Рудольф Штейнер - Внутреннее существо человека и жизнь между смертью и новым рождением
Вы видите из этого примера, сколь важно то, что называют порогом духовного мира, и сколь важна та сущность, которую называют СТРАЖЕМ ПОРОГА. Он допускает в наше сознание только ощущение и не пропускает имагинации, инспирации и интуиции, которые, если бы проникли в сознание, вызвали бы непосредственное стремление к проодухотворению и отказу от дальнейших человеческих жизней. Поэтому все закрывается от нас, дверь нашего сознания закрывается перед этим. Но в наше существо оно все же проникает. И в то время, как оно в нас проникает, и мы его спускаем в темные глубины нашего подсознания, в наше существо входят, с одной стороны, духовные сущности — противники Люцифера, и в нас возникает борьба между Люцифером, который посылает внутрь нашего существа свою имагинацию, инспирацию и интуицию, и теми духовными сущностями, которые являются его противниками. И эту битву мы бы всегда видели при каждом ощущении, при каждом восприятии, если бы для внешнего восприятия не был поставлен предел, порог духовного мира, перед которым, однако, духовный ясновидческий взор не замыкается. И результатом этой разыгрывающейся в нас битвы является то, что я охарактеризовал как своего рода находящийся в нас частичный труп. Этот труп является выражением того, что должно в нас стать совершенно материальным, чтобы мы не были в состоянии одухотворить его. Если бы этот труп не образовался благодаря битве Люцифера и его противников, то в нас были бы вместо того имагинации, инспирации, интуиции, и мы бы непосредственно вознеслись в духовный мир. Труп образует ту тяжесть, благодаря которой добрые духовные сущности — противники Люцифера — удерживают нас в физическом мире, они удерживают нас так, что мы как бы держим в сокрытом состоянии то, что должно в нас образовать стремление к одухотворению, и для того, чтобы мы, соответственно этому сокрытому, устремились к действительному идеалу человеческой природы и направили к нему все задатки, которые могут в нас находиться. Тем, что в нас образуется это включение, этот как бы «трупный фантом», тем, что мы при каждом восприятии пронизываемся чем — то, что является трупом, этим мы убиваем рождающееся в нас при каждом восприятии стремление к одухотворению. И в то время, как образуется это включение, возникает то, о чем я часто говорил и что необходимо уяснить себе во всем его значении: видите ли, когда вы смотрите в зеркало, то перед вами находится стекло, но вы могли бы видеть сквозь него, если бы оно не было покрыто зеркальным составом. Благодаря тому, что стекло покрыто зеркальным составом, в нем отражается все, что находится перед зеркалом. Если бы вы действительно так стояли перед своим физическим телом, что переживали бы восприятия, входящие в него из имагинации, инспирации и интуиции, то вы бы видели сквозь физическое тело, и вы бы переживали такое чувство: я не хочу иметь ничего общего с этим физическим телом, я совершенно не обращаю на него внимания, но я просто, каков я есть, восхожу в духовный мир. Физическое тело стояло бы перед вами как зеркало, не покрытое амальгамой. Но теперь физическое тело пронизано трупом. Это как зеркальный состав, покрывающий стекло. И потому теперь все, что на него падает, находит свое отражение так, как это наблюдается в восприятии чувств. Из — за этого возникают восприятия чувств. Постоянный труп, который мы в себе носим, он — зеркальная амальгама всего нашего тела, и благодаря ей мы видим самих себя в физическом мире.
