Сергей Бузиновский - РО (о загадочной судьбе Роберта Бартини)
И, конечно, не случайно Иоганн Воланд обозвал Бегемота «проклятым гансом». Все они — порождения мага — несут его отблеск, оттиск, клеймо… Никто не замечает странное одеяние Воланда — «ночную длинную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече». Это же хитон — «старенький и разорванный голубой хитон» Иешуа! А почему у Воланда страдальчески перекошенный рот и лицо, словно обожженное яростным солнцем Голгофы, почему маг и Иешуа говорят одинаковым сорванным голосом?
ИО-ГА-НН.
Иешуа Га-Ноцри. Аббревиатура: Иоганн!
Очень важны детали. Вспомните, чем пахло в комнате Воланда? «Серой и смолой»!.. Сера — это понятно, а вот смола — как раз наоборот: мирро, благословенная смола богослужений, подарок волхвов маленькому Иисусу!
— Высший пилотаж! — иронически похвалил Скептик. — Очень даже хорошее имя для сатаны — Иоанн…
Воланд сатана? Сатана прилетает в столицу СССР, замеряет уровни Добра и Зла, производит инвентаризацию покойных негодяев, а заодно устраивает неземное счастье двум влюбленным!
Он — Измеритель. Дозиметрист.
«И мера в руке его…»
У Дюрера один из всадников Апокалипсиса держит в руке «меру» — аптекарские весы. Странно… Иоанн Богослов ясно пишет:
«Говоривший со мной имел золотую трость для измерения города…» Город — Град Божий. Новый Иерусалим. Самому Иоанну выдана была другая трость — не золотая — для замера нынешнего человечества: «И дана мне трость, подобная жезлу…» А Иоанн Воланд «под мышкой нес трость с черным набалдашником». Не золотую… Эта трость неоднократно муссируется: то она становится похожа на шпагу, то Воланд опирается на шпагу, как на трость…
Точно установлено, что Иоганн Валентин Андреа был автором одного из важнейших документов ордена Розы и Креста — «Конфессио». Сегодня, спустя триста лет, этот гимн прогрессорству читается с особым интересом:
«…Ложь и тьма, проникшие в науки, искусства, религии и правительства и делающие затруднительным даже для мудрых открытие подлинного пути, будут повержены, и установится единый стандарт, чтобы все могли радоваться плодам истины. Нас не будут рассматривать как ответственных за это изменение, потому что люди будут говорить, что это результат прогресса…»
Как он угадал!..
Но почему Бэкон выбрал это имя для своей другой жизни?
Валентин Андреа… «Андрей» — «раб». Вспомним блиц-спор Воланда и Левия Матвея о слове «раб»: «Я не раб, — все более озлобляясь, ответил Левий Матвей, — я его ученик».
Но Воланд явно имел в виду что-то другое: «Мы говорим с тобой на разных языках…»
БАР-ТИНИ. РАБ НИТИ.
Валентин… По-немецки имя пишется через W. Как и слово «валлиец», то есть коренной житель Уэльса. «Валлиец» — принц Уэльский, наследник британской короны. Им был сэр Фрэнсис Бэкон, старший сын королевы Елизаветы и графа Лейстерского. Валентин Андреа — «Валлиец-Раб» — «царь-раб»…
«Царь-раб» — древний мифологический персонаж с вынужденным «переодеванием»: под лохмотьями нищего шута — золотые одежды. Ситуация типа «Король Лир». Наступит время, и он отвоюет свой трон…
…У Булгакова мы найдем массу намеков и на некоторые другие воплощения «иностранного консультанта». Например, из диалога Воланда и Коровьева в «Варьете» следует, что это не первый его визит в Москву. И что с тех пор город сильно изменился. Припомним — кто из иностранцев посещал Россию при сходных обстоятельствах? Кто любил таинственность, чудеса, черную одежду и драгоценные камни? Ответ мы найдем у того же Мэнли П. Холла: «Граф Сен-Жермен описывался как человек среднего роста, пропорционально сложенный, приятной наружности, с правильными чертами лица. Он был смугл, с темными волосами, которые часто были припудрены. Одевался он просто, обычно в черное, но его одежда была всегда лучшего качества и превосходно сидела на нем. У него была мания обладания камнями, которые имелись у него не только на кольцах, но и на часах, цепочке, табакерке…»
Алмазы Воланда — на часах и портсигаре!..
