Станислав Гроф - За пределами мозга
Приведенное выше объяснение правдоподобно для этого уровня сознания, но вовсе не окончательно и не абсолютно. Когда процесс самоисследования достигает трансперсонального уровня, возникают новые возможности, о которых индивид не помышлял, будучи погружен в биографическую тематику или перинатальный процесс. Травматический аспект рождения может вдруг идентифицироваться как действие накопленной плохой кармы. Страдание видится тогда не абсурдным и беспричинным, а отражающим индивидуальную кармическую ответственность за действия в предыдущих воплощениях. Глубочайшие трансперсональные корни вины по-видимому отражают узнавание своей идентичности с созидательным принципом, ответственным за все страдание, заложенное в божественной игре существования. Это является ошибкой в логической Цепи, поскольку этические стандарты, являющиеся частью творения, оборачиваются против самого творца.
Мы уже детально разобрались, каким образом избыточное сексуальное возбуждение, являющееся неотъемлемой частью третьей перинатальной матрицы, формирует естественный базис различных сексуальных дисфункций и отклонений. Обсуждалось и то, как необычное отношение к биологическим отходам и экскреторным функциям можно вполне логично объяснить обстоятельствами, сопровождающими биологическое рождение. Тот факт, что духовное раскрытие и подлинные мистические чувства суть неотъемлемые аспекты перинатальной динамики, способствует новым удивительным прозрениям в психопатологию религии, а также проясняет различные клинические случаи с сильным духовным компонентом — неврозы навязчивости и некоторые типы психозов. Эти вопросы будут рассмотрены позднее в связи со специфическими психопатологическими нарушениями, новым пониманием психозов и ролью духовности в человеческой жизни (обсессивно-компульсивные неврозы, психозы и духовные кризисы будут обсуждены ниже в этой главе, духовность в человеческой жизни обсуждается в главах пятой и шестой).
Эмоциональные нарушения почти всегда сопровождаются специфическими психосоматическими проявлениями — это различные формы депрессии, психоневрозы, алкоголизм и наркомания, пограничные психотические состояния, психозы и особенно психосоматические заболевания. Природа и некоторые черты типичных соматических проявлений, сопутствующих эмоциональным нарушениям, логично осмысливаются по их отношению к опыту рождения. В прошлом органическая и психологическая школы в психиатрии вели бесконечные споры о том, какие факторы играют главную роль в эмоциональных нарушениях — биологические или психологические. Введение перинатального уровня бессознательного в психиатрическую теорию в значительной степени перекрывает зазор, разделяющий эти две крайние точки зрения, и предлагает неожиданную альтернативу: поскольку переживание рождения это одновременно эмоциональный, физиологический и биохимический процесс, вопрос о том, что первично, а что производно, не имеет значения на этом уровне психики. Эмоциональные и биологические явления представляют две стороны одного процесса и могут быть сведены к общему знаменателю рождения.
Если рассматривать с этой позиции различные эмоциональные нарушения, становятся более понятными их типичные телесные проявления. Сюда относятся опоясывающие головные боли и мигрени, учащенное сердцебиение и другие кардиологические недомогания; субъективное чувство нехватки кислорода и затрудненное дыхание при эмоциональном стрессе; мышечные боли, напряжения, тремор, судороги и припадки; тошнота и рвота; болезненные маточные сокращения; активизация желудочно-кишечного тракта, ведущая к спазматическим запорам или поносам; обильное потение; вспышки жара, сменяющиеся ознобом; изменение кожного кровообращения и различные дерматологические проявления. Это верно и для некоторых крайних психиатрических недугов, имеющих как эмоциональный, так и телесный аспекты, — например, для ощущения переполненности мощной хаотичной энергией с потерей самоконтроля, для страха смерти и неминуемого сумасшествия, для опыта умирания. Аналогичным образом, частые у психиатрических пациентов ожидания катастрофы нетрудно понять в контексте прорвавшейся памяти родовой травмы.
