Александр Афанасьев - Славянские колдуны и их свита

Иллюстр. 1845, 415.

Абев., 79.

Рыбник., I, 434; IV, 95–96.

Кирша Данилов, 47, 50–51, 142. В одной из великорусских песен (О. З., 1860, V, 110) девица, отданная замуж в чужедальнюю сторону, прилетает оттуда на родину горемычною кукушкою, а в другой сестры идут искать своего милого брата:

О значении Хорса см. статьи Бодянского в Ч. О. И. и Д., год первый, II, 8–11, Срезневского — в Ж. М Н. П., 1846, VII, 49–51 и Прейса — ibid., 1841, II, 31–37. Имя Хоре (Хърсъ, Хръсъ) встречается во многих старинных памятниках (П. С. Р. Л., I, 34; Изв. Акад. наук 1853, 118; Лет. рус. лит-ры, кн. V, 5; т. IV, 89, 92–99, 104; Оп. Румян. муз., 228; Пам. стар. рус. лит-ры, III, 119; Щапов, 8); исследователи признают его тождественным Дажьбогу: в санскр. солнце — sûrya (ведаич. sûr, sûra) = svarya от svar — свет, небо: слову svar в зендском соответствует hvarê, род. hûrô — солнце, перс. chûr, hôr, осc. сhur (Пикте, II, 667).

Рус. Дост., III, 196–200.

Н. Р. С, VI, 68–69; VIII, 553–6.

Slov. pohad., 470–7; Пантеон 1854, V, смесь, 1–4; Матер. для изучен. нар. слов., 32–33, 57–72; Ган, 69; Рус. Вест., 1857, V, 32 (о древнефранцузской поэме «Le chevalier au Cygne»; Вольф, 168–177); Zeitschr. für D. Myth., 1, 453–8.

H. P. Cк., VI, 62; Худяк, III, с. 131; Приб. к Изв. Акад. наук, 1853, 167; сб. Валявца, 124; Шлейхер, 10; Срп. припов., с. 74: «чадо златоруко и златокосо», с. 128: дева со звездою на правом колене; D. Myth., 364; сказ. Гримм, I, с. 56; Шотт, 16, 23.

Ган, II, с. 40.

Н. Р. Ск, II, 29; IV, 45; VII, 27, 43; VIII, 12; сказки Гримм, 11, 92, 141; Ган, 14, 31, 100; Вольф, 9–15, 206–216, 304; Срп. припов., 9, 10.

Москв., 1853, V, 6.

II, 1

Сб. Валявца, 136–141; сказки Гримм, 57; Вольф, 242.

H. P. Cк., VI, 68 d.

Н. Р. Ск., IV, 46; VIII, 17 и с. 141; сказки Гримм, 135.

Н. Р. Ск., II, 3.

См. подобные же сказки в собрании Гримм, 9, 25, 49, 93; Вольф, 217–224; Zeitsch. für D. M., 310–5; Westsl. Märch. 112–6; Slov. pohad., 275–295; сб. Валявца, 218–221; «Mati raklela sine na gavrane».

Germ. Mythen, 691: «Da nannte hamaz das Gewand umziehen, die Verwandlung hiess hamaskipti».

Как-то охотился король; собаки наследили Бисклаварета и страшно его искусали. Увидя короля, волк подбегает к нему, целует его ноги и просит знаками о пощаде. Король взял волка с собою и держал в своей опочивальне; волк был кроток, как ягненок, и только однажды обнаружил зверское бешнство, бросившись на королевском празднике на свою бывшую жену и откусив у нее нос. Это возбудилo подозрения; произвели допрос, и виновная жена вынуждена была признаться и возвратить рыцарю его платье. — О. 3., 1860, X, 680–2; D. Myth., 1050.

Сказки Гримм, 49.

Сб. Валявца, 219.

D. Myth., 1052.

Москв., 1846, XI–XII, 152; Кулиш., II, 35–36; Приб. к Ж. М. Н., II. 1846, 8–9; Рус. Вест., 1842, V–VI, 123; Совр., 1856, XII, 194; Пов. и пред., 91–96.

Иллюстр., 1845, 183; Киев. Г. В., 1845, 16.

Лет. рус. лит-ры, к. II, 156.

Иллюстр., 1846, 149.

Zeitsch. für D. Myth., IV, 197.

При этом Марина похвалялася: «А и нет меня хитрее, мудрее». Но сыскалась волшебница похитрее ее. «Я не хвастаю, — сказала она, — а хочешь — оберну тебя сукою!». — Кирша Данилов, 66–69; Нар. сказ. Сахарова, 30–36.

Семеньск., 142; Абев., 80; Иллюстр., 1845, 415; Н. Р. Лег., XI: медведь, говорят поселяне, был прежде человеком. Когда-то в старину странствовали по земле св. Петр и св. Павел. Случилось им проходить через деревню около моста. Злая жена и муж согласились испугать святых путников, надели на себя вывороченные шубы, притаились в укромном месте, и только апостолы стали сходить с моста — они выскочили им навстречу и заревели по-медвежьи. Тогда апостолы сказали: «Щоб же вы ривили отныни и до вика!» С той самой поры и стали они медведями.

Чудинск., 115–6; сравни Н. Р. Ск, VIII, с. 678–9.

