Уильям Джадж - Океан теософии (сборник)
Искренне твой
Уильям К.Джадж
Я хорошо знаю, что этот катехизис был ошибкой. (Карандашная пометка в конце письма, сделанная получателем. – Ред.).
Нью-Йорк, 3 мая 1894 г.
Дорогой брат!
Возвратившись из 8000-мильного путешествия, я нашёл твоё письмо от 23.3.94. Итак, ты покончил с этим. Наверное это здорово суметь легко расстаться с грузом культа, в который не веришь. Успеха тебе во всём. Рад, что начало новой затеи внушает тебе бодрость и надежду.
Дело <…> всё ещё решается, и поскольку я вскоре уезжаю в Лондон для участия в этом благословенном Судебном Комитете, то мало, что могу сделать для него.
То, что твой ясновидящий видел относительно церкви – это правда, но это займёт, возможно, сто лет. Сейчас она ковыляет на своих прогнивших верованиях.
Спасибо за все новости. Пиши мне ещё. Наберись терпения и не сетуй, что письма мои так коротки. Я перегружен. Кроме работы для журнала «Путь» на два будущих месяца, у меня скопилось очень много писем отовсюду. И всё это надо сделать за три недели.
До свидания и удачи, Уильям К.Джадж
[Цинцинатти] 20 мая 1895 г.
Дорогой Брат!
Я не у себя дома в связи с тем, что моё здоровье, пострадавшее от ненависти некоторых людей, нуждается в поправке.
Безант сказала своё последнее слово, и я прочитал делегатам нашего съезда объяснение на её обвинения – моё последнее слово. Вскоре оно будет опубликовано.
Я бы хотел, чтобы все и во всём игнорировали миссис Безант раз и навсегда. Сейчас она живёт либо враждой, либо лестью. Но, даже если бы я был виноват, какое кощунство сказать, что Великий Учитель мог бы опуститься так низко, чтобы приказать ей постоянно преследовать меня повсюду с целью опорочить мою репутацию. Я сочувствую ей в следующей жизни. Не я, но сотни других, кто был оскорблён и возмущён её действиями против меня, будут ей досаждать. Вместо одного у неё будут сотни врагов и препятствий.
Что ж, до свиданья, всего наилучшего…
Твой
Уильям К.Джадж
3 октября 1895 г.
В отношении Теософских обществ в Новой Зеландии и Австралии. У меня нет определённого мнения на этот счёт. Вы, как ассоциация, должны делать то, что считаете наилучшим. Если люди не хотят работать без управления, дайте его им. Нам нужна работа. Внимательно обдумайте это дело, посоветуйтесь с тем, чтобы вы могли делать то, что, в целом, вы считаете наилучшим для Движения.
Я надеюсь, что вы сможете сформировать сильный центр…
Братски Ваш
Уильям К.Джадж
Нью-Йорк, 18 ноября 1895 г.
Дорогой Брат!
Снова благодарю тебя за очень тёплое приглашение посетить Новую Зеландию и Австралию, но я определённо не могу ехать сейчас, ибо моё здоровье не позволяет совершать путешествия. Кроме того, в настоящее время и при нынешних обстоятельствах я не могу поехать так далеко от американского центра. Следовательно, поездку, несомненно, надо отложить. Но поблагодари, пожалуйста, и вырази мои добрые пожелания всем, кто пригласил меня.
Я рад, что «твои люди» будут слушать твои воскресные лекции по теософии – таким образом можно посадить хорошие семена. Что касается других отделений и центров в Новой Зеландии, то они должны следовать тем курсом, который считают правильным. <…> пишет мне, что там, по крайней мере, нет враждебно настроенных членов. Это хорошо, и кроме того, твоя настойчивая, спокойная работа даст свои плоды…
Раньше ты не говорил о том, что делал заметки во время лекций А.Б. в Окленде. Как правило, лучше не обсуждать подобные дела, а обратить свою энергию в другое направление. Всегда имей своё мнение на этот счёт и, если в определенном случае представляется возможность и ты думаешь, что полезно поднять этот вопрос, только тогда следует это делать. Но я полагаю, что А.Б. говорила о «старой тибетской женщине» в таком духе, в каком на Avenue road постоянно говорилось ею и другими, ничего не знающими об этом. Миссис Б. имеет привычку «забывать», которую мы называем «плохой забывчивостью».
Большое спасибо за теплые пожелания.
Дружески Ваш
Уильям К.Джадж
26 мая 1888 г.
Дорогой <…>!
Я получил твоё письмо. Я рад, что тебе нравится Бхагавадгита. Причина для такого сходства и совпадения времени состоит в том, что мы все движемся вместе. Ты заметишь, что июньская статья о Бхагавадгите (четвертая статья о второй главе. – Ред.) по типу и рукописи точно совпадает с первой статьей только что выпущенного «Люцифера» («Оккультизм в сравнении с оккультным искусством», «Люцифер», май, 1988 г.). Эту статью следует изучать всем, особенно тем, кто, игнорируя свои обычные обязанности, так сильно домогаются, что готовы без лестницы достать луну с неба.
