Морис Магр - Сокровище альбигойцев
Разногласия между различными течениями катаризма касались главным образом происхождения материального мира, но в основном они были едины, иначе говоря, все катары приписывали его создание демону. И по-другому быть не могло, потому что причина зла была в самом мире, а значит, мир этот мог быть только творением Сатаны. Отметим: абсолютные дуалисты сближались с манихеями, так как допускали существование двух изначально независимых принципов. Воззрения абсолютных дуалистов были близки взглядам создателей мифа о нападении на царство доброго божества дурных сил. Сатана и его ангелы взлетели, чтобы завоевать небо. Святой Михаил попытался отразить нападение, но был побежден. Таким образом, поражение «первочеловека» является также частью мифологии катаров. Вступление в земной мир, жизнь в этом мире превращаются в испытание. Земная жизнь, согласно подходам, заимствованным у пифагорейцев и манихеев, — это настоящий ад. Как и манихеи, катары пессимистически взирали на окружавший их материальный мир.
Небесный мир катаров был устроен достаточно сложно, ибо для самих катаров он, в сущности, представлял собой единственно реальный мир, куда они усиленно стремились попасть. Этот мир, который хотел завоевать Сатана, населяли ипостатические существа, служившие связующим звеном между двумя мирами. Существа эти обладали тремя натурами, присущими также человеку, а именно телом, душой и духом. Но тело человека материально, а тело ипостатических эманаций было «телом славным», каковым предстояло стать телу Иисуса Христа. Душа являлась лишь частично «тварной», а дух — божественной искрой. В целом, катары восприняли Валентинову концепцию трех сущностей: тело является пристанищем души, а душа — пристанищем духа. И, подобно Зороастру и Мани, у них было апокалиптическое видение конца мира. Воды покроют всю землю. Следом за землей исчезнут солнце, луна и звезды, и воцарится тьма. «Огонь поглотит воды, а воды потушат огонь». Разверзнется ад, и он заберет к себе демонов и тех людей, которые на протяжении цепочки отведенных им жизней не сумели очиститься. И в конце времен творение Сатаны будет бесповоротно уничтожено.
Позиция катаров по отношению к римской Церкви ничем не отличалась от отношения к ней прочих дуалистических течений. Такое же презрение к таинствам и кресту, к культовым обрядам и церковным здания; такое же неприятие Ветхого Завета. Иисус считался одним из ипостатических существ, созданных Господом, а его воплощение являлось призрачным. Катарская доктрина предполагала как можно более полное отстранение от мира, катары были обязаны приучать себя к наиболее суровым формам аскетизма. Разумеется, подобный аскетизм был возможен только для элиты, поэтому у катаров мы также видим разделение на слушателей или «верующих» и избранных или «совершенных». Сейчас мы с полным основанием можем утверждать, что последнее определение практически нисколько не преувеличено, ибо люди, получавшие его, совершенно искренне следовали всем предписаниям своего учения. Примерно все, что уже было сказано о слушателях и избранных у манихеев, применимо к адептам катаризма. Вера в последовательное переселение душ предписывала ни в коем случае никого не убивать, в том числе и животных, ибо вне зависимости от того, какую жизнь ты прожил, плохую или хорошую, ты можешь возродиться в теле как человека, так и животного, а, убивая живое существо, ты рискуешь прервать путь покаяния. Совершенные воздерживались от мяса и яиц, от любой пищи животного происхождения. Являясь полными вегетарианцами, они, однако, ели рыбу, и есть основания полагать, что не чурались вина, хотя воздерживались от любых сексуальных контактов.
Проблема эндуры. — Взгляд катаров на чувственный мир был настолько пессимистичен, что многие без колебаний приписывают им практику самоубийств. Эту версию распространяют прежде всего сочинители романов, историки в большинстве своем к данной гипотезе относятся сдержанно. Поверить в добровольные самоубийства побуждали два ряда факторов. Во-первых, все катары проявляли неслыханное мужество перед лицом смерти, в том числе и в самых ужасных ее формах, а именно перед гибелью в огне. Чтобы не прочесть молитву или же не съесть кусок мяса, иначе говоря, чтобы не совершать поступка, противоречащего учению, катары без колебаний сами бросались в огонь — как поодиночке, так и целыми группами. Катары, казненные в Госларе, предпочли умереть в петле, нежели свернуть голову курице… В глазах многих подобное поведение вполне соответствовало самоубийству. Можно вспомнить еще немало случаев, подтверждающих этот тезис: например, сто пятьдесят еретиков из селения Минерв, распевая гимны, добровольно бросились в костер. Добавим: католики, убежденные, что мученичество является эксклюзивной прерогативой христианской Церкви, также были склонны считать подобное презрение к смерти своего рода самоубийством. К таким выводам подталкивало и поведение катаров, заключенных в темницу: многие из них, желая положить конец своим страданиям, начинали голодать и в конце концов умирали.