Ворон. Беседа, 195; Пов. и пред., 178–9; Lud Ukrain., II, 229.

Потебня, 140; Н. Р. Ск., VII, 36; Иличь, 290; Germ. Mythen, 693–6; D. Myth., 399–401, 1049–1052; Nord. Мärchenbuch, 107; O. 3., 1860, X, 649.

Так колдун и его любовница превращают мужика в кобеля, дятла, воробья и черного ворона; тем же способом сам колдун был превращен в жеребца, а его любовница — в козу и кобылицу. — Н. Р. Ск., VIII, 22, 26.

Одис, X; Пропил., II, 113–4.

Lud Ukrain., II, 228; Семеьск., 142–3.

Н. Р. Ск., V, 22; VI, 45; Труды Моск. археол. общ., I, в. 2, 241–2

Обл. сл., 239; Труды Об-ва любит. рос. слов., III, 320.

Маркевич., 78–79.

Номис., 4.

Иличь Маркевич., 78–79; О. 3., 1848, IV, 146; Москв., 1853, V, 14; Zeitschr, für D. Myth., IV, ст. Маннгардтa, 264., 294: у вукодолаков железные зубы.

Тамб. Г. В., 1857, 4.

H. P. CK.,V, 30 d.

H. P. Cк.,V., 30 d.

Ж. М. Н. П., 1846, XII, 206–8.

Не имеет костей.

Срп. рjечник, 79; Вест. Евр., 1829, XXIV, 254–5.

Zeitsch für D. Myth., IV, 259–264; Этногр. сб., V, ст. Гильфердинга, 69–70, 133.

Вест. Евр., 1823, XXIII–IV, 200; Москв., 1853, V, 14.

Zeitsch. für D.M., IV, 265–9.

Zeitsch. für D. — М., IV, 270–6, 279–282; Шотт., 297–8.

D. Myth., 969.

Изв. Акад. наук I, ст. Микуцк, 113; Zeitsch. für D. — M., IV, 197–201; Часопись чеш. музея 1840, III, 242; Москв., 1853, V, 6.

Статист. описание Саратов. губ., I, 59, 60; Тульск. Г. В., 1852, 26; О. 3., 1848, IV, I48; Маяк., VII, 72

Приб. к Ж М. Н. П., 1846, 80–84.

Иличь, 294; Часопись чеш. музея 1863, I, 12: в «Mater vеrborum» vilkodlaci истолковано: incubi.

Срп. pjeчник, 66–67. Перевод; «Вещица имеет в себе некий дьявольский дух, который выходит из нее во время сна, превращается в бабочку, курицу или индейку, летает по домам и поедает людей, особенно младенцев. Находя спящего человека, вещица ударяет его прутом в левый сосок, открывает ему грудь, достает и съедает сердце, после чего грудь опять срастается. Некоторые из этих лишенных сердца людей тотчас же умирают, а другие продолжают жить столько времени, сколько присудила им поедучая ведьма, и потом погибают назначенною от нее смертию».

Ibid., 251.

Ibid., 78.

Срп. н. пjесмe, I, 162; Иличь, 291–3. Перевод: «Не могу, сестрицa! вещицы меня изъели: мать вынула мое сердце, тетка ей лучиной светила».

Иллюстр., 1846, 262.

Часопись чеш. музея, 1863, I, 11–12; Громанн, 25–26; Иличь, 298.

Семеньск., 124; Маяк., XV, 31–35.

D. Myth., 1050.

Москв, 1851, V, ст. Срезнев., 62.

Часопись чеш. музея, čtrnacty ročnyk в III, ст. Вагилевича: «о upjrech a wid'mach», 238.

D. Myth., 1035.

Телескоп, 1833, VIII, 504.

У нас говорится: человек с сердцем, с душою, с чувством, сердечный: это ему по сердцу (по желанию); Бог проницает в глубину сердец, Он знает: у кого что на сердце; серчать — гневаться, и т. д.

Срьдьце, среде, средина.

Шварц (Sonne, Mond u. Sterne, 14–22), объясняя эти предания, принимает «сердце» за поэтическое обозначение солнца, закрытого тучами, так как у древних писателей оно называлось «сердцем Вселенной». Что ведьмам приписывалось пожирание солнца — об этом сказано выше. Здесь прибавим, что ребенок, родившийся с зубами, признается у венгров существом чародейным (по мнению чехов, это — мора); когда он умирает, то ему в рот кладут камень; в противном же случае он проглотит и солнце, и месяц. Точно так же славяне кладут камень в рот вампира, дабы он не мог высосать кровь. — Zeitsch. für D. M., IV, 273. Слово «упырь» перешло от русских к татарам и чувашам; у первых убыр — колдунья, ведьма, у последних вабур — чародей, поедающий луну. — Сбоева, Исследов. об инородц. Казан. губ., 115. В ярких красках зори и в преломленных лучах солнца предки наши видели потоки крови, а солнечные затмения приписывали демону, который в образе волка грызет дневное светило и точит из него горячую кровь.

Похожие книги на "Славянские колдуны и их свита", Александр Афанасьев читать полностью, без сокращений.

Утпаладева - Узнавание Ишвары

Александр Афанасьев -

Махариши Бхарадваджа -

Александр Берзин - Буддийская

Елена Некрасова - Гиль-гуль