, — не привилегия христианства, а широко распространенное представление. Но этим не все сказано. Бессмертие души, неразрушимость нашего «я» — это часть естественной структуры человеческого существа. Это наша природа. И именно поэтому человек подсознательно, не верит в свое полное уничтожение. Он не может даже вообразить, что такое «ничто», ибо его «я», центру его личности, принадлежит сознание неразрушимости.
Еще Платон показал, что разрушается то, что является составным, составленным из разных элементов. Между тем, внутренняя жизнь человека — это некая, как говорят философы, «сплошность», некое единство, образующееся вокруг нашего «я», стержня нашей личности. И нет тех кирпичей, из которых оно строится и которые потом могли бы распасться в разные стороны. Нет тех материальных элементов, из которых, например, сложено наше тело, которые впоследствии благодаря определенным физикохимическим, биологическим процессам распадаются, и каждый находит свое иное место.
Вот почему величайшие умы человечества обосновывали и принимали эту идею, каждый со своей позиции. Скажем, физик Максвелл, создатель известной теории, которая играет особенно важную роль в современных учениях об энергии, развивал учение о бессмертии со своих научных позиций. Точно так же поступал и создатель квантовой теории Шредингер. А, скажем, Гете подходил к этой тайне с точки зрения своего собственного, личного опыта, опыта человекатворца, и он говорил, что убежден, что его дух после смерти получит от Создателя какуюто новую форму труда, новую форму творчества, новую форму реализации.
Поэтому то, что говорилось о бессмертии от Платона до Шредингера, от древних индийских текстов до современных философских концепций и особенно в свете достижений медицины, которая сделала возможным реанимацию, то есть возвращение людей оттуда, откуда прежде не было возврата, — все это относится к естественной природе человека.
Между тем, христианское учение выходит за пределы этой природы. Если вы обратитесь к православному Символу веры, вы не найдете там слов: «Верую в бессмертие души». Я, может быть, рискну даже сказать, что христианство не верует в это, а, повидимому, считает чемто достаточно естественным. И можно к этому еще прибавить: не исключено, — я не настаиваю, но не исключено, — что в ближайшем будущем этот факт переживания сознанием своего тела станет объектом познания уже научного.
А в Символе веры сказано так: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века» — не бессмертия души, а воскресения мертвых. В этом было и остается принципиальное отличие христианского учения об эсхатоне, христианской эсхатологии от эсхатологии всех остальных философских концепций и религиозных учений. Ибо для христианства бесконечно дорого, что человек есть существо воплощенное, во плоти, что Бог внедрил Дух в материю, что игра плоти, игра природы, многоцветие материального мира стало тем лоном, в котором искрится Дух. Для индийской или греческой философии или для некоторых теософских учений освобождение от материи есть цель, есть спасение, и это освобождение кажется очень соблазнительным. Объяснять, я думаю, вам не надо. Ибо плоть наша, наша материальная часть, немощна. Она страдает, она нас искушает, она слаба, она удручена. И интересно, что реанимированными людьми это чувство освобождения от тела вспоминалось как огромная легкость, что это бремя спало!
Между тем, для церковного сознания это только одна сторона дела. На самом деле развоплощение человека есть не только освобождение от немощи плоти, но и переход в ущербное состояние человека, ибо человек задуман, как существо вписанное, вросшее в плотское мироздание. «Я — связь миров,» — говорит поэт. Значит, в нас живет и физический мир, и химические тайны, и все элементы, на которых зиждется мироздание. Дух через нас заключает союз со всей природой, неживой и живой. И было бы, повидимому, ошибкой с христианской точки зрения, разделять полностью знаменитое греческое выражение «sema — somo», что значит «тело — это гробница».
Тело, говорит апостол Павел, — это храм Святого духа, а раз храм, значит, нечто священное. Значит, природа — это не просто какоето испытание для нас, тело — это не просто нечто, что должно нас удручать: повесили жернов на шею, а потом дух освободился и полетел, как птица? Нет... Здесь есть какой-то великий замысел. Воплощенное, одухотворенное существо, которое должно стать, по слову поэта, мессией природы.
Знаменитый американский психолог и философ Вильям Джеймс анализировал множество фактов, связанных с попытками установить контакт с душами умерших людей. У него даже был целый ряд отчетов на эту тему, это были отчеты Психологического общества. Некоторые из них выходили в русском переводе в начале нашего столетия. И вот что любопытно. (Я не буду оценивать их достоверность, хотя Джеймс был крупнейший ученый, психологэкспериментатор). Вступая в контакт с душами умерших, Джеймс не мог избавиться от мысли, что они в чем-то ограниченны, в чемто ущербны, что в общем они уже не те. Я думаю, что это можно объяснить поразному; тем не менее задуматься над этим фактом стоит.
В Библии сказано, что Господь «пробудит спящих во гробах», — над этим тоже надо подумать (Ср. Дан 12.2; Еф 5.14; Ис 26.19.). Что значит «спящих во гробах»? Некоторые христианские богословы, протестантские, полагают, что речь идет о бессознательном состоянии душ человеческих после смерти — до конца истории. В конце концов, можно было бы и это принять, ведь время для умершего человека, повидимому, исчезает, во всяком случае, течет иначе. Но у нас есть другие свидетельства.
Есть свидетельства о покойных родителях, которые помнят о своих детях. Я знаю массу случаев, когда умершая мать предостерегала сына или дочь во сне или какимто иным тайным образом. Есть множество свидетельств о том, что контакт существует. Даже Карл Густав Юнг описывает такие вещи. Он не был христианином; психиатр, философ со своеобразным мировоззрением, он описывает конкретные случаи из своей жизни.
В одной из автобиографических книг Юнг рассказывает, как умер один из его знакомых, и вот он видит во сне, что тот подходит к нему, к его кровати, берет за руку, поднимает, ведет к своему дому, вводит в свой кабинет и показывает книгу. Проснувшись, Юнг решил проверить и отправился к этому своему знакомому. Вдова впустила его в кабинет. Он вошел, приблизился к этой полке, нашел там третью книгу, и она называлась «Память мертвых» или чтото в этом роде, чтото о мертвых. И Юнг понял, что это был сигнал, может быть, неумелый, может быть, даже бессильный, но сигнал того, что «я жив, я есть, вот тебе знак».
Известный английский писатель, Клайв С. Льюис (блестящий писатель! он умер в 1963 году) во время войны ходил читать лекции, беседовать с людьми онкологического отделения больницы. Там он встретил замечательную женщину, больную раком. Они очень подружились, у них была огромная духовная близость. И в скором времени она стала его женой. Они прожили лет пять вместе. После этого она умерла. И для Льюиса это был невероятный удар — он был человеком уже в возрасте, и ее безумно любил, именно духовно, душевно. В своем дневнике он записал страшные слова, они опубликованы посмертно. Я даже не знаю, имели ли люди право опубликовывать описание его состояния — такое у него было чудовищное состояние разлуки! И вдруг все это кончилось — она ему явилась. Он не пишет — как, он только говорит, что она дала знак, я здесь, я о тебе помню. И у него это состояние совершенно прошло. Надо сказать, что оно было настолько отчаянным, что действительно только подлинный факт жизни мог повернуть его. А он был человек сдержанный, скептический, не фанатик, не энтузиаст, не фантазер.
