Митрополит Макарий - Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел второй: 1654-1667
Глава III. Большой Собор в Москве, низложение патриарха Никона и новый патриарх Иоасаф II
Все Соборы, доселе бывшие в Русской Церкви, обыкновенно составлялись только из ее собственных архипастырей с подчиненным им духовенством. Если же на некоторых наших Соборах мы встречали и иноземных православных архиереев, иногда одного, иногда двух-трех, не более, то это были архиереи, случайно находившиеся в России, посещавшие ее для своих личных целей, а не для участия в Соборах. Так присутствовали у нас на Соборах и некоторые Восточные патриархи, приходившие к нашему царю за милостынею: Константинопольский Иеремия – на Соборе об учреждении патриаршества в России, Иерусалимский Феофан – на Соборе об избрании патриарха Филарета Никитича, Антиохийский Макарий – на Соборе об исправлении Служебника и других церковных книг.
Не то мы видим на Соборе, теперь состоявшемся в Москве. На нем присутствовали не один какой-либо, а два Восточных патриарха: Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий, и не случайно прибывшие в Россию для своих целей, а нарочито приглашенные в Москву для Собора. И если не было здесь лично двух других Восточных патриархов. Константинопольского и Иерусалимского, зато находились из Константинопольского патриархата пять митрополитов: Никейский Григорий, Амасийский Козьма, Иконийский Афанасий, Трапезундский Филофей, Варнский Даниил и один архиепископ – Погонианский Даниил, а из Иерусалимского патриархата и Палестины – Газский митрополит Паисий и самостоятельный архиепископ Синайской горы Анания, да кроме того, находились из Грузии митрополит Епифаний и из Сербии епископ Иоаким Дьякович. Всего же иноземных архиереев присутствовало теперь на Соборе двенадцать, чего прежде никогда у нас не бывало. Русские архипастыри принимали участие на Соборе все семнадцать, и именно: митрополиты – Новгородский Питирим, Казанский Лаврентий, Ростовский Иона, Сарский Павел, архиепископы – Вологодский Симон, Смоленский Филарет, Суздальский Стефан, Рязанский Иларион, Тверской Иоасаф, Астраханский Иосиф, Псковский Арсений; епископы – Вятский Александр и из Малороссии Черниговский Лазарь Баранович и Мстиславский Мефодий, блюститель Киевской митрополии; а вскоре к ним присоединились вновь избранный Московский патриарх Иоасаф II и архиереи двух новооткрытых епархий: Белогородской – митрополит Феодосий и Коломенской – епископ Мисаил. Таким образом, на Московском Соборе 1666–1667 гг. присутствовали сперва два, потом три патриарха, Александрийский, Антиохийский и Московский, двенадцать митрополитов (5 русских и 7 иноземных), девять архиепископов (7 русских и 2 иноземных) и пять епископов (4 русских и 1 иноземный) – всего 29 иерархов (хотя, надобно заметить, не на всех заседаниях присутствовали все), и в числе этих иерархов находились представители от всех главных самостоятельных церквей православного Востока, не говорим уже о множестве архимандритов, игуменов и других духовных лиц не русских только, но и иноземцев. Очень естественно, если такой Собор сравнительно со всеми прежними называется Большим Собором.
Особое значение он имел по отношению к тем Соборам, которые происходили в Москве в последние двенадцать лет и рассуждали то об исправлении церковных книг, то об оставлении Никоном патриаршей кафедры, то о появившемся в Церкви расколе. Все эти Соборы нашли для себя в Большом Соборе не только подкрепление, но и разъяснение, дополнение, как бы завершение. Он окончательно решил вопросы и о патриархе Никоне, и о новоисправленных при нем книгах, и о появившемся вследствие исправления книг расколе, а вместе решил и некоторые другие вопросы для исправления разных нестроений и недостатков в Русской Церкви и для ее дальнейшего благоустройства.
I. Суд над Никоном и его низложение
Главная цель, для которой приглашены были в Москву Восточные патриархи, состояла в соборном суде над патриархом Никоном. И они занялись этим делом прежде всего и занимались около месяца. Всех собраний Собора для суда над Никоном было восемь: три – предварительных, или приготовительных, четыре – посвященных самому суду над Никоном (два – суду заочному и два – суду в присутствии подсудимого) и одно – заключительное, на котором происходило только объявление и исполнение судебного приговора. О соборном суде над Никоном сохранилась современная запись, составленная царскими дьяками, о первых заседаниях Собора только краткая, а о последующих и краткая и довольно подробная. Дополнениями к этой записи и как бы пояснениями ее могут служить, с одной стороны, сказания одного из присутствовавших на Соборе, именно Паисия Лигарида, хотя, к сожалению, о двух из первых заседаний он говорит смешанно, без соблюдения хронологии, а с другой – сказания дьяка Шушерина, который хотя не присутствовал на Соборе, писал о нем только по слухам спустя около пятнадцати лет и не скрывает своего пристрастия к Никону, но также сообщает некоторые любопытные подробности. Сохранились еще некоторые подлинные документы, относящиеся к судебному делу Никонову, и краткие современные сказания и заметки о нем.
