Александр Горбовский. - Тайная власть. Незримая сила
Иногда защиту от диких зверей брал на себя пастух, посвященный в такие заговоры и колдовскую практику. Так, в Поморье, на русском Севере, такой пастух обходил по весне свое стадо с заклинаниями, заключая его в магический круг. После этого до самого конца сезона нельзя было забирать из стада ни одной скотины. Если же кто-то делал это, магический круг оказывался разомкнут и стадо открыто нападению диких зверей.
Такое ограничение, запрет, может иметь не общий, а более конкретный, индивидуальный адрес, быть обращен к отдельному зверю, обитающему в данной местности. В этом случае между заклинателем и зверем устанавливается некий контакт, понимание, система определенных отношений.
Но разве тысячи владельцев собак и кошек не находятся в таком каждодневном словесном общении со своими животными? И те отлично понимают слова, обращенные к ним, команды и даже просьбы. Есть ли основания считать животных, вынужденных жить в трудных условиях выживания, глупее выросших в четырех стенах?
Исследователь, естествоиспытатель В. К. Арсеньев вместе с местным охотником-гольдом Дерсу Узала пробирается по Уссурийской тайге. В какой-то момент его спутник догадывается, что сзади за ними крадется тигр. Оказывается, Дерсу знает этого тигра и определяет по следу, что это – Амба. Так, во всяком случае, называет его он.
«Не успели мы сделать и двухсот шагов, – продолжает Арсеньев, – как снова наткнулись на следы тигра. Страшный зверь опять шел за нами и опять, как и в первый раз, уклонился от встречи. Дерсу остановился и, оборотившись лицом в ту сторону, куда скрылся тигр, закричал громким голосом, в котором я заметил нотки негодования:
– Что ходишь сзади? Что нужно тебе, Амба? Что ты хочешь? Наша дорога ходи, тебе мешай нету. Как твоя ходи сзади? Неужели в тайге места мало?
В таком возбужденном состоянии я его никогда не видывал. В глазах Дерсу была глубокая вера в то, что тигр Амба слышит и понимает его слова. Он был уверен, что тигр или примет вызов, или оставит нас в покое и уйдет в другое место. Подождав минут пять, старик облегченно вздохнул, затем закурил трубку и, взбросив винтовку на плечо, уверенно пошел дальше по тропинке. Лицо его снова стало равнодушно-сосредоточенным. Он устыдил тигра и заставил его удалиться».
Тигр действительно ушел и несколько дней не приближался к ним.
В другом случае Арсеньев и Дерсу вечером расположились было на привал, когда рядом внезапно раздался рев тигра. «Дерсу встревожился:
– Худо! Наша напрасно сюда ходи. Амба сердится. Это его место.
Вдруг Дерсу быстро поднялся с места. Я думал, он хочет стрелять. Но велико было мое изумление, когда я увидел, что в руках у него не было винтовки, и тогда я услышал речь, с которой он обратился к тигру:
– Хорошо, хорошо, Амба! Не надо сердиться, не надо! Это твое место. Наша это не знал. Наша сейчас другое место ходи. В тайге места много. Сердиться не надо!
Гольд стоял, протянув руки к зверю. Вдруг он опустился на колени, дважды поклонился в землю и вполголоса стал говорить что-то на своем наречии…
Наконец Дерсу медленно поднялся, подошел к пню и взял свою берданку.
– Пойдем, капитан, – сказал он решительно и, не дожидаясь моего ответа, быстро через заросли пошел на тропинку. Я безотчетно последовал за ним. Спокойный вид Дерсу, уверенность, с какой он шел без опаски и не озираясь, успокоили меня: я почувствовал, что тигр не пойдет за нами и не решится сделать нападение»
В другом случае, рассказывает Арсеньев, однажды Дерсу стал кричать что-то в тайгу на своем языке. Когда другие спутники, охотники-русские, спросили его, кому кричит он, Дерсу ответил, что он предупреждает Амбу, что здесь много людей с ружьями и что если они будут стрелять в него, в Амбу, то он, Дерсу, в этом не виноват.
Здесь мы видим очень персонифицированные отношения между человеком и зверем, живущим в лесу. Это отношения как бы взаимного уважения, симпатии и приязни. Именно такие отношения лежат, очевидно, и в основе тех случаев, когда на поверхности мы видим только то, что воспринимаем, как ограничения или запрет. Очевидно, это не просто приказ или запрет, налагаемый на зверя, а скорее договор, уговор между ним и человеком.
Многочисленные свидетельства понимания и контакта между человеком и зверем содержат и христианские хроники. В годы гонений на христиан в Риме, желая угодить нравам черни, императоры приказывали бросать их на съедение зверям на арене цирка. Но ничто не могло в большей мере свидетельствовать в пользу христианства, чем случай, когда на глазах у десятков тысяч зрителей дикий голодный зверь вместо того, чтобы растерзать очередную жертву, повинуясь одному слову и взгляду праведника, покорно усаживался у его ног. Записи тех лет содержат целый ряд подобных рассказов.
