Станислав Гроф - Зов ягуара
— Как тебе нравится? — спросил он.
— Изумительное! — ответила Лора, глядя в зеркало и восхищаясь мастерством, с которым было сделано украшение.
— Оно твое, Лора. Это знак моей благодарности за то удовольствие, которое доставляет мне твое общество, — сказал Роберт, доставая бумажник. — Маленький сувенир из Биг-Сура. Он будет напоминать тебе о времени, которое мы провели здесь вдвоем.
Он застал Лору врасплох, и она не очень охотно приняла дорогой подарок. Они поднялись наверх и нашли столик рядом с большой деревянной скульптурой Феникса, восстающего из пепла. Это было великолепное произведение искусства, высеченное из большого куска дерева-плавника причудливой формы. От их столика открывался чудесный вид, позволявший любоваться закатом над Тихим океаном. Наблюдая великолепное сочетание светлого золота и всевозможных оттенков красного и оранжевого, они спокойно потягивали ананасовую колу. Роберт заказал бургер «Амброзия», популярное блюдо, которым уже почти столетие славился этот ресторан. Они ели, обмениваясь долгими взглядами и почти не разговаривая.
— Странно, — вдруг прервала молчание Лора, — мы вместе всего несколько часов, а у меня такое чувство, будто мы знакомы сто лет.
— И у меня такое же ощущение, — сказал Роберт, пристально глядя ей в глаза и пытаясь разобраться в странном чувстве близости и глубокой связи, которое росло с каждой минутой, проведенной в обществе Лоры.
Он взял руку Лоры и несколько минут нежно держал ее в ладонях.
— Уже поздно, поедем ко мне, — предложил Роберт, не зная, что делать на людях с ошеломляющими чувствами, которые пробудило в нем это прикосновение.
Он расплатился, и они пошли вниз, к стоянке. Пришлось вернуться примерно на милю к северу, чтобы попасть к воротам, охраняющим въезд на Горное шоссе, цель их поездки.
Дорога шла вдоль гребня первой гряды гор, отделяя их обращенный к океану склон от Вентанской пустоши. Дом Роберта находился у въезда в Пик-Вэлли, где когда-то было поселение эсаленских индейцев и до сих пор сохранились могильные холмы. Отсюда открывался великолепный вид на Тихий океан.
Несколько каминов и со вкусом подобранное сочетание красного дерева, камня и стекла создавали в большом роскошном доме Роберта атмосферу тепла и уюта. После пары часов, проведенных рядом у огня, вопрос об отдельной комнате для Лоры утратил свою актуальность. Как-то само собой получилось, что они оказались в удобной, широкой постели Роберта.
Сомнительное алиби
Бэйдайхэ, элитный морской курорт на берегу залива Бохай, охранялся на совесть. Десятки вооруженных автоматами солдат в форме цвета хаки виднелись среди купальщиков на оживленном пляже и в толпе пешеходов на улицах. Время от времени можно было встретить представителей китайской политической элиты, когда они проезжали по узким улочкам в своих лимузинах с развевающимися красными флажками, — как правило, это были черные «мерседесы».
Еще с тех пор, как председатель Мао впервые выбрал Бэйдайхэ местом своих широко освещаемых в прессе летних заплывов и размышлений о революционных преобразованиях, эта старинная рыбацкая деревушка стала местом, где члены Политбюро и правительственные чиновники проводили лето и намечали курс, которым должна пойти страна. Бэйдайхэ, построенный в 1890 году английскими инженерами-железнодорожниками для отдыха иностранцев, со времени победы коммунистического режима часто был местом, где вынашивались важные исторические события.
Именно здесь, под гостеприимными тенистыми кронами плакучих ив, задумывал Мао Цзедун свой Великий Скачок — губительный план коллективизации, который повлек за собой страшный голод, уничтоживший десятки миллионов китайцев. Именно здесь в разгар жаркого лета Дэн Сяопин разрабатывал проект в поддержку рыночных реформ, ознаменовавший коренной отход от плановой стратегии Мао Цзедуна и обеспечивший бурное развитие Китая на протяжении последних пятидесяти с лишним лет. В прежние времена Бэйдайхэ был удовольствием для избранных: политической элиты страны и героев труда. Теперь он открыт для китайских нуворишей, имеющих достаточно денег, чтобы позволить себе супердорогие городские отели.
