Владимир Шмаков - ЗАКОН СИНАРХИИ
Однако как для правильного функционирования жизненных отправлений необходимо, чтобы все клетки организма подчинялись велениям мозга, так и человеческое общество может сохранить свое органическое равновесие и гармонически развиваться лишь при тождестве центров разума и власти. Путь насильственного подчинения глубоко должен и всегда приводит к печальным результатам; как анатомия и физиология общества, так и соподчинение их частей должно быть всегда органическим. Это значит, что каждая дифференциальная клетка целого должна в себе самой обладать сознанием как общей необходимости соподчинения частей в целом, так и своего места в нем. Такое состояние общества есть истинная энтелехия всей его эволюции, и только в неустанном стремлении к ней может быть найдено разрешение столь тяжких политических вопросов. Классическим примером эгрегора разума является школа. Центром ее как в философии, так и в науке является или одна высокая синтетическая идея, или целая концепция таковых, устанавливающая некоторое специфическое мировоззрение. Все активные последователи и истолкователи образуют собой организм этого центра, его периферию. Наконец, все окружающее мыслящее общество составляет внешнюю среду. Если центральная идея ложна или концепция этих идей дисгармонична, то и весь соответствующий эгрегор становится мнимым, а в противном случае — реальным. Человек рождается вместе с обществом, только в его среде сознание отдельного индивида может раскрыть как воспринимающие, так и творчестве потенции и только в сопряженной работе с другими подобными оно может выполнить предстоящие пред ним задачи. В эгрегорах чувства взаимная сопряженность членов группы проявляется помимо их актуального сознания. Исходя из физиологических причин, эта сопряженность является постоянным императивом как по отношению проявлений общей социальной жизни, так и по отношению к деятельности сознания каждого индивида.
В противоположность этому в эгрегорах разума взаимная сопряженность особей есть прямой результат их сознательных усилий, а потому и обратное действие созданного общего целого на отдельные сознания всегда может быть доступно их анализу и критической оценке. С другой стороны, если существование эгрегоров чувства необходимо для самой возможности раскрытия потенций сознания индивида, то аналогично этому сознание постепенно эволюционирующих эгрегоров разума является необходимым условием для возможности дальнейшего развития как общества, так и его отдельных личностей.
Чем синтетичнее идея, тем больше соответствует ей конкретного материала, а потому приближение к ней требует накопления соответствующего эмпирического материала. Никакой человек, как велики ни были бы его дарования, никогда не смог бы обнять в своем сознании безграничный феноменальный материал, соответствующий общей высокой идее, а следовательно, и не мог бы подняться до ее созерцания, если бы он не пользовался результатами опыта предыдущих поколений. Именно от них он заимствует уже готовыми сложные концепции умозрений и выводов, которые поэтому входят в его сознание как элементы его собственных построений.
Каждая сложная концепция есть результат деятельности одного или целого ряда множеств мыслителей. По мере возрастания их сложности, глубины и общности, возрастает и элемент индивидуальности. Всякий общий вывод implicite заключает в себе и выбор предпосылок и выбор метода и выбор общих направлений. Поэтому принятие общего вывода есть вместе с тем органическое сопричисление к определенному мировоззрению.
Итак, всякий частный эгрегор мысли оказывает свое действие не только на входящие в него составляющие, но и сопрягающиеся с ним члены эгрегора мысли высшего порядка.
Непреложная реальность факта существования эгрегора разума раскрывается с полной очевидностью именно в индивидуальных построениях и сопряжения частных идей в направляющие концепции и их обратном влиянии на конкретное. Те же самые отдельные доктрины в разные исторические. эпохи могут слагаться в весьма резко отличающиеся друг от друга концепции. Здесь не только перемещается общий центр тяжести, но и вообще отдельные элементы могут как бы пересекаться под различными углами и в результате оказывать взаимно совершенно иные влияния.
Одинаково: в религии, философии и в науке различные школы отличаются между собой не отдельными конкретными мыслями и положениями, а только различной их организацией.
Откидывая секты, как ошибочно односторонние учения, мы всегда убеждаемся, что все споры и противоречия проистекают лишь из-за различной квалификации отдельных доктрин. Обе враждующие школы исходят из тех же положений, но расходятся в признании того, что является центральным по общности и значению. Это происходит от того, что каждая школа чувствует за собой нечто более глубокое и общее, чем имеющийся в ее распоряжении конкретный материал. Это нечто оказывает свое влияние помимо сознательной области и вливается в русло инстинкта, безотчетного тяготения.