Также из показаний тех, кого инквизиция подозревала в сочувствии к катарам, стало известно, что еретики, и главным образом женщины, сами подвергали себя эндуре, то есть такому продолжительному посту, в результате которого наступала смерть. Этот пост назначал им диакон общины. Факт этот доказан, однако он требует некоторых разъяснений. Во-первых, столь суровая практика эндуры возникла только в XIV в., в то время, когда катарские церкви уже прекратили свое существование. В эпоху расцвета катаризма мы не находим ни одного упоминания об эндуре. Все, что нам известно об учении катаров, не дает нам ни возможности сделать вывод, что катары поощряли самоубийство, ни утверждать, что они его запрещали. В этом вопросе подлинная доктрина катаров хранит молчание. Вероятнее всего, забота о собственной жизни и смерти предоставлялась на усмотрение каждого, в зависимости от его личной установки. Несомненно, среди адептов катаризма встречались самоубийцы, однако их было не так уж много, и они вполне укладываются в рамки обычной статистики самоубийств, случавшихся во все времена и во всех странах. К тому же эндура ограничена не только во времени, но и в пространстве; бесспорные случаи смерти от эндуры зафиксированы только в высокогорной долине Арьежа (в районе Акс-ле-Терм). В большинстве своем эти случаи отнесены на счет последнего альбигойского диакона Пьера Отье, укрывшегося от преследований в труднодоступных лощинах арьежских Пиренеев. Следовательно, речь идет прежде всего о личной инициативе, а не о религиозных принципах, о своего рода «ереси» в рамках религии катаров. Именно эндура во многом послужила и продолжает служить обрядом, который всегда приводят в пример, когда хотят выставить катаризм доктриной антиобщественной, аморальной и опасной.
Обряды. Консоламент. — Как мы уже убедились на примерах других дуалистических верований, ритуалы катаров чрезвычайно просты. Они включали в себя молитвы, песнопения, продолжительные посты, а главное, проповеди, разъяснявшие их учение; возможно, проповедники также устраивали диспуты с внимавшей им аудиторией. Есть основания полагать, что отправление культа могло совершаться в любом месте. В Монсегюре, например, существовало специальное помещение, предназначенное для проповедей; впрочем, замок Монсегюр представлял собой сооружение исключительное, о котором мы поговорим отдельно. Катары могли молиться и читать проповеди где угодно: в лесах, замках или домах слушателей. Они отвергали все таинства Церкви, включая брак, что послужило поводом обвинить их в стремлении разрушить семью, хотя совершенные вполне одобряли вступление в брак простых верующих. Уточним: они одобряли «гражданский» брак. И очевидно, что тех, кто сочетался браком без присутствия священника, католики рассматривали как живущих в преступном сожительстве. В регистрах инквизиции термины amasia («любовница») или concubina («сожительница») служат для обозначения женщин, вступивших в брак без соблюдения католической обрядности. Верующие, видевшие в римской Церкви творение демона, не могли допустить, чтобы союз их был освящен членом католического клира. Но мы не знаем, освящали ли диаконы катаров браки своих верующих. Известно, что катары практиковали своего рода публичные исповеди, именовавшиеся апарельямент и напоминавшие один из обрядов манихеев. И наконец, главным обрядом катаров считался консоламент (утешение).
Эта на удивление простая церемония, судя по всему, проводилась в двух обстоятельствах. Консоламент (consolament) давали верующему, когда тот хотел стать совершенным, а совершенные давали его верующим по их просьбе, когда этим верующим грозила гибель. Как в одном, так и в другом случае церемония была практически одинакова; но когда консоламент давали умирающему, обряд проводился в еще более упрощенной форме. Прежде всего у кандидата спрашивали, препоручает ли он себя Богу и Евангелию. Если ответ был утвердительным, ему приказывали дать обещание отныне не есть ни мяса, ни яиц, ни сыра, ни прочей пищи, кроме растительных блюд, приготовленных на растительном масле, и рыбы. Далее кандидат обещал не лгать, не давать клятв, не вступать в плотские отношения и не покидать сообщество катаров из страха перед смертью в огне, в воде или любой иной гибели. Дав требуемые обещания, кандидат читал «Отче наш» «на еретический манер», затем совершенные налагали на него руки и возлагали на голову книгу — без сомнения, Новый Завет. Потом совершенные целовали его и преклоняли перед ним колена. И все участники собрания также по одному преклоняли колена перед кандидатом, и на этом все заканчивалось. В сохранившемся до наших дней документе катаров, носящем название Лионского ритуала, церемония консоламент описана со многими подробностями; например, указано, каково должно быть расположение предметов в комнате, слова, которые следует произносить, а также объясняется смысл и происхождение обряда, и т. д. Церемония, изложенная нами выше, является ядром, основой сакрального ритуала, главной частью которого считалось «наложение рук». Видимо, катары усматривали в консоламенте своего рода причастие, ибо посредством него человек принимал Святой Дух, часто идентифицировавшийся с Христом.