Знаменитый пляж Бэйдайхэ разделен на две части, которые отличаются друг от друга как день и ночь. На одной яблоку негде упасть — везде столько людей, загорающих на солнце или прячущихся в тени разноцветных тентов, что патрулирующим солдатам часто приходится перешагивать через лежащие тела. Другая — полоска земли, отделяющая от моря роскошные виллы с кремовыми стенами цвета и красновато-оранжевыми крышами, протянувшиеся вдоль береговой линии, была почти пуста. Самый охраняемый во всем Китае пляж с суши окружен глухим металлическим забором, к которому подведен ток высокого напряжения. Со стороны океана доступ к нему преграждают толстые сети, якобы для защиты именитых купальщиков от нападения акул. На самом деле здесь никто не видел акул-людоедов, а сети поставлены, чтобы обезопасить китайских бонз на случай появления подводных лодок или аквалангистов, задумавших предпринять покушение на их жизнь.
На полупустынном пляже, метрах в пяти от моря, на покрытом купальной простыней шезлонге лежал адмирал Юань Сяопин. Сбоку стоял сервировочный столик с изысканными китайскими деликатесами. Глаза Сяопина вглядывались в океан, пытаясь разглядеть там хоть какие-нибудь признаки жизни, но не находили ничего. Ему невольно вспомнились стихи Мао, написанные об этом месте много десятилетий назад:
В безбрежном океане
Не видно рыбачьих лодок.
Куда они ушли?
Во времена правления Мао ответ был прост: лодкам было запрещено приближаться к пляжу, где отдыхала привилегированная политическая элита. Любое нарушение границ встретило бы серьезный отпор береговой охраны. А теперь добавились и другие причины. Сточные воды и промышленные отходы сильно загрязнили океан вокруг Бэйдайхэ, а хищнический промысел истощил морскую фауну. Местным рыбакам не за чем было выходить в море — оно больше не могло их прокормить. Рестораны закупали морепродукты в менее загрязненных районах.
Было жарко, и Сяопину захотелось пить. Он дал знак своему адъютанту, который часами томился рядом в ожидании приказов адмирала.
— Принеси большую порцию «Особого», только не в сахарной трубочке, а в креманке! — отдал приказ адмирал. Мороженое под названием «Особое» кондитерская Кислинга готовила специально для высших китайских чинов, которые питали к нему слабость.
— Может, еще и Маотай, адмирал? — спросил адъютант, предлагая крепкий ликер, популярный среди китайской верхушки. Во время банкетов многие поглощали его в таком количестве, что желудок не выдерживал.
— Нет, не сегодня. Принеси мне двойной Джонни Уокер, неразбавленный, без льда, — последовал ответ.
Адмирал был не в духе. Бэйдайхэ, место, где он любил отдыхать, думать и писать, стремительно портилось. Последней каплей в этом безобразии стал призрак радиоактивного загрязнения. Эпицентр чжоушаньской трагедии находился более чем в тысяче километров, но, учитывая масштаб ядерной катастрофы и непредсказуемость воздушных потоков и океанических течений, ни один район в Китае не мог считаться вполне безопасным от радиоактивной угрозы. А Бэйдайхэ подвергался двойному риску: с воздуха и с океана. Временами уровень радиоактивности подходил к угрожающей отметке.
Но радиоактивное загрязнение Бэйдайхэ лишь отчасти объясняло дурное настроение адмирала. Атомный взрыв чудовищной силы на архипелаге Чжоушань уничтожил цвет китайского подводного флота и привел к заражению больших пространств океана и побережья. Он сделал множество боевых кораблей и стратегически важных военно-морских установок совершенно бесполезными. За несколько роковых секунд мечты адмирала о победе над Японией и о собственном восхождении к вершинам власти были разбиты и погребены под слоем радиоактивного пепла. Теперь Китаю придется собрать все силы, чтобы справиться с этой катастрофой, и надолго забыть о вторжении в Японию. Сяопин был в глубокой тоске.
На миг уныние адмирала сменилось волной ярости, отчаянно ищущей мишень. Ядерный инцидент? Об этом сразу же после взрыва заявили военные круги США, а теперь без устали повторяют китайские эксперты. Что за чушь! Он был возмущен и ни на грош не верил этой истории. Но что еще это могло быть? Что на самом деле произошло на архипелаге Чжоушань и какова причина бедствия? Ответить на эти вопросы будет нелегко. Как найти разгадку в эпицентре катастрофы — в районе, до неузнаваемости разрушенном взрывом и залитым расплавленным металлом от десятков ядерных двигателей и сотен ракет?
Сяопин нервно прикурил очередную «Лаки страйк», и тут его осенило: «Калипсо»! Как он не подумал об этом раньше? Конечно все дело в «Калипсо!» Он почуял недоброе, как только получил известие, что этот корабль шныряет в Восточно-Китайском море. Адмирал доверял своей интуиции, и она почти никогда его не обманывала. Он вскочил и бросился к расположенному неподалеку особняку, где находились его роскошные покои, оставив на пляже, будто подношение солнцу, остатки своего любимого «Особого» мороженого, а вместе с ним и нетронутый бокал Джонни Уокера.