О таких же отношениях понимания, симпатии и приязни между человеком и зверем рассказывают и многие жития святых – в частности Сергия Радонежского и его современника Павла Обнорского. Как и к Сергию Радонежскому и его скиту, к хижине Павла в лесу на реке Нурме приходил медведь, а также лисы и зайцы, не страшась ни медведя, ни друг друга.
Сохранилась грамота Ивана Грозного: «Пожаловали мы Печенгского монастыря, что у холодного моря, у мурманской границы…» Преподобный Тихон, живший в том монастыре, однажды, вернувшись в свою келью, застал там медведя. Преподобный повелел зверю: «Уйди из кельи и стань кротко». Когда медведь повиновался, Тихон попросил, чтобы впредь он и другие медведи не беспокоили обитель. С тех пор, повествует житие, медведи не приближались к обители и не трогали манастырских оленей.
А вот свидетельство этого же рода, относящееся к католическому миру. Эпизод из жизни святого Франциска Ассизского (XII – XIII в.), изложенный так, как он был записан в его время:
«Близь Губбио появился громадный волк, нападавший на людей, так что никто не осмеливался выходить из города без охраны. И вот Св. Франциск, сжалившись над горожанами, осенил себя знаменем Креста и вышел навстречу волку, возлагая все свое упование на Бога.
Когда волк с разинутой пастью побежал к Св. Франциску, тот осенил его знаменем Креста и сказал:
– Поди сюда, брат волк; повелеваю тебе именем Христа не делать зла ни мне, ни другому.
Чудно вымолвить, едва Св. Франциск совершил знамение Креста, как страшный волк закрыл пасть, кротко подошел и лег у ног святого. И Св. Франциск сказал ему:
– Брат волк, ты причиняешь много вреда в этих местах, ты совершил величайшие преступления, обижая и убивая Божьи твари, ты даже имеешь дерзость убивать людей, созданных по образу Божию; и весь народ кричит и ропщет на тебя, и вся страна во вражде с тобой, но я хочу, брат волк, установить мир между тобой и здешним народом, так, чтобы ты не обижал их, а они простили бы тебе все прошлые обиды и чтобы не преследовали тебя больше ни люди, ни собаки. … Брат волк, – продолжал Св. Франциск, – с тех пор, как тебе угодно будет заключить и соблюдать этот мир, я обещаю тебе, что будешь получать пищу от жителей этой страны постоянно, пока ты жив, так что не будешь терпеть голода. Обещаешь ли ты не причинять больше вреда людям? И волк наклонением головы показал, что обещает. – Заверь меня в этом, чтобы я вполне мог положиться на тебя.
И волк поднял переднюю лапу и положил в протянутую руку Св. Франциска. Затем волк пошел вслед за Св. Франциском в город и там на площади повторился этот чудесный разговор Св. Франциска с волком в присутствии жителей всего города. После этого волк прожил два года и как ручной ходил от двери к двери, все любезно кормили его, и никогда ни одна собака не залаяла на него»;
Как и в других случаях, понимание и контакт происходят здесь как бы на индивидуальном, личностном уровне между человеком и зверем. Когда же животные живут в стае, такой контакт происходит со стаей, совокупностью, как с неким целым.
В Москве есть писатель Владимир Файнберг, обладающий незаурядными способностями экстрасенса. Несколько лет назад многоквартирный дом, где жил он, постигло нашествие тараканов. Вывести их из такого дома оказалось довольно сложно. Когда служба, которая занимается этим, приезжала, чтобы произвести дезинфекцию, каких-то жильцов не оказалось на месте и в их квартиры нельзя было войти, другие же просто отказались: «От ядохимикатов ваших умереть можно. А от тараканов еще никто не умирал. Уж лучше пусть тараканы».
Проходило какое-то время, и из тех квартир, где они уцелели, тараканы вскоре опять расселялись по всему дому. Как-то после нескольких таких безуспешных попыток домашние Владимира особенно сетовали по этому поводу.
– Я остался один на кухне, – рассказывал он, – было уже очень поздно, в квартире все спали. И я подумал: «А почему, собственно говоря, мы так ненавидим их, травим и гоним? Почему кухню эту я считаю своей? Ведь для них это такое же пространство их обитания, не менее, чем мое. Они ведь тоже твари и тоже хотят жить». Это были даже не фразы и не слова. Я не знаю даже, мои ли это были мысли. Это сейчас я перелагаю то, что я понял, почувствовал, подумал тогда – в слова. Тогда слов не было. Но все было понятно. Понятнее, чем когда нужны слова. И еще я подумал, что вот моя мама так переживает из-за них, из-за тараканов, когда видит их в квартире. Как хорошо было бы, если бы они жили себе, как живут, но только не приходили бы сюда. Она так огорчается, а мне так ее жалко. Тоже без слов как-то подумал все это. И тогда же почувствовал то, что некоторые называют «экстаз удачи». Я уж потом узнал, что есть такой термин. Экстаз удачи.
