Дэн Миллмэн - Путешествие Сократа
— Пробуждению — к чему?
— К Единому, — ответил Серафим. — И для того, чтобы служить этой великой цели, они собираются для дружеского диспута, чтобы сравнивать и противопоставлять, испытывать и еще — делиться друг с другом тем, что каждый постиг в свободном и открытом исследовании. Их цель, по моему убеждению, — открыть самые сердцевинные, стержневые практики для тела, ума и духа — стать зачинателями нового универсального пути, свободного от догм и культурных ловушек.
Не буду перегружать твою память их именами — ты и сам их узнаешь в свое время. Главное, что все они соберутся вскоре — в следующее три месяца, так что медлить тебе нельзя.
— Путешествие твое будет не из легких, — добавил он.
— Но тебе ведь не привыкать к нелегким путешествиям.
— Ты не сказал мне, куда будет лежать мой путь, — ответил Сергей.
— Конечно... само собой. Вот, смотри сюда, — Серафим вытащил из кармана рясы сложенную карту. — Я отметил твой путь. Тебе предстоит добраться до места, к северу от Гиндукуша — к Памиру, который еще принято называть «Крышей мира». Это высокогорье можно считать перекрестком дорог из Индии и Тибета, Китая и Персии. И туда-то я и направляю тебя — от своего имени. Это Ферганская долина, и город, который называется Маргилан.
Серафим подал ему письмо.
— Это краткая рекомендация. Отправляйся, чтобы служить им... и еще слушать и учиться. Считай, что это мой тебе прощальный подарок.
— То, что окончание твоей подготовки столь удивительным образом совпало со временем их встречи, кажется мне чем-то большим, чем просто случайность, — продолжал старец. — Но времени на дорогу так мало, что воплотиться эта возможность сможет лишь в том случае, если ты примешь решение свободно, а не под понуждением отказаться от своих планов возмездия.
Твое решение следовать более высоким путем станет и оправданием того, чему я учил тебя все эти годы. Сделав такой выбор, Сократес, — и не повторив моей печальной истории, — ты сделаешь мне подарок, ценность которого я просто не смогу переоценить.
Но Сергей получил и еще один подарок в придачу — выносливую кобылу из тех, что обитали в стойлах Валааме. С одобрения монастырского начальства Серафим также обеспечил его на дорогу припасами и сотней рублей — на всякий случай.
— Вот твоя лошадь, — сказал он, — по крайней мере, она повезет тебя, куда тебе будет нужно.
Сергей дал ей имя Тайна, в честь предстоящего путешествия.
Серафим, не сводя глаз, наблюдал за тем, как Сергей положил на нее седло, которое принес один из братьев. Глаза старого монаха сияли, и все его лицо светилось, словно он состоял не из плоти и крови, а из света.
Сергей уже готов был сесть в седло и повернулся, чтобы проститься, но отец Серафим жестом остановил его:
— Для нас с тобой, Сократес, уже больше не будет никаких прощаний.
Обменявшись напоследок молчаливым взглядом с наставником, Сергей Иванов съехал к пристани, затем взошел на корабль и исчез из мира людей.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Надвигающийся шторм
Таланты лучше взращиваются в уединении, А характеры куются на вздыбленных валах мира.
Иоганн Вольфганг фон Гете.39.
Минуло с той поры два года, и в один прекрасный весенний день 1908 года Сергей Иванов объявился вновь, на пути, что вел к Петербургу. И хотя его имя осталось прежним, в его жизни, в его внутреннем мире произошли глубокие изменения. Этот мирный воиндышал глубже, выглядел стройнее и смеялся беззаботнее. Его глаза сияли внутренним светом. Кроме этих внешних признаков, сторонний наблюдатель мог подумать, что пребывание в Маргилане мало что изменило в этом человеке. Подумай так, он бы глубоко ошибся.
Теперь ему были открыты и их имена, и их сердца: Кандза-ки... Чен... Чиа... Йешовиц... Бен Мусавир... Приа Сингх... На-радж... Мария... и Джордж, собравший их всех вместе.
Преодолев тогда нелегкий путь на восток, Сергей стал служить им как помощник и, позднее, как своего рода ученик. Он наблюдал за всем, что они делали, и прислушивался ко всему, что они обсуждали: медитацию на образах и внутренних звуках, песнопение... способы дыхания и концентрации для усиления внутренней энергии... внутреннюю работу для открытия интуитивного прозрения... гипноз и работу с высшим и низшим разумом... три личности... от киртаныдо Каббалы... глубокую истинность и общепринятой, и трансцендентной духовности.
