Геннадий Белимов - Загадочный Волжский
— Но можно ли защититься от таких мытарей? Или это от человека не зависит?
— Ну как же не зависит? По моему убеждению, заблудшие души подселяются в неуверенных в себе людей, которые сами себя потеряли, слабы морально, находятся в стрессовом состоянии. Слабость такого человека эти души хорошо чувствуют и — привязываются. Защита — в уверенности, в добрых помыслах, нежелании зла никому…
— А церковь может помочь?
— Внутри в церкви я ни разу заблудшие души не видела, — задумалась Катя, — но зато около — полно. И даже из тела они на время уходили, если человек заходил в церковь. Но беда в том, что в церковь ходят очень нечистые люди, наполненные грехами и болезнями, и там многие иконы не освящены. От иных икон я вижу золотисто–голубое свечение, а от некоторых — чернота. Они грязные, у них накопилось много отрицательной энергии. И визуально такие иконы можно отличить — они блеклые, словно пыльные.
…Тему заблудших душ мы с Катей, видимо, еще будем продолжать исследовать, поскольку здесь есть, над чем подумать, а главное, желательно найти более действенные способы защиты от этой напасти.
Попытки творческого самовыражения
Одним из первых качеств, которыми стала обладать Катя, будучи еще школьницей, — это насквозь видеть тело человека. Она хорошо различала скелет, видела внутренние органы, быстро научилась распознавать очаги болезней — по затемнениям там или здесь. Скажем, больное сердце или испорченный желудок отличались от здоровых органов оттенками черного или серого цвета.
Однажды девочка удивленно обратилась к маме: «Там у тети какая–то штучка в животе…» Оказалось, она разглядела пластиковую спиральку, предохранявшую женщину от беременности. Татьяна Петровна лишний раз убеждалась в ясновидении своей дочери.
В первые годы она практиковалась в лечении на маме. Вернее, Катю обучали лечить те или иные заболевания у мамы. Это была настоящая учеба — с показом расположения органов, с умением диагностировать заболевания, отличать здоровые и нездоровые системы человека. Учеба была довольно интенсивной, и на первых порах — буквально каждый день. «К вечеру я порой выматывалась и могла лечь спать уже в 20 часов, мне было ни до чего, — вспоминает Катя. — Иногда я не учила школьные уроки, потому что шли занятия с моими невидимыми Учителями…»
Похоже, ей в подсознание внедряли знания о том, как именно лечить людей. С мамой у нее получалось все успешнее, и результаты заметно сказывались на улучшении ее самочувствия. Лечение было связано в основном с энергетическим воздействием на больные органы.
— Ко мне стали приходить знакомые, и я диагностировала их болезни, — рассказывала Катя. — Были довольно сложные случаи, когда решались вопросы, скажем, ложиться ли человеку на операцию или можно поправить здоровье с помощью биоэнергетических методов. Учителя мне подсказывали правильное решение.
Помнится, однажды пришла женщина, которой делали химиотерапию — было подозрение на рак. Катя определила, что опухоль у нее не злокачественная, и ее вполне можно излечить средствами народной медицины — травами, использованием голубой глины. Любопытно то, что Катины Наставники в некоем последовательном порядке обучали ее врачеванию: то шли легочные заболевания, потом — желудок, камни в почках, сердце, сердечно–сосудистая система и т. д.
— Например, меня учили разбивать камни в почках, — вспоминала она. — Для этого то ли своим сознанием, то ли одним из тонких тел я входила в почку и энергетически воздействовала на образования. И они превращались в обычный песок.
Катя объясняла мне, что лечит она руками, но у нее в ладонях возникают кристаллы, которые концентрируют необходимую энергию, и ладони становятся горячими. Иногда эти кристаллы забирали ее Учителя, чтобы «почистить». Честно скажу, мне и тогда, и сейчас было трудно понять ее пояснения про «кристаллы».
В блокноте давних лет у меня сохранился эпизод, когда 13-летняя Катюша рассказывала, как лечила пятилетнюю девочку. «У малышки шла видимая только мне черная полоса через глаз, бровь и ухо. Она жаловалась, что болит ушко. А на самом деле у нее была пробита аура! У нее из–за зависти — девочку хорошо одевали, покупали дорогие вещи — была повреждена аура. Это была настоящая порча. Ее понадобилось лечить довольно долго». А потом мама девочки говорила: «Катюша, ты настоящая волшебница!»