Возьмем другой случай, когда мы не только воспринимаем, но и думаем. Когда мы думаем, то это ведь не восприятия чувств. Чувственные восприятия могут подавать повод к мышлению, но настоящее мышление протекает не в восприятиях чувств, оно протекает более внутренне. Когда мы думаем, то настоящим мышлением мы не производим отпечатков на нашем физическом теле, но производим их на эфирном теле. Однако опять же, когда мы мыслим, то в нас входит не все то, что заключается в мыслях. Если бы в нас входило все то, что заключается в мыслях, тогда при каждом нашем мышлении мы бы чувствовали в себе пульсацию живых элементарных существ, мы бы чувствовали себя внутренне совершенно оживленными. В Мюнхене я однажды сказал: если бы кто — нибудь пережил мысли, каковы они в действительности, то он почувствовал бы себя в мыслях, как в муравьиной куче. Эту жизнь мыслей мы не воспринимаем при нашем мышлении, потому что опять же в наше сознание проникает лишь как бы пена этих мыслей. В нашем сознании образуются лишь теневые картины мыслей, возникающих в нас как мышление. Напротив того, в наше эфирное тело погружается то, что пронизывает наши мысли в качестве живых сил. Мы не воспринимаем те живые существа, живые элементарные существа, которые в нас копошатся, но мы воспринимаем в мыслях как бы лишь экстракт, как бы теневые очертания их. То другое, однако, то есть жизнь, она входит в нас и при этом она так проникает нас, что в нашем эфирном теле опять возникает битва — битва между прогрессивными духами и Ариманом, ариманическими сущностями. А результатом этой битвы является то, что мысли в нас не так отражаются, как если бы они были живыми существами. Если бы они отражались такими, каковы они в действительности, то мы бы чувствовали себя в жизни мыслительных существ, они бы двигались взад и вперед, однако этого мы не воспринимаем, зато наше эфирное тело, которое иначе было бы совершенно прозрачным, делается непрозрачным, мне хотелось бы сказать, что оно становится похожим как бы на дымчатый топаз, пронизанный темными слоями, в то время как кварц совершенно прозрачен и чист. Таким образом наше эфирное тело пронизывается духовной темнотой. И то, что при этом пронизывает наше эфирное тело, это — сокровищница наших воспоминаний. Сокровищница наших воспоминаний возникает благодаря тому, что в нашем эфирном теле, из — за указанных процессов, опять же как бы отражаются мысли, но на этот раз отражаются во времени: они отражаются до того момента, до которого именно мы себя помним в физической жизни. Это — отражение мысли, сохраняемое нами в воспоминании, мысли зеркально — отраженные из времени. Но там, глубоко внизу, в нашем эфирном теле, за памятью, там работают добрые духовно — божественные сущности, противником которых является Ариман, и там они творят, сплачивают те силы, которые опять же могут оживлять то, что в физическом теле умерло вследствие вышеописанных процессов.
Итак, в то время, как в нашем физическом теле образуется труп, который и должен быть образован, потому что иначе в нас было бы стремление одухотвориться со всеми теми недостатками, которые в нас имеются, в это время от эфирного тела исходит нечто вроде живительной силы, так что действительно в будущем может быть сотворено снова в живом виде то, что там было убито. Теперь мы видим, какое значение имеют «прежде» и «потом». А именно, если бы мы в нашем непосредственном присутствии изживали имагинацию, инспирацию и интуицию, которые в нас проникают, то мы бы одухотворились, благодаря же тому, что они бросаются Ариманом в будущее время, то в данное время они не проявляются, а сохраняются как зародыши для будущего времени, благодаря этому они снова обретают свою настоящую сущность. То, чем в настоящее время мы бы воспользовались неправильно, в будущем мы можем употребить, чтобы пройдя через врата смерти, сделать себе из духовного мира новую жизнь. То, что нас побудило бы в физической жизни, если бы мы им воспользовались, одухотвориться с нашими недостатками, это дает нам после смерти силы направиться снова в физическую земную жизнь. Такое противоположное действие оказывают вещи в различных мирах.
Так обстоит дело с нашим мышлением. А теперь посмотрим наше чувствование, то, что мы носим в себе как внутреннее чувство, как внутреннее ощущение. Да, то что мы носим в виде внутреннего чувства, внутреннего ощущения, это опять же не таково, каковым оно могло бы быть по всей своей внутренней сущности. То, что мы носим в себе в виде чувства, что доходит до нашего сознания в качестве нашего чувства, это опять же, собственно говоря, только теневой образ того, что в нас действительно живет, потому что и тут живет в нашем чувстве духовная сущность. И если вы вспомните то, что я говорил в первой лекции, то вы почувствуете, что в чувстве живут духовные сущности, которые, собственно, лежат в основе всей планетной системы, они только не доходят до нашего сознания. Чувство, в таком виде, как мы его знаем, оно доходит до нашего сознания, все же остальное остается вне нашего сознания. Что это, собственно, значит, что остальное остается вне нашего сознания? Трудно на обыкновенном языке найти слова, которые бы точно характеризовали эти вещи. Мы говорим: восприятие и мышление порождают в нас нечто, являющееся, собственно, убиванием, при мышлении, впрочем, в виде противодействия, порождается своего рода стремление к оживлению в будущем. Относительно же чувствования должно сказать, что каждое имеющееся в нас чувство родится в нас, собственно говоря, не целиком, образуется не всецело. Если бы все, находящееся в нас, когда мы чувствуем, выходило наружу, то живущее в чувстве совершенно иначе схватывало бы, совершенно иначе укрепляло бы то, что стоит за чувством. То, что превращает чувство в живое существо, жизнь которого питается из всей планетной системы, это не выходит непосредственно наружу. Чувство опять является лишь как бы тенью того, что оно собственно из себя представляет. Потому — то, когда хорошо войдешь в мир своих чувств своим человеческим ощущением, то испытываешь при всяком чувстве какую — то неудовлетворенность. Ощущаешь относительно каждого чувства, что оно могло бы быть превышено, что оно могло бы проявиться сильнее. При каждом чувстве мы как бы скрыто (тайно) переживаем, что оно могло бы передать значительно больше, чем в нем находится, что оно скрывает нечто из того, что живет внутри нас, что покоится в глубине души и что выступает наружу, рождаясь лишь наполовину.
