Кирилл Александрийский - Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II
Итак, ввиду того, что постановляет предавать смерти подвергающегося обвинению в богохульстве, Господь, говорят, подлежит наказанию, ибо Сыном Божиим, сказано, Себя соделал. Здесь опять нужно нам напомнить о том, где и как это сказано о Христе.
Так, некогда при купальне, называвшейся Овечьей, Он исцелил расслабленного продолжительным и тяжким недугом в день субботний. Они же, вместо подобавшего удивления к такому Чудотворцу, соблазнялись опять, обвиняя в нарушении закона ради одной только субботы. Но и тогда Христос защищался таким образом: «Отец Мой доселе делает, и Я делаю». Потом Евангелист присоединяет: «Поэтому-то преследовали Его иудеи (Иисуса), что не только нарушал субботу, но и Отцом Своим называл Бога, равным Себя делая Богу» (Ин. 5, 17–18). Итак, соблазнялись иудеи тому, что Господа всяческих Христос называл Своим Отцом, когда на это отвечал кротчайшею беседою к ним, говоря так: «Написано в законе вашем: "Я сказал: боги есте и сыны Вышнего все", — если же тех назвал, — говорит, — богами, к кому слово Божие было, и не может нарушиться Писание: о Том ли, Кого Отец освятил и послал в мир, вы говорите, что богохульствуешь, потому что сказал: Бога Сын Я» (Ин. 10, 34–36). Но ничего этого не помня, народ Иудейский истину обращает Истине в вину, и так как Христос сказал, что Он есть по природе, по этой именно причине, утверждают, Ему надлежит умереть. Но воспользуюсь для этого гласом пророка: «Как скажете, что мудры мы и закон Господень с нами?» (Иер. 8, 8). Разве не надлежало им посредством тщательного исследования прежде узнать, Кто и откуда Христос, — и если бы Он оказался сказавшим ложь, тогда со всей справедливостью подвергнуть Его наказанию — или же поклониться Сказавшему истину. Зачем же вы, оставив исследование и удостоверение из Священных Писаний, обращаетесь к одному только обвинению и истину сделали предлогом обвинения? Говорившие Пилату, что Он Сыном Божиим Себя соделал, должны были указать ему и на дела Божества и представить величие Его чудес. Надлежало после того взывать, что четверодневный мертвец ожил по одному слову Спасителя, возвратившись опять к жизни (Ин. 11, 39). Подобало представить единородного сына вдовы и дочь начальника синагоги. Надлежало напомнить и тот Божественный глас, именно при воскрешении сына вдовы: «Юноша, тебе говорю, встань!» (Лк. 7, 14) и при воскрешении девицы: «Девица, встань!» (Лк. 8, 54). Подобало при этом дать знать, что Он подавал слепым зрение, прокаженным очищение и, кроме того, еще то, что одним запрещением останавливал волнение свирепого моря и бушевание сильных ветров, и еще другое что, совершенное Христом. Но это они погребают неблагодарным молчанием и, коварно опуская то, что давало видеть в Нем Бога, обращаются к одним только лжедоказательствам. Человеку иностранному и Божественного Писания совсем не знавшему, видевшему в Иисусе (простого) человека, они, жалкие, вопят: Сыном Божиим Себя соделал, хотя Богодухновенное Писание гласило, что Слово Божие некогда должно прийти в мир в человеческом виде: «Вот, — говорит, — Дева во чреве приимет и родит Сына, и назовут имя Его Еммануил, что значит в переводе: "С нами Бог"» (Ис. 7, 14; ср. Мф. 1, 23). Рожденное же от Девы чем другим могло бы быть, как не человеком нам подобным, по отношению к виду и природе тела? Ведь Он был вместе и человек и истинно Бог.
Егда же слыша Пилат сие слово, паче убояся. [435] И вниде в претор паки и глагола Иисусу: откуда еси Ты? Иисус же ответа не даде Ему [436] (19, 8–9)
Коварство иудеев принимает неожиданный оборот. Между тем как они все более и более усиливали причину обвинения, говоря, что Христос совершает преступное богохульство даже против Самого Божества, в Пилате, напротив, это усиление виновности (Христа со стороны обвинителей) служит к увеличению его благоговения (ко Христу) и вызывает в нем сильнейший страх, так что он становится более тщательным в отношении к Нему, чем был прежде, и точнее допрашивает, Кто же в самом деле Он и откуда, не лишенный, как мне кажется, веры в то, что, и будучи человеком, можно быть Сыном Божиим. Впрочем, понятие об этом и веру в это он получает не из Священных Писаний, но из эллинского заблуждения. Ведь эллинские мифы многих (людей) называют полубогами и детьми богов. Римляне же также, делая это с несколько большим суеверием, божественное наименование всегда давали славнейшим из своих царей. Ставя алтари и воздвигая капища, они многих так увековечили. Поэтому Пилат точнее и тщательнее, чем вначале, исследует, кто действительно есть и откуда Христос. Он же, сказано, не ответил ему словом, припомнив, как кажется, Свое изречение. Что же именно сказал Он ему? «Всякий, кто от истины, слышит Мой голос» (Ин. 18, 37). А Пилат как идолослужитель разве внял бы гласу Спасителя, называвшего Себя Истиною и Чадом Истины? Или разве принял бы и почтил имя Истины тот, кто и вначале выразил презрение к ней и сказал: «Что есть истина?» (Ин. 18, 38), потому что он служил еще лжеименным богам и был погружен во тьму лжи.
