Петр Успенский - В поисках чудесного. Четвертый путь Георгия Гурджиева
«Старайтесь сводить разговоры со своими друзьями и знакомыми к этим предметам, будьте внимательны к тем, кто выказывает к ним интерес, а если они вас попросят, приведите их на наши встречи. Но каждый должен усвоить, что это его собственная задача и не ждать, когда другие выполнят её за него. Правильное выполнение её каждым из вас покажет, во-первых, что вы уже кое-что усвоили, а во-вторых, что вы умеете оценивать людей, что вы понимаете, с кем стоит говорить, а с кем не стоит; потому что большая часть людей не в состоянии воспринять какую-либо из этих идей, и с такими людьми бесполезно о них разговаривать. Но тем не менее, есть люди, способные воспринять эти идеи; и с ними есть смысл о них поговорить».
Следующая встреча была очень интересной. Каждый был полон впечатлений о беседах с друзьями; у каждого возникло множество вопросов; каждый был чем-то обеспокоен и обескуражен.
Оказалось, что друзья и знакомые задают немало каверзных вопросов, на которые большинство из нас не сумели ответить. Они спрашивали, например, какая польза нам от работы, и открыто выражали сомнения по поводу нашего «вспоминания себя»; с другой же стороны, многие из них ничуть не сомневались в том, что они сами*помнят себя». Другие нашли, что «луч творения» и «семь космосов» – смешны и бесполезны. «Что же делать «географии» со всеми этими понятиями?» – весьма остроумно спросил один из моих друзей, пародируя фразу из шедшей недавно комедии. Третьи спрашивали, кто видел центры и как их вообще можно увидеть; четвёртые сочли абсурдной идею о том, что мы не можем ничего «делать». Пятые нашли идею эзотеризма «занимательной, но не убедительной». Шестые объявили, что всё это – «новомодная выдумка»; седьмые не были готовы принести в жертву своё происхождение от человекообразных обезьян. Восьмые обнаружили, что в системе отсутствуют «любовь и человечность». Девятые заявили, что наши идеи – это стопроцентный материализм, что мы хотим превратить людей в машины, что в системе нет идеи чудесного, нет идеализма и так далее и тому подобное.
Гурджиев смеялся, когда мы пересказывали ему наши разговоры с друзьями.
– Ничего, – говорил он, – если бы вам удалось собрать всё, что люди могут сказать об этой системе, вы сами бы ей не поверили. Система обладает удивительным свойством: простое соприкосновение с ней выявляет лучшие или худшие стороны в человеке. Вы можете знать человека всю жизнь, думать, что он – неплохой парень, даже довольно интеллигентный. Но попытайтесь поговорить с ним об этих идеях, и вы сразу увидите, что он – круглый дурак. И наоборот, какой-то человек мог казаться вам ничтожной личностью; но поговорите с ним на эти темы, и вы обнаружите, что он думает – к тому же очень серьёзно.
– Как узнать, какие люди способны прийти к работе? – спросил кто-то из присутствующих.
– Как распознать их – это другой вопрос, – ответил Гурджиев. – Чтобы суметь сделать это, надо уже до некоторой степени «быть». Но прежде чем говорить об этом, необходимо установить, какого рода люди способны прийти к работе, а какого рода – неспособны.
