Фридрих Юргенсон - Радиоконтакт с потусторонним миром
Я находился в состоянии сильного нервного напряжения. Моя способность слушать необыкновенно развилась. Как-то внезапно у меня это стало очень хорошо получаться. Это было поразительно. Быстро и непроизвольно эта способность развилась во мне — потрясающее переживание, захватившее меня. От отчаяния я даже начал курить, одновременно стыдясь этой своей слабости.
Глава 8
Борис Сахаров — мой друг юности. — Путь в молчание. — Я переживаю шок.
В ноябре ко мне в Стокгольм приехали двое немецких друзей. Чтобы сделать им приятное, я преодолел внутреннее сопротивление и в первый раз за долгое время достал свои пленки. У меня все еще не было никакого каталога своих записей. В спешке я дал послушать своим друзьям только пленку с лаем собаки.
В последний вечер перед отъездом моих знакомых я совершенно случайно напал на след друга юности, о котором ничего не слышал 27 лет. Он к тому времени стал одним из самых известных преподавателей йоги во всей Германии. Я говорю о Борисе Сахарове, написавшем несколько хороших книг по йоге, которые, наверняка, знают те читатели в Германии, которые интересуются данной темой. Нас с Борисом связывала юношеская дружба. Мы выросли в одном городе, Одессе, наши отцы оба были врачами и, следовательно, коллегами. Нас связывало глубокое желание найти скрытый смысл жизни.
В последний раз я видел Бориса в Берлине в 1932 году. Он тогда жил у моих родственников в Шарлоттенбурге. Несмотря на большие способности и выдающийся талант к иностранным языкам, он все время испытывал материальные затруднения. Без сомнения ему не хватало практицизма. Кроме того, он был иностранец, а Германию в то время охватил катастрофический экономический кризис. Борис зарабатывал на жизнь, работая таксистом. Он работал в основном ночью, а днем разрисовывал рекламные щиты и объявления и старательно изучал йогу и астрологию. Мы потеряли связь с начала Второй мировой войны.
Мои немецкие друзья пообещали мне узнать его адрес, и я с нетерпением ждал дня, когда смогу связаться с моим другом Борисом.
Тем временем моя способность слушать развивалась с удивительной быстротой. К счастью, я уже начал привыкать к ней и принял ее как неизбежный факт, так что меня это больше не угнетало.
Однако я никоим образом не искал сближения с моими анонимными «друзьями из космоса». Меня не устраивали объяснения парапсихологов, спиритистов, оккультистов, исследователей НЛО и им подобных, потому что я хотел знать наверняка и убедиться во всем на собственном опыте, а не довольствоваться объяснениями других.
Постепенно я стал успокаиваться, хотя все еще не преодолел неприязни к голосам на пленке.
Однажды вечером я лежал на кушетке в своей мастерской и пытался взглянуть на события объективно. В целом я чувствовал свою вину за разрыв связи с этими неведомыми существами. Я ощущал глубокое опустошение, болезненную утрату и не знал, можно ли возобновить прерванный контакт без риска пережить новое разочарование.
Я пытался представить себе перспективу своей жизни, потому что хотел найти ее основной смысл. В чем же действительно он состоит, смысл человеческой жизни?
Я вспомнил, как, будучи ребенком, я переживал состояние безграничного мира и счастья, состояние, лишенное ощущения времени, и как с годами такие моменты безмолвной радости стали навещать меня все реже и реже.
И другие события промелькнули в моей памяти: война, революция, брак, развод, счастье творчества, разочарования и успех. И над всем этим сиял вечный свет тех впечатлений, истинных и бесконечных. Без сомнения, именно они составили мой внутренний стержень, и я задавал себе вопрос, сможет ли эта «безмолвная радость», это глубокое погружение в тайное помочь мне ответить на мои вопросы.
Постепенно я погружался в состояние мира и безмятежности и обретал внутренний покой, продолжая при этом бодрствовать и полностью осознавая все происходящее вокруг.
Затем произошло нечто, чего никогда раньше не было. Я услышал приглушенный мужской голос, доносившийся с расстояния не более 3 ярдов: «Послушай меня — участвуй в работе.». Голос говорил по-немецки.