Таким образом, перинатальный уровень бессознательного представляет собой многогранное и богатое вместилище эмоциональных состояний, телесных ощущений и мощной энергии. По-видимому он функционирует как универсальная и относительно недифференцированная потенциальная матрица для развития большинства форм психопатологии. В той мере, в какой перинатальные матрицы отражают действительную травму рождения, можно ожидать существенного варьирования общего объема негативных элементов в разных случаях. Конечно же, имеется разница, между стремительными родами в лифте или в такси по пути в родильный дом и родами продолжительностью в пятьдесят часов с применением щипцов и других экстренных мер.
Впрочем, согласно представленной здесь модели, характер и длительность рождения не единственный фактор в развития психопатологии. Понятно, что среди индивидов, чье рождение было схожим, одни могут быть относительно нормальны, тогда как другие будут проявлять психопатологию различного вида и разной степени. Вопрос заключается в том, как согласовать эти вариации с очевидной значимостью перинатального уровня бессознательного. Резерв тяжких эмоций и телесных ощущений, вытекающих из родовой травмы, представляет только потенциальный источник ментальных нарушений; разовьется ли психопатология, какую специфическую форму она примет и насколько будет серьезной — все это решающим образом определится индивидуальной постнатальной историей и, следовательно, природой и динамикой систем конденсированного опыта (СКО).
Чуткое обращение с новорожденным, возобновление симбиотического взаимодействия с матерью, достаточное время, затраченное на установление связи, — вот, наверное, ключевые факторы, способные нейтрализовать вред родовой травмы. По данным современных исследований сознания, основательный пересмотр прежних медицинских подходов (а они сосредоточивались на безупречной телесной механике, но упускали фундаментальную биологическую и эмоциональную связь между матерью и ребенком), имеет решающее значение для душевного здоровья всего человечества. В этом смысле нельзя переоценить важность альтернативных техник деторождения, которые пытаются очистить нынешнюю ужасную ситуацию, — таких, как роды без насилия по методике Фредерика Лебойера (Leboyer, 1975) и другие новые подходы, учитывающие потребности матери, отца и ребенка.
Индивиды, заново пережившие свое рождение в психоделических сеансах или в безмедикаментозной эмпирической работе неоднократно сообщали, что обнаруживают глубокую связь обстоятельств и паттернов рождения с общим качеством всей их жизни. Это выглядит так, будто опыт рождения определяет фундаментальные отношения к существованию, мировоззрение, расположенность к другим людям, соотношение оптимизма и пессимизма, всю стратегию жизни, даже такие специфические черты, как доверие к себе и способность справляться с проблемами и проектами.
С точки зрения медицинской модели и расхожего здравого смысла, роды представляют собой акт, по существу своему пассивный со стороны ребенка; вся работа совершается матерью, сокращениями ее матки, в то время как ребенок перемещается как неодушевленный объект. Главенствующее медицинское убеждение состоит в том, что ребенок ничего не осознает и не испытывает боли. Нейрофизиологи отрицают возможность вспомнить рождение, поскольку кора головного мозга у новорожденного еще не развита и нейроны не имеют миелиновой оболочки. В свете клинических свидетельств современных исследований сознания эта точка зрения предстает результатом психологического вытеснения и предвзятого мышления, так что не нужно считать ее научным фактом. Даже на поверхностном уровне этот подход значительно расходится с экспериментами и наблюдениями, демонстрирующими удивительную чувствительность плода в течение пренатального периода, и другими исследованиями, предполагающими наличие примитивных форм памяти даже у одноклеточных организмов.
В любом случае, повторное проживание рождения в эмпирической клинической работе ясно показывает, что этот процесс воспринимается и интерпретируется как суровое испытание, требующее предельно активной борьбы и усилий, как истинно героическое деяние. Например, сам момент рождения при нормальных условиях переживается как личный триумф. Это можно иллюстрировать его характерной ассоциацией с картинами победы в революциях, войнах или с убийством диких и опасных животных. Нередко в контексте памяти рождения человек переживает в сжатой форме все свои жизненные успехи. Опыт рождения, следовательно, функционирует психологически как прототип всех будущих ситуаций, представляющих серьезный вызов для индивида.