«Прежде всего, человек должен иметь какую-то подготовку, какой-то багаж. Он должен знать всё, что можно узнать через обычные каналы об идеях эзотеризма, о тайном знании, о возможностях внутренней эволюции человека и так далее. Я хочу сказать, что эти идеи не должны казаться ему чем-то совершенно новым, иначе разговаривать с ним будет трудно. Полезно, чтобы у него оказалась научная или философская подготовка. Хорошее знание религии тоже может оказаться полезным. Но если человек привязан к религиозным формам и не понимает их сущности, он найдёт систему очень трудной. В общем, если человек мало знает, мало читал и мало думал, разговаривать с ним трудно. У того, кто обладает хорошей сущностью, имеется другой путь, ему вообще не нужны разговоры; но в таком случае он должен быть послушным и отказаться от своей воли. К этому состоянию он должен прийти тем или иным путём. Можно сказать, что имеется одно, общее для всех, правило. Чтобы серьёзно приблизиться к настоящей системе, люди должны сначала разочароваться, во-первых, в самих себе, т. е. в своих силах, во-вторых, во всех старых путях. Человек не почувствует самое ценное в системе, если он не разочарован в том, что делал и делает, не разочарован в том, что искал и ищет. Если это религиозный человек, он должен быть разочарован в религии; если политик, он должен быть разочарован в политике; если философ, он должен быть разочарован в философии; если теософ, он должен быть разочарован в теософии; если оккультист, он должен быть разочарован в оккультизме. И так далее – вы должны понять, что это значит. Например, я говорю, что религиозный человек должен быть разочарован в религии; но это не значит, что он должен потерять веру. Напротив, это значит быть «разочарованным» в учении и методах, понимать, что религиозные учения, которые ему известны, недостаточны и никуда не могут его привести. Все религиозные учения, кроме совершенно выродившихся религий дикарей и придуманных религиозных течений и сект нашего времени, состоят из двух частей: видимой и скрытой. Разочароваться в религии – значит разочароваться в видимой части религии и испытывать необходимость найти скрытую и неизвестную её часть. Разочароваться в науке – не значит утратить интерес к знанию; это означает убедиться в том, что обычные методы науки не только бесполезны, но и ведут к построению абсурдных и противоречивых теорий, а убедившись в этом – искать другие методы. Разочароваться в философии – значит убедиться в том, что обычная философия – это, по словам русской пословицы, переливание из пустого в порожнее, что люди даже не знают, что такое философия, хотя истинная философия может и должна существовать. Разочароваться в оккультизме – не значит утратить веру в чудесное; это значит убедиться в том, что обычный, доступный и даже афишируемый оккультизм, под какими бы именами он ни выступал, – шарлатанство и самообман; что хотя где-то что-то действительно существует, всё, что человек узнаёт или способен узнать обычными способами, – это не то, что ему нужно».
«Так что неважно, что он делал раньше, неважно, что его интересовало, – но если человек разочарован в возможных и доступных путях, стоит поговорить с ним о нашей системе: тогда, возможно, он придёт к работе. Но если он продолжает думать, что можно найти что-нибудь на прежнем пути, что он ещё не испытал всех способов, что он сам способен что-то найти или сделать, это значит, что он ещё не готов. Я не хочу сказать, что ему необходимо бросить всё, что он делал раньше, в этом нет необходимости; наоборот, часто даже лучше, если он продолжает делать то, что делал раньше. Но он должен понять, что это всего-навсего профессия, привычка или необходимость; тогда он будет способен не «отождествляться».
Существует лишь одна вещь, несовместимая с работой, – «профессиональный оккультизм», иными словами, профессиональное шарлатанство. Все эти спириты, целители, ясновидящие и так далее, даже люди, тесно с ними связанные, – все они для нас не годятся. Вы должны помнить это и следить за тем, чтобы не говорить с ними много, потому что всё, чему они научатся от вас, они употребят для своих целей, т. е. для того, чтобы дурачить других.
Есть и другие категории людей, непригодных для нас; но мы поговорим о них позднее. А сейчас запомните одно: человек должен быть разочарован в обычных путях; в то же время он должен созреть для идеи о том, что где-то может существовать нечто. Когда вы заговорите с таким человеком, он, возможно, распознает привкус истины в ваших словах, какими бы неуклюжими они ни были. Но если вы станете говорить с человеком, который убеждён в чём-то другом, всё, что вы ему скажете, покажется ему абсурдом, и он ни за что не выслушает вас серьёзно. Поэтому не стоит тратить на него время. Эта система – для тех, кто уже искал и испепелил себя. Те, кто не искал и не ищет, в ней не нуждаются; не нуждаются в ней и те, кто не испепелил себя».
– Но люди обычно начинают с другого, – сказал один из нашей компании. – Они спрашивают, допускаем ли мы существование эфира, или каковы наши взгляды на эволюцию, или почему мы отрицаем прогресс, или почему мы не считаем, что люди могут и должны организовать жизнь на принципах справедливости и общего блага – и всё в таком же духе.
– Все вопросы хороши, – сказал Гурджиев, – и вы можете начинать с любого, если только он задан искренне. Я имею в виду следующее: вопрос об эфире, о прогрессе, об общем благе человек может задать просто для того, чтобы что-то сказать или повторить то, что говорил кто-то другой, или то, что он прочел в какой-нибудь книжке; однако он может задать этот вопрос и потому, что он его мучит. В том случае, если этот вопрос является для него болезненным, вы сможете дать ему ответ, сможете привести к системе через какую угодно проблему. Необходимо только, чтобы вопрос был для него болезненным.