Во второй день ноября 1666 г. – так начинается современная запись о суде над Никоном – Восточные патриархи. Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий, прибыли в Москву, четвертого числа представлялись царю в Грановитой палате и удостоились быть у его стола, а пятого числа «в третьем часу ночи (по тогдашнему счету времени) святейшие патриархи были у великого государя в столовой избе и сидели до десятого часа, но говорили с великим государем наедине». О чем шла такая продолжительная беседа, неизвестно, но если и о Никоне, что всего вероятнее, то это была лишь частная, домашняя беседа у царя с патриархами.
Первое заседание Собора для суда над Никоном состоялось 7 ноября, хотя, к сожалению, и об этом современная запись говорит чрезвычайно кратко. Заседание происходило в столовой избе у государя. Здесь присутствовали оба патриарха и прочие власти: митрополиты, архиепископы и епископы; присутствовали также сам царь и его бояре, окольничие и думные люди. «И вел. государь говорил святейшим патриархам о отшествии с Москвы Никона патриарха, а власти подали (им) за своими руками сказки и выписку из правил». Дело, таким образом, началось с того, с чего и должно было начаться. Государь объявил патриархам главную вину Никона, а русские архиереи подали им в доказательство и разъяснение этой вины собственноручные сказки о ней, которые они составили и рассматривали еще на Соборе 1660 г., и вместе выписку из правил, тогда же составленную, в руководство для суда над Никоном. Патриархам необходимо было предварительно ознакомиться, в чем виновен Никон, действительно ли виновен и чему должен подлежать по церковным правилам. Кроме сказок об отречении Никона от престола патриархам поданы были для келейного рассмотрения, как свидетельствует Паисий Лигарид, разные краткие записи λιβέλλοι и о других проступках Никона и обширная записка в виде просьбы, в которой изложены были вместе многие обвинения на Никона. В помощь патриархам государь предложил в качестве толмачей митрополита Крутицкого Павла и архиепископа Рязанского Илариона, а патриархи просили еще прибавить и одноязычного с ними Паисия Газского – и государь отвечал: «Имейте его отныне при себе, от него узнаете все подробно». Паисий сохранил самую просьбу, которая подана была тогда патриархам и составлена, несомненно, им самим. Здесь он обвинял Никона и в том, в чем последний вовсе не был виноват или чего нельзя назвать виною, и говорил: а) Никон оскорбил всех Восточных патриархов: Александрийского – тем, что вздумал присвоять себе имя патриарха папы (?), которое издревле принадлежит на Востоке только патриарху Александрийскому; Иерусалимского – тем, что наименовал себя патриархом Нового Иерусалима, как по невежеству и бесстыдству назвал одну из своих обителей; Антиохийского – тем, что чрез подложное писание и подпись старался усвоить своей кафедре в ряду других патриарших кафедр третье место (?), принадлежащее кафедре Антиохийской; Константинопольского – тем, что захватил себе Киевскую митрополию из области Константинопольского патриарха и стал величаться патриархом всея Великия, и Малыя, и Белыя России, а кроме того, патриархов Александрийского и Антиохийского не признает законными патриархами потому, что они не живут в Антиохии и Александрии, как будто духовная власть привязана к месту; б) Никон переменил обычай прежних Московских патриархов: вместо синих скрижалей стал носить червленые, перестал поминать в Церкви Вселенского патриарха, переоблачался во время Божественного тайнодействия и, имея восемьдесят саккосов (?), за одной обедней переменял их до двадцати (?); чтобы казаться подобным Вышнему, назвал некоторых отроков, прислуживавших ему при богослужении, херувимами и серафимами; в алтаре чесался пред зеркалом и обратил алтарь в преторию, в которой снимал цепи с закованных им иеродиаконов; в) отменил песни Троичные, сложенные патриархом Митрофаном и обыкновенно воспеваемые каждое воскресенье, и запретил совершать торжественное освящение воды на самый праздник Крещения Господня; г) во второй раз был рукоположен в архиерейский сан, когда вступал на патриаршество, а двух архиереев, отставленных от должности, вновь рукоположил вопреки 68-му канону апостольскому; д) архиереев, им рукоположенных, не удостаивал именовать своими братьями, Собор их называл синагогою, уподоблял православных архиереев Анне и Каиафе, судиям-христоубийцам; е) приравнивал себя святым, нося на главе своей корону, или диадему, в которой обыкновенно изображаются они, как торжествующие на небеси, и величал себя великим государем, что вовсе не прилично духовному лицу; ж) был крайне любостяжателен и, замкнувшись, любил считать свои деньги и драгоценные сибирские меха; з) расточал доходы патриаршей кафедры, желая именоваться создателем новых монастырей, и для этого же отнимал у соседей села и поля; и) предоставил весь свой церковный суд светским людям – своим боярам, обыкновенно продающим правосудие; и) ни с кем из архиереев и ни в чем не совещался; к) наконец, словно самоубийца, сам себя разоблачил во время своего отречения от кафедры. Если Паисий не постыдился взводить на Никона некоторые ложные обвинения даже на бумаге, то легко понять, что он мог наговорить про Никона в словесных собеседованиях с патриархами, когда был приставлен к ним с целию ознакомить их во всех подробностях с делом Никона.
