За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

— Роза — королева цветов. Гвоздики можно назвать её придворными дамами. И вот скажи мне, Ютиш, всегда ли королева ладит со своими приближёнными дамами?

— Нет, но причём здесь цветы?

— А при том, что они плохо уживаются друг с другом, когда растут вблизи. Ты можешь сделать чуть иначе и всё будет в порядке.

— Что ты имеешь ввиду?

— Немного удали гвоздики от роз, сделав меж ними разделяющую полосу из низеньких трав. И твой замысел воплощён!

— Николай, цветы-то в Синоде надеюсь не изучают? — спросил меня Ютиш.

— Почему ты так решил?

— Думаю, что есть науки более важные, чем изучение растений и всякой живности.

— Вовсе нет. Этим занимаются на Земле, это же изучают и здесь.

— А есть ли какая-то разница в изучении?

— Вся разница лишь в том, что сделав открытие здесь, человек идёт на Землю и воплощает идею в жизнь. Продвижение науки на Земле происходит под влиянием Космоса. Только увы, открытия часто используются не по назначению. Это понимаешь лишь здесь, на Земле же всё воспринимается несколько иначе.

— О, Николай, как же я наивен!

— О чём ты, Ютиш?

— Да всё об учёбе! Вот что значит нежелание учиться. Я не знаю даже самых элементарных вещей.

— Если будет возможность учиться, используй её.

— Вот именно, если будет…

Ютиш был сокрушён своим открытием: он был необразованным. Мне это показалось странным, ведь, по его рассказу, где и кем он только не был. Неужели ему ни разу не было предоставлено возможности учиться? Об этом я и спросил Ютиша. На что он мне ответил:

— Была возможность учиться. Я и учился. Но не вникал в глубину наук, хватая лишь верхушки, думая обойтись и тем, что знал. У меня никогда не было желания учиться. Если что и учил, то только по необходимости. Да и знания не задерживались надолго.

Страшно быть необразованным! Это даёт о себе знать рано или поздно. Хорошо, если есть возможность наверстать хоть немного из упущенного. А если такой возможности нет?.. Не всегда обязательно очень сильно углубляться в изучение сразу в нескольких направлениях. Кругозор должен быть обширным, а вот знания хотя бы чего-то незначительного, но полные, должны быть. Что определяет культуру человека? Его воспитание и образование…

Вот в такие размышления я был погружён, прочищая арык. Ютиш же, я видел, сидел возле куста роз, окружённого чахлыми гвоздиками, погрузившись в раздумья. Как он подошёл ко мне — не заметил, отдавшись на волю мыслей.

— Николай, — негромко позвал меня Ютиш.

— …

— Николай, ещё раз окликнул он меня.

Я оставил работу и подошёл к нему.

— Бросай ты эту затею — чистить арыки. Пошли лучше по саду пройдёмся. Может, ещё подскажешь мне что. Ты, наверное, уже приметил изъяны, — увлекая меня за собой, говорил Ютиш.

— Да, приметил. У тебя сад заросший сильно. Негоже так.

— Деревья-то не густо растут. Как же он заросший?

— Ты скажи мне, яблоки ты какие собираешь?

— Как какие? Спелые. Вкусные.

— Да я не это имею в виду. Они постоянно у тебя крупные?

— Нет, пока деревья были моложе, и яблоки были крупнее, а в последнее время мельчают.

— Уход за ними особый нужен…

— Да разве я плохо за садом ухаживаю? — возмутился Ютиш. — И воду-то вон откуда проводил, в камнях углубления долбил, арык делал…

— Ютиш, ты не понял меня. Я говорю: уход за деревьями особый нужен. Понимаешь, особый! Обрезать деревья надо, чтоб были не так густы.

— Зачем обрезать?

— Больше света будет попадать на яблоки, больше питания будут получать, значит, и крупнее расти будут.

— А ты знаешь, как надо ветви резать?

— Знаю, идём, покажу.

Я объяснил Ютишу, как делается обрезка, почему и какие удаляются ветви. Немного мы поработали вместе.

— Скажи, Николай, где ты этому научился?

— Ещё будучи ребёнком, мне нравилось гулять в саду возле дома, я видел, что делает Агафон с деревьями. А детство, сам знаешь, любопытное. Вот и спрашивал у него, что да как. Сам пробовал. Хоть и ворчал на меня Агафон, а всё же не прогонял. А потом уже здесь доучивал то, что знал и что забыл.

