Граф Комостро - Таинственные чары
На этом основании следовало бы заключить, что воля, как чуждая грубой материи и только разумным существам свойственная сила, была бы не в силах, привести в движение неодушевленный предмет, сказал Фарадей; но эта сила есть результат и свойство вещества мозга и она развивается только вследствие возбуждения мозга, точно так как теплота и электричество посредством трения; эта сила есть жизненная жидкость, истекающая из нашего тела наподобие прочих истечений и может хорошо сообщать свое действие бездушным телам.
Что же касаемся до стука и треска, слышанного во время вопросов, то удары могут происходить вследствие треска в мускулах и сухих жилах рук и ног и этот обман был открыт в одном ученом собрании членом академии, а также произвольное число ударов; кроме того, при сильном напряжении нервов, в разных членах происходит электрический треск.
Всё, что только допускает химия, физика и механика, всё решительно было приложено для разъяснения спиритизма. Конечно, может быть по врожденному всем ученым скептицизму мы не можем верить ничему сплеча и наобум, не подчинив строгому анализу рассудка, так как и всегда каждое новое открытие принимается в мире науки с крайним недоверием; а тем более недоказанное ни чем вмешательство бесплотных духов в дела человека; и тем еще досаднее принять это, что у нас только что стало понемногу пропадать cyeвepиe и искореняться вера в существование чертей и колдунов, как опять их выдвигают на сцену, хотя в более облагороженных формах[71].
Впрочем предоставляем обо всем судить читателям и между прочим спешим поделиться теми из них, у которые не читали интересной книги нашего высокообразованного, заслуженного профессора Русской истории; академика Михаила Петровича Погодина, «Простая речь о мудрёных вещах», где он сам был свидетелем опытов спиритизма г. Юма на заседании.
Заседание у г. Юма
Ст. М. П. Погодина.
«Мне случилось, вместе с И. С. Аксаковым, быть у г-на Юма в Петербурге, в январе 1872 года. Восьмеро нас село за большой круглый стол, покрытый толстым зеленым сукном. Мы все положили руки на стол. Я сидел рядом с г. Юмом; лицо г. Юма простое и открытое, внушающее доверие. Начался разговор у присутствующих о посторонних предметах. Мне это было неприятно, и я заметил, что в ожидании чего бы то ни было особенного, развлекать виимание мелочами неприлично. Мне отвечали, что напротив это содействует успеху. Чрез несколько минут стол начал двигаться, приподниматься с одной стороны, со стоявшей на нем свечой; послышались на разных точках как бы удары чем-то твердым. Карандаш, колокольчик, из рук, которые держал кто нибудь после под столом, вынимался кем-то, или чем-то ощутительно, и передавался другому лицу на противной стороне. Я почувствовал при этом как будто прикосновение чьей-то руки. После господин Юм посадил меня за особый стол с мраморной доской и я почувствовал, что мрамор под моей рукой чрез несколько минут дрожал.
«Вот все, что происходило в этом и другом последовательном заседании. Фальши никакой предполагать было нельзя. Заседания происходили на квартире академика по части химии г. Бутлерова, с участием известного ревнителя спиритизма А. Н. Аксакова, которого я знаю с детства и в добросовестности которого совершенно уверен.
«Все происходившие явления, – вынуть колокольчик из рук одного и отдать другому, постучать, пошевелить столом, кажутся, как будто детские шалости: а есть что-то! есть, есть что-то, то и это уже важно и вызывает на размышление».
Письмо А. И. Аксакова (на статью М. П. Погодина)
«В вашей «Простой речи о мудреных вещах» есть речь и о «заседании у. Юма. Я знаю из газет, что все издание этой книги разошлось и печатается второе. Считаю долгом обратить ваше внимание на многие подробности этого заседания, вами, вероятно, запамятованные; иначе трудно понять, как именно вы, который обращает такое внимание на «мудреные вещи,» с таким усердием собираете надежные о них указания – так поверхностно описали то мудреное, чему сами были свидетелем.