Глагола же Ему Пилат: мне ли не глаголеши? Не веси ли, яко власть имам распяти Тя и власть имам пустити Тя? [437] (19, 10)
Делом неразумия считал Пилат молчание. Поэтому свою начальническую власть он простирает как бы какой жезл и думает, что страхом даже и против воли можно побудить Его к бесполезной защите. Беспрепятственно, говорит, он может направить дело, к чему захочет, как к наказанию, так и к помилованию, — так как нет ничего, что бы толкало его к невольному суду, то во власти его одного находится приговор над Обвиняемым. Таким образом, обвиняет Его, как оскорбленный неблаговременным молчанием и уже возбуждаемый этим к гневу на Него. Ведь совсем не разумел он тайны этого молчания. Но ты должен обратить внимание на то, что и здесь вполне исполнилось предвозвещенное гласом пророка: «Как овца, — сказано, — на заклание был веден и, как агнец пред стригущим его, безгласен, так не открывает уст Своих, в смирении Его суд Его взят был» (Ис. 53, 7–8). Это сказал нам блаженный Исаия. Также и Псалмопевец от лица Христа говорит в одном месте в Духе: «Положил Я устам Моим хранение при появлении грешника предо Мною: онемел и смирился и смолчал от благ» (Пс. 38, 2–3). Выражение «от благ» разумей вместо «зол», ибо Божественное Писание имеет обыкновение говорить так из почтительности, когда это относится к самому Божественному лицу.
Отвеща ему Иисус: не имаши власти ни единыя на Мне, аще не бы ти дано свыше: сего ради предаяй Мя тебе болий грех имать [438] (19, 11)
Кто Он, откуда и от какого Отца родился, об этом не говорит яснее. Даже и нам самим не дозволяет безрассудно открывать посторонним слушателям это столь таинственное учение в словах: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями» (Мф. 7, 6). Впрочем, выставлявшему на вид свою начальническую власть и безрассудно обещавшемуся (Пилату) по своему единоличному усмотрению направить суд над Ним к чему угодно Он весьма благополезно противопоставляет Свою силу и власть и как бы останавливает надутого суетною и неразумною напыщенностью даже и против самой Божественной славы. И это потому, что действительно немалый бы вред причинила некоторым мысль, что Христос невольным поруганиям был подвергнут и вопреки Своему желанию и насильственным образом оказался во власти иудеев, хотя Он и есть по природе Бог и в Cвятом и Богодухновенном Писании проповедуется как Царь над всем. Таким образом Он уничтожил повод для нашего соблазна и как бы с корнем низвергает заблуждение из-за этого в словах: если бы не было тебе дано свыше. Свыше же дана, говорит, власть Пилату не так, чтобы Бог и Отец возлагал на Собственного Сына невольное страдание на кресте, но так, что Сам Единородный отдавал Себя страданию за нас, при соизволении Отца на совершение этого таинства над Ним.
Итак, под дарованием (дано свыше) здесь ясно разумеется и так называется согласие и попущение Отца и самое желание Сына. Действительно, не подлежит никакому сомнению, что толпа не насиловала власти Спасителя. Впрочем, это легче видеть из того, что, несмотря на частые злоухищрения, они не имели никакого успеха, но только, изобличенные как богохульники, подверглись осуждению. Так, они хотели однажды схватить Его, по сообщению Евангелиста, но Он, вышедши, «посреди их пошел и ушел так» (Ин. 8, 59; ср. Лк. 4, 30). Это «так» он употребляет вместо: нескрытно, без страха, не приняв вида убегающих, но, напротив, непринужденно, обычною походкою и свободною от всякого страха. Некоею Божественною и неизреченною силою скрыв Себя, Он исчез тогда из глаз убийц, ибо не желал еще пострадать и яростным преследователям не позволял против Своей воли подвергнуть Себя смерти. Итак, по собственному желанию и благо-изволению Бога и Отца, говорит, дана Пилату власть, или всецелая возможность, совершать с Ним то, на что он уже дерзнул, ибо совершенно не подвластною ничему из существующего оказывается Божественная и верховная природа, Которой природно принадлежит и владычество над всем.
