Эрнест Ренан - Марк Аврелий и конец античного мира
Книга составлена по всем правилам античного романа. Все там есть: путешествия, любовные приключения, кораблекрушения, близнецы очень похожие, взятые в плен пиратами, встречи лиц, разлученных длинным рядом приключений. Вследствие ошибки, происшедшей в очень давнее время, Климента считают принадлежащим к императорской фамилии. Его мать, Маттидия, римская матрона, вполне целомудренная, замужем за благородным Фавстом. Преследуемая преступной любовью своего зятя, желая спасти свою честь и доброе имя семьи, она, с согласия мужа, покидает Рим и едет в Афины, чтобы воспитывать там своих сыновей, Фавста и Фавстиниана. Четыре года спустя, не получая от них известий, Фавст, с третьим своим сыном Климентом, садится на корабль и отправляется разыскивать жену и двух сыновей. После тысячи приключений отец, мать, и три сына встречаются. Первоначально, они не были христианами, но все были этого достойны и оными становятся. Пребывая в язычестве, они отличались чистотою нравов, а чистоте то даровано, что Господь ради себя самого не может не спасти их, которые по природному влечению ее соблюдают. "Если бы не существовало безусловного правила, что без крещения нельзя спастись, целомудренные язычники были бы спасены" В христианство обращаются достойные этого по чистоте своих нравов. Климент, действительно, встречает апостолов Петра и Варнаву, становится их спутником, рассказывает нам их проповеди, их борьбу с Симоном и становится для всех членов своей семьи поводом для обращения, к которому они так хорошо были подготовлены.
Эта романическая рамка лишь предлог для апологии христианской религии и доказательства громадного ее превосходства над философскими и теургическими учениями того времени. Св. Петр, уже не тот апостол галилеянин, которого мы знаем по Деяниям и посланиям Павла; это искусный полемист, философ, смелый и ловкий деятель, который пользуется для служения истине всеми ухищрениями ремесла софистов. Его аскетическая жизнь, строгое сухоядение напоминают ессениан. Его жена путешествует вместе с ним в качестве диаконисы. Представляется, какие имелись об общественном уровне среды, в коей жили Иисус и его апостолы, были уже тогда, совершенно превратны. Простейшие данные апостольской хронологии не принимались в расчет.
В похвалу автора должно сказать, что если его уверенность в легковерии публики очень наивна, то его убеждение в пользе спора делает честь его терпимости. Он вполне допускает, что можно заблуждаться по неведению. Из числа действующих лиц романа один только Симон Волхв совершенно принесен в жертву. Его ученики Апион и Анубион изображают, первый усилие извлечь из мифологии нечто религиозное; второй - заблуждающуюся искренность, которая впоследствии будет вознаграждена познанием истины. Симон и Петр спорят о метафизике, Климент и Апион о нравственности. Трогательный оттенок сочувствия и сострадания к заблудшим придает прелесть этим страницам; чувствуешь, что они написаны человеком, который пережил ужасы неверия и лучше всякого знает, сколько страдания и сколько заслуги в стремлении к истине. Климент, как и Юстин Неаполийский, изучил все философии; великие вопросы бессмертия души, будущих наград и наказаний, провидения, отношений человека к Богу неотступно его преследуют, ни одна школа его не удовлетворила; доведенный до отчаяния, он готов предаться грубейшим суевериям, когда до него доносится голос Христа. В учении, которое ему выдают за учение Христово, он находить ответь на все свои сомнения: он христианин.
Система опровержения язычества, лежащая в основе доводов всех отцов церкви, уже находится полностью в псевдо-Клименте. Первоначальный смысл мифологии утрачен всеми; древние физические мифы превратились в неприличные рассказцы, не дающие никакой пищи душе. Нетрудно было показать, что боги Олимпа подавали очень дурные примеры и что, подражая им, станешь злодеем. Апион тщетно старается защититься символическими толкованиями. Климент без труда доказывает абсолютную неспособность многобожия создать серьезную мораль. У Климента непреодолимые потребности сердца: честный, благочестивый, чистосердечный, он жаждет религии, способной удовлетворить его чувствительность. Во время спора, противники вспоминают свою молодость и пользуются этими воспоминаниями, как боевым орудием. Апион когда-то гостил у отца Климента. Видя своего друга грустным и больным от терзаний, которые тот испытывал в стремлении к истине, Апион, имевший врачебные притязания, спросил его, чем он страдает? "Болезнью юных!.. душа болит", отвечал Климент. Апион подумал, что дело касалось любви, сделал ему самые неприличные предложения и сочинил для него эротическое произведение, которое Климент вводит в спор с большим лукавством, нежели приличием.