У меня перехватило дыхание, и я почувствовал ледяные тиски в горле. Я одним движением вскочил, поспешно открыл окно и начал вдыхать морозный зимний воздух.
Я был в шоковом состоянии, но одновременно чувствовал облегчение. Контакт, самый четкий за все это время, произошел в самый подходящий момент!
«Послушай меня, участвуй в работе.», — разве это не призыв продолжить совместную работу? В эту минуту мне стало ясно, что контакты, начавшиеся год назад, не должны быть прерваны, потому что все это намного серьезнее и важнее, чем я себе представлял до сих пор.
Я быстро отошел от шока. Освежающее чувство восстановленной духовной связи наполнило меня радостью и вернуло мне прежнюю уверенность.
Несмотря на все ошибки и недоразумения, мои невидимые друзья не забыли обо мне, и после того, как начало было положено, я решил еще до Рождества возобновить контакты с помощью магнитофона.
Глава 9
Мой магнитофон становится радиоприемником. — Рождественский сюрприз. — Кто это так шумно дышит?
Однажды вечером, не успел я включить магнитофон, как в комнату вошел Фредди Т, мой американский друг. Когда он увидел крутящуюся пленку, он кивнул и наполовину шутливо, наполовину скептически произнес: «Я — Томас». Сразу за этим последовал мужской голос, сказавший по-шведски: «Хвастун».
Так, в этот вечер голоса вернулись снова.
Среди них я узнал неутомимый женский голос на верхненемецком, который, используя различные частоты, пытался пробиться ко мне все последние два месяца. Сейчас ее голос звучал с пленки, и я ясно слышал мягкий и выразительный тембр, выдававший теплые и сильные чувства.
В последующие дни появился новый феномен. Он заключался в том, что во время записи на пленке фиксировалась радиопередача. Микрофон стоял на своем обычном месте в мастерской, а радиоприемник находился в гостиной и во время моих сеансов записи был всегда выключен. Большинство записанных передач вещалось Шведской радиовещательной компанией, но время от времени попадались отрывки передач иностранных радиостанций, довольно громкие по звучанию. Самым любопытным было то, что сразу перед началом записи радиопередачи слышался щелчок «Включение», за которым следовал шелестящий звук, создававший впечатление, словно кто — то регулирует ручку громкости.
Однажды вечером я сидел у магнитофона. Я включил его на запись и погрузился в размышления. Я хотел услышать голоса моих невидимых друзей, а не ничего не значащие радиопередачи. Не успел я поразмышлять как следует, как высокий тенор быстро произнес по-английски и по-немецки: «Послушай наш голос!».
Когда я понял, что причиной всех недоразумений до сих пор были мои собственные поступки, мое душевное равновесие и радость от работы вернулись, и я решил «пригласить» своих невидимых друзей на празднование Рождества. Я вставил в магнитофон новую пленку, подсоединил микрофон и решил записывать наши семейные разговоры во время праздника.
Результат этих первых записей был удивительно интересным. В самом начале были слышны голоса, говорившие одновременно по-немецки и по-шведски. Они были не лишены чувства юмора. Выделялся один женский голос — он говорил по-шведски с явно французским акцентом.
На следующий день я воспроизвел записи, как всегда, на медленной скорости и открыл странный звуковой феномен. Я услышал шепот, в котором, к моему огромному удивлению распознал неутомимый женский голос, который многократно обращался ко мне по имени, и различил слово: «Помоги». Голос говорил по-немецки и по-шведски и вставил несколько слов по-итальянски.
Интересно, что голоса пытались произнести мое имя, например, ко мне обращались «дядя Пелле», как обычно называют меня дети моей жены. Чаще можно было услышать «Фридрих», «Фридель», Фредди», «Фредерик», «Федерико» и наконец, «Фридибус». Все эти варианты, казалось, имели целью рассеять мои сомнения и убедить меня в том, что ко мне обращаются лично. В первый день Рождества произошло уникальное событие, о казавшее на меня очень положительный психологический эффект.
Мое оборудование уже некоторое время находилось в режиме записи. Время было после обеда, и я находился в мастерской один. Я как раз собирался надеть наушники, как вдруг раздалось тяжелое дыхание, которое можно было услышать и через наушники и без них.