После мы с Ютишем и его цветник перепланировали: по-иному подобрали и разместили цветы, чтоб, куда ни глянь в окно, всегда глазу было радостно от цветения прекрасного творения земли. Примерно так высказался мне Ютиш.

Время шло быстро. Я не отдавал себе отчёта в том, сколько я уже живу у Ютиша. За всё это время я ни разу не спустился к Виктору, и он ни разу более не заходил… Мне не сиделось долго на одном месте, сердце жаждало всё нового и нового. Поэтому я решил, что мне пора распрощаться с приветливым хозяином маленького домика на скалистой горе, с маленькой чудной девочкой Леонорой. Я к обоим привязался, и чем больше оставался в их кругу, тем более остро осознавал, что мне будет труднее с ними расставаться. Да и Леонора тянулась ко мне. Иной раз, задавая не по-детски серьёзные вопросы, она ставила меня в тупик, потому что я не знал, как объяснить ребёнку… Всё, что мне оставалось — разговаривать с ней как со взрослым человеком. Вот что она мне преподнесла однажды:

— Скажи, Николай, а что за тёмный колодец, через который люди летят?

— Колодец? — переспросил её я.

— Да, тёмный и длинный. Когда летишь по нему, кажется, что где-то там вверху солнечно и тепло…

— Леонора, а когда ты это видела? — спросил я, стараясь оттянуть время, чтобы подобрать слова, которые были бы ей понятны, к тому же мне было интересно узнать, что ещё она помнит, ведь насколько я понял, она не поняла или не осознала перехода из мира в мир.

— Давно. Я летела как птичка. А рядом со мной летела старая ворона…

— Ворона? — перебил я Леонору.

— Ну да, ворона… Нет, не ворона, бабушка, похожая на ворону. Мне было страшно, и я хотела к маме… Потом она куда-то в сторону улетела, а мне стало тепло-тепло и захотелось спать. Когда я проснулась, за мной пришёл дедушка.

— Леонора, через колодец проходят все люди, когда идут из одного мира в другой.

— Но я не шла, а летела!

— Это всё равно: шла ли ты, или летела, ты двигалась, — не знаю, что почерпнула из моего ответа малышка, но она больше ничего не стала спрашивать, а просто ушла.

По прошествии нескольких дней она снова вновь вернулась к этому разговору:

— Как ты думаешь, Николай, если я обратно спущусь по колодцу, меня мама возьмёт домой?

Таким вопросом я был буквально шокирован. Немного помолчав, подбирая слова, я попытался ей объяснить, что, чтобы увидеть маму, не обязательно проходить колодец, есть другой путь. Но, придя к маме, она будет её видеть, хотя саму Леонору никто не увидит.

Малышка спросила меня:

— Никто не увидит, потому что я теперь другая?

— Да.

— А если я пойду по колодцу, что будет?

— Ты на Земле родишься маленьким ребёнком, и у тебя будут другие родители.

— А к своим я могу вернуться?

— Можешь, но ты будешь совсем другой и никто в тебе не узнает Леонору.

— Плохо…, - она задумалась.

— Скажи, Леонора, ты скучаешь по родным?

— Конечно… Дедушка добрый, он любит меня, но он не мой дедушка… Понимаешь?

— Почему ты так решила?

— Все так говорят, что он нашёл меня. И я помню, как он меня у реки забрал и к себе принёс. Я люблю его, но хочу к маме…, - со слезами на глазах она убежала.

Мы её долго не могли найти. Я рассказал Ютишу о нашем разговоре… Леонора пришла сама. Не знаю, о чём они разговаривали, но когда вошли в дом, Леонора была весёлой, а в глазах Ютиша читалось тревога.

Больше подобных разговоров не было. Леонора была весёлой и озорной. Ютиш тоже выглядел спокойным.

Когда я оповестил об уходе, Ютиш сказал:

— Я знал, что рано или поздно ты уйдёшь. Мне было хорошо с тобой. Интересно… Но удерживать тебя не стану. У нас у каждого своя жизнь. Будет время, приходи. Всегда буду рад тебя видеть…

— Николай, почему ты уходишь? Останься с нами, — причитала Леонора. В глазах малышки застыли слёзы, готовые брызнуть в любой миг.