Философия книги сводится к деизму, признаваемому плодом откровения, а не разума. Автор говорить о Боге, о его существе, о его свойствах, о его провидении, о зле, понимаемом, как испытание и источник заслуги для человека, как его понимали Цицерон и Эпиктет. Ум ясный и прямой, враждебный заблуждениям монтанистов и своего рода многобожие гностиков, автор псевдо-климентического романа строгий монотеист, или, как тогда говорили, монархеист. Бог есть существо, коего сущность ему одному подобает. Сын по существу ниже его. Эти идеи, весьма сходные с идеями псевдо-Гермаса, долго составляли основу римской теологии. В этих мыслях не только не было ничего революционного, но в Риме уже считались теориями консервативными. По существу, это была теология назареян и евиоиитов, или скорее Филона и ессеев, развитая в дух гностицизма. Мир место борьбы добра со злом. Добро понемногу берет верх над злом и, наконец, победит. Частные успехи добра достигаются при помощи появления последовательных пророков, Адама, Авеля, Еноха, Ноя, Авраама, Моисея; точнее, единственный пророк, Адам, бессмертный и непогрешимый, человек по преимуществу, совершенный образ Божий, Христос всегда живой, в разном виде и под разными именами, неустанно странствует по свету, вечно проповедуя тот же закон, во имя того же Святого Духа.
Истинный закон Моисеев почти осуществил идеал абсолютной религии. Но Моисей ничего не написал, а его преемники исказили им установленное. Жертвоприношения были победой язычества над чистым законом. Множество неточностей вкралось в Ветхий Завет. Давид со своей арфой и кровавыми войнами является уже пророком гораздо низшим. Остальные пророки в еще меньшей степени были совершенные Адамы-Христы. Греческая философия со своей стороны сплетение бредней, вздорный спор о словах. Дух пророческой, который есть ничто иное как проявление Святого Духа, первосозданный человек, Адам, каким сотворил его Бог, появился тогда в образе последнего Христа, в Иисусе, который есть сам Моисей; так что между ними нет ни борьбы, ни соперничества. Верить в одного значить верить в другого, верить в Бога. Христианин, сделавшись христианином, не перестает быть евреем (Климент всегда себя так называет); он и вся его семья "становятся евреями". Еврей, знающий Моисея и не знающий Иисуса, не будет осужден, если хорошо исполняет то, что ему известно и не имеет ненависти к тому, чего не знает. Христианин, родом язычник, знающий Иисуса и не знающей Моисея, не будет осужден, если соблюдает закон Иисусов, и не имеет ненависти к закону, которого не получил. Впрочем, откровение не более как луч, при посредстве которого истины, скрытые в сердцах всех людей, становятся видимыми каждому из них; познать этим путем не значить узнать, а постигнуть.
Отношение Иисуса к Богу то же, что и всех прочих пророков. Он был орудием духа, вот и все. Идеальный Адам, в более или менее затуманенном виде имеется в сердца всех людей, рождающихся в мире, но у пророков, столпов мира, он в состоянии ясного сознания и совершенного обладания. "Наш Господь, - говорит Петр, - никогда не говорил, что есть другой Бог, чем тот, который все создал, и не провозглашал себя Богом; он только, вполне правильно, назвал блаженным того, кто его провозгласил сыном Бога, который все создал.-Но разве ты не находишь, - сказал Симон, - что происшедший от Бога есть Бог? - Как же это может быть? - отвечает Петр.- Сущность Отца в том, что он не зарожден; сущность Сына в том, что он зарожден; то, что зарождено, нельзя, сравнивать с тем, что не зарождалось или само себя зарождает. Тот, в ком не все тождественно с другим, не может быть именуем общим с ним наименованием". Автор никогда не говорить о смерти Иисуса и не дает понять, что эта смерть имеет всего глазах теологическое значение.
Итак, Иисус пророк, последний из пророков, тот, о котором Моисей сказал, что он придет после него. Его религия есть лишь очищенная религия Моисея, подбор преданий, из которых одни были хороши, а другие дурны. Его религия совершенна; она хороша и для евреев и для эллинов, для людей образованных и для варваров; она одинаково удовлетворяет сердце и ум. Ее продолжатели - двенадцать апостолов под главенством Петра, и те, кому они передают свою власть. Обращаться к снам, к видениям дело самомненных.