«Вы присутствовали на двух сеансах 7 и 12 февраля 1872 г. на дому у академика Бутлерова; на втором сеансе явления были сильнее и определеннее и потому я буду говорить о нем. Как вы могли видеть, все происходившее записывалось мною в ту же минуту, на том же столе, за которым, мы сидели; при помощи этих-то заметок я могу восстановить подробности случившегося… Сидели мы не за «круглым», а за обыкновенным ломберным раскинутым столом, покрытым обыкновенной цветной шерстяной скатертью; с одной стороны сидел Юм, против него г. Бутлеров; слева от Юма; сидели вы, потом я; справа от него Баронесса М. А. Л., потом жена Юма. Должно заметить, что стол был поставлен так, что к Юму приходилась свободная от ножек сторона; одною парою ножек он был обращен к вам и ко мне, а другой к двум дамам. Bcе руки присутствующих лежали на столе свободно, на котором также находились две свечи, два колокольчика, гармоника, бумага и карандаш. Bcкоре стол довольно сильно задрожал, стал двигаться и затем наклоняться во все четыре стороны, а не с одной стороны; заметить это обстоятельство необходимо потому, что наклонить стол со стороны Юма было бы для Юма весьма легко, но наклонить его вправо или влево, то есть поднять, пропустить его под нашими руками, было бы для него невозможно; после того поднялся весь стол, всеми четырьмя ножками за раз, совершенно горизонтально, вершка на два или на три от полу, и плавно опустился на место. Тут Юм предложил присутствующим испробовать все стороны стола, и все могли убедится, что стол делался, при подъеме его с одного бока, то чрезвычайно тяжелым, то чрезвычайно легким; если допустить, что Юм сильно напирал своими руками, хотя все видели, что он едва касался ими стола – то каким же образом, он делал, чтобы стол становился легче своего нормального веса? Послышались, как вы говорите, на разных точках стола как бы удары чем-то твердым; удары эти раздались, сперва сильные в полу, потом перешли на стол; вы подымаете скатерть и смотрите, что делается под столом; я стучу пальцем сверху и такие же стуки раздаются возле вас; а когда потом вы положили руки свои на стол, то эти стуки еще с большею силою раздались под самыми руками; тогда Юм, чтобы убедить вас в неподдельности этого явления, сел с вами на несколько минут за особый круглый, с мраморною доскою столик, так, что вы могли свободно наблюдать за всеми движениями Юма; более легкие удары послышались и в столе; вы мысленно пожелали шесть ударов и было сделано 6 ударов. Затем вы оба пересели к общему столу и сидение продолжалось.»
«Тут начались вещи другого рода. Юм взял гармонику, опрокинул ее клавиатурой вниз, и держа ее пальцами за донышко, опустил к полу возле своего стула; другая рука его оставалась на столе; гармоника заиграла и: продолжала играть перед вашими глазами. В это время пола скатерти под руками вашими приподнялась, коснулась до запястья правой руки вашей и обняла его как бы пальцами из-под скатерти; профессор Бутлеров смотрит под столом на играющую гармонику и заявляет, что видит ясный контур темных пальцев на ее клавишах; вы заявляете, что по колену вашему, «перебегают» что рукав правой руки вашей отдернут, затем притянуть плотно к руке и «держут». Тоже самое повторилось еще раз; потом рукав ваш сильно «задергали» и вы заявляете, что голый палец тронул руку вашу между рукавом и столом. Едва успевая записывать раздающиеся с разных сторон заявления, я переспросил: «голый палец?» Три сильные удара в стол ответили в знак утверждения. Игра гармоники прекращается; Юм кладет обе руки свои на стол; вы берете колокольчик со стола и держите его под столом; заявляете, что до пальцев ваших касаются, и что колокольчик у вас взят; что рука ложится на вашу руку и что колокольчик вам возвращен. В это время мягкое кресло на каточках, стоявшее у большого письменного стола на расстоянии двух-трех аршин от сидевших, стало приближаться к ним, по направлению между вами и Юмом; два раза оно приподнималось на задние ножки и опять двигалось вперед, пока не придвинулось вплотную к столу, или, вернее, к ноге вашей. Вы продолжаете держать колокольчик под столом и заявляете, что чувствуете прикосновение к руке вашей со всех сторон. Юм берет со стола другой колокольчик, держит его за ручку нисколько ниже края стола на виду с вашей стороны, выпускает его из пальцев и кладет свою руку опять на стол; колокольчик остается несколько секунд на воздухе; и опускается на подошедшее пустое кресло. Вы видели это хорошо и подтвердили, отвечая на расспросы Бутлерова и мои.
Вслед за тем, колокольчик, который вы держали под столом, был взят у вас и присоединен к первому колокольчику, лежащему на кресле. Через нисколько минут один из колокольчиков был взят под стол, высунут из под скатерти, положен на рукав Юма и опять взят; оставшийся на кресле колокольчик движется в ваших глазах и моих и поставлен на кресло стоймя; между тем другой колокольчик сильно и долго звонит под столом, касается присутствующих, и наконец попал вам в руку. Bсе руки были в это время на столе, покуда вы не опустили своей на выход прикосновением колокольчика к ноге вашей. Тут Юм впал в забытье и сидение окончилось.