Члены братства также практиковали движения, взятые
из различных традиций боевых искусств, например медленные движения тайцзи, но подобная практика была нацелена на эффективное движение ради здоровья и жизненной силы — на восстановление, а не разрушение.
Однажды, когда Йешовиц и Нарадж обсуждали один вопрос, Сергей неожиданно для себявступил в беседу. Они оба немедленно попросили его удалиться и больше не появляться в течение дня – за его дерзость, решил Сергей. Но когда он вернулся на следующий день, оказалось, они решили использовать его в качестве объекта эксперимента: Сергей должен был практиковать каждую из дисциплин, о которых шла речь, и потом сообщать о том, что он испытал. Так и получилось, что он пришел к переживанию и пониманию результатов этих практик.
Через несколько месяцев он уже сам не узнавал себя. Его лицо изменилось — морщины его прежних переживаний сменились ясным юношеским сиянием. Старый рубец на руке стал едва различим. Тело его теперь ему казалось телом ребенка. Только его белые волосы остались, чтобы напоминать ему о прошлом. Но и прошлое, и само время стало теперь не более чем полезной условностью, неким иллюзорным представлением — его внимание теперь целиком пребывало в настоящем. В то время как его голова касалась облаков, ноги прочно стояли на земле.
Там, в Маргилане, на крыше мира, Сергей прошел свое посвящение — цепь из девяти испытаний, которые даровали ему право быть принятым в братство на правах одного из своих.
Затем пришло время расставаться. Каждый из членов братства уходил с новым пониманием и с надеждой для человечества. Они уезжали с уверенностью, что для каждого, кто истинно заинтересован, так называемые мистические состояния могут стать нормальной частью человеческого существования.
Это понимание вело Сергея всю обратную дорогу, пока Тайна неспешно ступала по дороге в Петербург. Теперь он знал, что должен предпринять, в том числе и в ближайшем будущем: он посетит еще раз отца Серафима, чтобы выразить ему свою благодарность и поделиться теми духовными дарами и благословениями, что были им получены. После этого он найдет работу, скопит денег и совершит свою так долго откладываемую поездку за океан.
Но первым делом он сходит на могилу к Ане.
Стоя там, окруженный тишиной луга, с которого он ушел, казалось, целую вечность назад, он глядел на цветы, что росли теперь прямо из могильного холмика. Теплый ветер ласкал его лицо, пока он стоял в молчаливом единении с любовью всей его жизни.
Неожиданно ему захотелось сделать кое-что еще: навестить Валерию и Андрея. Шестнадцать лет прошло с той поры, как он видел их в последний раз. Если ему удалось примириться со своим прошлым, возможно, это удалось и им тоже.
Поздно вечером Сергей нашел место в конюшне для Тайны и давно необходимый ей уход, отдых и корм. Как и много лет до того, он посетил цирюльника, долго мылся в бане и, совершенно открытый тому, что могло ожидать его, снова появился у дверей Валерии.
— Сергей! Сергей! Господь услышал мои молитвы! А мы и не думали увидеть тебя больше. После того как пришло твое письмо, наверное два или три года назад, я даже отправляла Андрея на Валаам, чтобы найти тебя. Но тебя уже там не было. Сергей, ты не можешь представить себе, как я горевала... и по Ане, и потом по тебе тоже, из-за того, как мы с тобой расстались. Ты не можешь представить себе, как бы я хотела забрать назад свои слова, которые сказала тогда. И все же, все же ты вернулся к нам! Но захочешь ли ты простить меня, Сергей? Сколько страданий тебе, должно быть, довелось претерпеть...
Валерия разрыдалась. Сергей обнял ее опущенные по-стариковски плечи и стал утешать ее. Он понял, что былые раны затянулись.
Затем, внезапно, глаза Валерии широко раскрылись:
— Так ведь Андрей не знает, что ты здесь. То-то он удивится! Не говоря уже о Кате... ах, я ведь тебе не сказала. Он женат, и у нас есть внук, маленький Авраам, и еще один на подходе...
Валерия задыхалась от волнения, и все же продолжала сбивчиво тараторить:
— Они должны вот-вот вернуться домой. Так что я возьмусь готовить обед, что-нибудь особенное, по такому случаю. Ах, Сергей, ты уж прости меня — я не дала тебе и рта открыть. Ты должен мне все рассказать. Не сейчас, когда мы все соберемся вместе. Знаешь, а ведь и мне есть чем тебя удивить, — окликнула она его уже из кухни.