Воспринимающий эти влияния член группы в огромном большинстве случаев не дает себе в них ясного отчета. Им- перативы бессознательного он переводит на язык разума и вскоре окончательно убеждает себя, что всеми своими выводами и вытекающими из последних тенденциями он обязан исключительно своему интеллекту. Факт противоречия с представителями других групп и школ он всегда объясняет лишь недостатком у последних фактических знаний или мыслительных способностей вообще, а в худшем случае — простым упорством и нежеланием из ложного самолюбия сознаться в своих ошибках невзирая на всю их очевидность. Между тем, если бы он мог проанализировать корни своих собственных убеждений, то он должен был бы убедиться, что функция его интеллекта состоит лишь в оформлении данностей ситуации, входящих в его сознание готовыми, помимо всякой контрольной деятельности его интеллекта. Последний вечно ублаживается самообманом: получая только то, что ему дается, он полагает, что есть единственный источник и хозяин своего достояния.
Итак, глубинной основой разнствования интеллектуальных построений в различных школах является различие влияния эгрегоров, оказываемых на своих членов. Каждый умственный работник с первых же шагов своей деятельности входит в определенную группу согласно тонусу своих духовных достояний, вся дальнейшая деятельность его сознания как бы поступает на службу соответствующему эгре-гору и направляется им к достижению общей цели. В этом и заключается объяснение столь известного и поразительного факта, когда мыслители одного типа, одной школы по духу в условиях полного отсутствия сознательного влияния друг на друга приходили к тем же выводам, мыслям и даже словам до жуткой тождественности.
Аналогично изложенному, и в категории воли имеют место соответствующие зтрегоры. Как в категории чувства воспринимаемые способности и инстинктивные влечения, а в категории разума мыслительные усилия индивидов объединяются в одно сложное целое, преследующее свои собственные цели, так и в категории воли эти индивиды слагают свои воления в одно общее стремление, подчиняющее себе все отдельные составляющие. Возникновение эгрегора воли подчиняется тем же общим законам, как и в первых двух категориях.
Эгрегор есть величина высокого порядка и поэтому он может проявиться лишь через посредство соответствующего множества низших сознаний. Только через их активную деятельность эгрегор из потенциального становится актуальным. Но в то же время потенциальное сознание монады группы через свое силовое поле постоянно содействует как усовершенствованию общей упорядоченности группы в ее целом, так и выявлению этим самым гармонических соотношений между ее членами, и следовательно, и их самих как таковых. Эгрегор зарождается одновременно с отдельными членами группы и они все время связаны законом параллельно сопряженного развития (d'avancement mutuel). В каждом проявлении индивида или группы всегда неизменно участвуют все три категории, хотя примат может лежать только в одной или двух из них. Но если первые две категории могут проявляться почти в чистом виде, то есть при примате одной категории примеси других могут быть исчезающе малы, то по отношению к воле такие случаи встречаются исключительно редко. Почти всегда волевые проявления являются лишь реализацией воздействий других категорий, но бывают, однако, случаи и самостоятельных волевых влечений.
Центром эгрегора воли является или бессознательно тяготеющая воля группы, или же более или менее сознательное воплощение ее в отдельной личности. Эта центральная воля может воздействовать на волю индивидов помимо их разума и чувства, непосредственно увлекая их в определенном направлении. Более того, и чувства и разум индивидов могут всячески противодействовать эгрегориальному устремлению, но последнее мощно заставляет их вовсе умолкнуть, парализует их деятельность вообще. Здесь происходит как бы явление волевой заразы, полного порабощения самобытности индивидов, обращение их в слепые орудия направляющего. Значительное большинство массовых движений возникает именно этим путем. Не только в сражающейся армии, но и во всякой толпе разум почти вовсе не имеет места всегда, а возбуждение чувств вовсе не является необходимым условием. Общее волевое напряжение или заражающее волевое проявление одного индивида оказывается весьма часто вполне достаточным, чтобы вся людская масса действовала в соответствующем направлении, совершенно не считаясь с опасностями или даже с неустранимой гибелью. Именно в явлениях такого рода сознательная личность совершенно отходит на задний план, всецело замещаясь влечениями общего целого группы — ее эгрегора.