В те годы невольно встал вопрос о плате за лечение, но ее Наставники сказали, чтобы она не брала денег. Много позже ей разрешили брать лишь то, «сколько люди сами дадут». Впрочем, иногда они же, Учителя, не советовали ей браться за больного: необходимо или хирургическое вмешательство, или люди заслуженно обретали болезни. «Они получали их за свои гадкие поступки, грязные мысли и дела», — поясняли Боги. Таких было немало. «Я сама не раз видела, как женщина улыбается тебе, а в душе у нее чернота и злоба», — рассказывала она.
— Я обычно провожу не менее трех сеансов, чтобы определить, есть ли улучшение, — делилась особенностями своего лечения Катя. — Если есть, то продолжаю, если нет, то приходится извиняться и отказываться от лечения. А иногда мне просто по возрасту или из–за запущенности болезни мне не удавалось добиться улучшения. Или если люди не хотели идти в церковь, чтобы причаститься, исповедаться. Я же молитвами лечу, а не только энергетически… Но главное, больные не хотят менять свой образ жизни. Ведь все болезни — от неправильного поведения, питания, душевного настроя, мыслей. Если и произошло улучшение, то надо закрепить его, изменить жизнь, но большинство этого не делают.
Возможно, поэтому, из–за слабой или, вернее, временной эффективности ее лечения, Катя в последние годы не стремится целительство брать за основу своей жизни. Она ищет себя и в иных направлениях деятельности.
Одно время она увлеклась сложением стихов, тем более что они шли у нее как бы сами собой. Исписаны целые тетрадки, в них — чувства, переживания девушки, и кое–какие из стихотворений привлекательны этим, но все же до мастерского уровня они не дотягивают.
…Земля не спит под небесами,
Ночь, как и день вчерашний, сохраня,
Наполнена журчаньем, голосами
И грохотом явившегося дня.
Могла бы и травинку не заметить —
Пусть засыхает, пусть горят поля.
Но все, что совершается на свете,
В своих глубинах сохранит земля.
О, страшный груз из атомного века!
Пласт не под силу веку одному.
Земля–то знает, знает человека
И все же доверяется ему…
Но однажды Катя удивила меня тем, что показала свои рисунки черной тушью. Они — сплошное переплетение линий, черточек, теней и спиралей. Ощущение, будто рисунок сделан одним росчерком пера, без отрыва от бумаги — смело, размашисто и… загадочно. Не сразу и непросто среди переплетения линий можно узреть женское лицо, большие глаза, поворот головы, изящную руку, кошачий профиль или абрис неведомого цветка.
— Что это? — просил я разъяснений по поводу того или иного рисунка, и тут же следовал Катин рассказ о содержании картины, состоящей, по сути, из сплошных символов и ощущений автора. За каждым образом, каждой линией — какие–то вполне определенные воспоминания, переживания, ассоциации, и замысел становится понятным! Но только после расшифровки. Я бы сказал, художественное письмо здесь сугубо индивидуально, другому вторгнуться в мир ее мыслей и видений очень и очень непросто.
— Прежде всего у меня возникает идея, — поясняет картину Катя. — Это, как правило, мои чувства или конкретные переживания. Но потом рука как бы сама пишет и выводит то, чего я и не замысливала. Например, в этих цифрах зашифрован год моего рождения — «1984». А вот эти птицы — голуби. Они свободолюбивые создания, и я, наверное, как и они, боюсь потерять свою свободу. Вот здесь присутствует мужчина, он ранит голубя, и тот летит с подбитым крылом. А это лицо женщины. Видите? Глаза закрыты, а губы сжаты. Она не знает, чего ожидать от мужчины: боится потерять свободу, но и чувства к нему ее обуревают. А эти лепестки, как листья ромашки: «любит — не любит»… По–моему, все ясно в картине…
Правда, я с этим не очень согласен — идея картины улавливается, только когда Катя мне многое рассказала.
— А вот моя работа «От любви до ненависти», — достает моя собеседница еще один набросок с переплетениями линий. — Смотрите, вот женский образ, а вот — мужчина. Его лицо превращается в волчью пасть, и клыки ранят шею женщины. Такие чувства, страсть… А рядом — рыба сом, как символ мудрости. Все мои переживания, огонь, бурлящий внутри, — они переплавляются в жизненную мудрость, дают необходимый опыт… Это тоже было со мной, причем не так давно.
— Но Катя, ты же не раз говорила, что по ауре прекрасно разбираешься в намерениях человека? — удивляюсь я.