Оставшаяся часть Пасторалей («Теософия в Королевских пасторалях Теннисона», «Путь», май, июнь 1888 г. – Ред.) уже подготовлена. Большая нагрузка и спешка не позволили послать корректуру. Тут я должен заметить, что в любой из будущих статей для журнала «Путь», я обязан убирать много стихов. Это трата места, и это подходит меньшему числу людей, чем проза. Часть 2 твоей поэмы занимает 8 стр. и таким образом приходится укорачивать равноценную рукопись.
Бехтер вернулся, и я рад. Должно быть по нему скучали в Малденском Теософском обществе.
Твои старые обязанности не изменились. Они касаются только подписей и паролей. Я послал тебе некоторые.
Дружески
Уильям К.Джадж
Дэвачан могут пропустить только те, кто действительно дал обет и принят, а не тот, кто просто стремится. Кроме того, Дэвачан может доставлять радость, пока ты ещё жив.
Ю.[33]
Лондонские и парижские письма[34]
По пути в Индию в 1884 г. мистер Джадж провёл несколько недель в Лондоне, ожидая приезда туда из Индии Е.П.Б. и полковника Олькотта. В течение этого времени он писал письма «давнему другу», миссис Лоре Лэнгфорд (прежде миссис Холлоуэй, соавтору книги «Человек: фрагменты забытой истории»). О другом аспекте его Лондонской жизни можно узнать из его рассказа «Странная история».
Я посылаю тебе выдержки из писем, принадлежащих С. (А.П.Синнетт, вице-президент Лондонской Ложи), которые я сделал вчера вечером. Конечно, это меньше даже двадцатой части того, что у него есть, но я подумал, что они пригодятся тебе и двум другим теософам (миссис Холлис-Биллингс и Эмма Хардин Бриттэн.
Вчера С. получил письмо от Г.О. (Генри Олькотта) с почтовым штемпелем Марселя, в котором сказано, что они, Г.О., Е.П.Б., Мохини (ещё один автор «Человека…». – Ред.) и ещё один чела, пробудут в Париже, возможно, одну неделю, а затем приедут сюда – все, кроме Е.П.Б., очень разгневанной тем, как Лондонское отделение относятся к <…>. Она говорит, что не поедет в Лондон, а остановится в Булони или в другом месте Франции и будет продолжать работу над новой Изидой.
Сегодня до полудня я чувствовал себя ужасно, как никогда. У вас было только 5 утра, а в это же время здесь уже 10. Ужасно. Я испытываю здесь очень сильное внешнее давление и желание вернуться обратно в США. Меня преследуют и другие фантазии, какие ты только можешь вообразить, вплоть до самоубийства. Не я – причина этого. Прошлым вечером пошёл спать рано. Может быть сказывается плохое влияние <…> или моего отеля. Но что бы это ни было и есть, это началось на улице, внезапно, без подготовки. И вместо того, чтобы возрастать постепенно, оно устремилось на меня с такой силой, как если бы было решено свести меня с пути.
Мой друг, тёмен путь, и сейчас, когда я пишу, меня окружает долина призраков, ужасная, потому что я знаю, что в этом нет моей вины. Вместо того, чтобы писать, я трачу дневное время на то, чтобы посмотреть то место. По вечерам я обычно бываю у С. Но в последний вечер я пришёл домой в 9:15, почитал «Теософа» до 11, а потом лёг в постель. В моих мыслях нет плохого, они об Учителях Мудрости, о тебе, о происходящем.
Сегодня надо телеграфировать Олькотту, но что будет, когда я получу ответ? Таково состояние моих мыслей, я потерял свою устойчивость…и это после всех этих лет. Дорогой друг, помоги мне. Конечно, когда ты получишь это письмо, моё раздражение, может быть, пройдёт, но для меня отрадно сказать тебе об этом. Сейчас ты либо встала, либо проснулась, потому что здесь уже 11:30… До свидания, любовь всему, и хорошо бы вскоре ясно увидеть, во что всё это выльется.
Перед обедом я пошёл к Собору св. Павла, на вершине которого находится огромный колокол. Оттуда можно увидеть грандиозный вид, но мне это не удалось, потому что, хотя день был замечательный, густой туман закрывал всё вокруг.
Не знаю смогла бы ли ты подняться, потому что подъём к колоколу трудный. Лестница наверх находится внутри, между двумя сторонами купола. Она представляет собой цилиндр с тяжелыми железными перилами с каждой стороны и перпендикулярной деревянной лестницей. Поднимаешься по лестнице, держась за тяжелые перила. Только один может подниматься наверх, где есть небольшая площадка, достаточно открытая, но безопасная. Итак, я посмотрел почти всё, что представлялось возможным. Сегодня я собираюсь с Томасом (вероятно, Томас Грин. – Ред.), приятелем, к зданиям Парламента.