Мэнли П. Холл сообщает и о посещении России. А также о том, что Сен-Жермен (Жермен — Гермес?) не раз появлялся в европейских столицах под именем венгерского князя Ракоши из Трансильвании. Он полагает, что«…граф Сен-Жермен и сэр Фрэнсис Бэкон были двумя величайшими эмиссарами за последние две тысячи лет, посланными в мир Секретным братством…»
ГЛАВА XXXI
Но вот что непонятно: почему Бартини настойчиво внушал мысль о своем сходстве с Леонардо? Он все делал «след в след» — рисовал, музицировал, писал стихи, изучал динамику воды и воздуха. Он предлагал властям кучу смертоносных механизмов и работал над архитектурными проектами. Среди знакомых Бартини не было, наверное, ни одного человека, которому бы он не показал леонардовский способ «зеркального» письма. Да и сами жизненные обстоятельства «итальянца» Бартини — калька с судьбы Леонардо да Винчи.
«Леонардо XX века!» — восторгались его биографы.
«Леонардо недовинченный!» — шипели завистники. А также начальники некоторых опытных производств, которых Бартини не раз оставлял без премий.
Что-то здесь не так…
— Другая парадигма, — подсказал Скептик. — Леонардо часто забрасывал искусство и с упоением занимался «железом» — всякими летательными машинами, водолазными костюмами и прочим. Бартини нехотя делает самолеты и весьма любительски рисует… К тому же «титан эпохи Возрождения» был совершенно индифферентен к прекрасному полу!..
…Бартини любит театр, розыгрыш, мистификацию. Он вдохновенно лепит свой миф, не смущаясь разночтений. Бартиниевский артистизм недоброжелатели называли актерством, а друзья оправдывали богатством натуры. «Весь мир — театр, люди в нем — актеры!..» — повторял Роберт Людвигович.
Роберт Орос Лодовико… РОЛ. Роль?..
Своему первенцу он выбрал странное имя — Гэро.
«Гэро» — «играть роль» (лат.).
«Леонардо» — тоже роль. Маска. «Легенда». Уход в другую парадигму.
— А зачем?..
Прогрессорство — это ускорение. Форсирование эволюции социума. Ускорение — идефикс Роберта Людвиговича Бартини. Он про это даже статью написал в один из московских журналов — ее напечатали, изуродовав до неузнаваемости. Но главная мысль чудом осталась в живых: ускорение — фундаментальное свойство Вселенной. Известно, что движение есть атрибут материи. Бартини уточняет: ускоренное движение!..
А что если так думают отнюдь не все? И даже не большинство — из тех, кого Циолковский дипломатично именует «неизвестными разумными силами»? Очень многое становится понятным, если предположить наличие разногласий и даже конфронтацию «ускорителей» и «консерваторов». Например, легко объясняется многовековой социальный и технологический анабиоз некоторых народов, регионов и целых континентов.
Это — игра… Жестокая игра в экспериментальную историю. Бесконечная шахматная партия: десятки, а может быть и сотни тайных прогрессоров неустанно смазывают скрипучее колесо человеческой истории, а в это время сотни и тысячи «хранителей» охотятся за «смазчиками»… Летальный исход невозможен в принципе — и потому бессмертные не стесняются: костры инквизиции, авиакатастрофы, застенки контрразведок, услуги наемных убийц — все средства хороши, чтобы сбросить с доски чужую фигуру. Особенно тщательно отслеживаются крупные игроки, способные вести сразу несколько воплощений — гроссмейстеры. На жаргоне «охотников» — регенты, руководители хора:
«…— С вас бы за указание на четверть литра… поправиться… бывшему регенту! — кривляясь, субъект наотмашь снял жокейский свой картузик…»
…Пришло время признаться в маленькой хитрости: цитата о рукописях Бэкона из ранней редакции романа приведена не полностью. У Булгакова так: «…рукописи Бэкона тринадцатого века».
Но ведь это — Роджер Бэкон, знаменитый алхимик и философ!
РО — ДЖЕР. Ро и Джемма — в «Цепи».
РОДЖЕР — ОРОДЖИ — ОРОЖДИ.
РО — ГЕР. ГЕРО. ГЭРО?
Не случайно Булгаков так настойчиво повторял: «двойная В»!
«В» — не Воланд, а Бэкон! «Двойной» Бэкон!..
…Версия: побыв францисканским монахом Роджером Бэконом и едва не угодив на костер, прогрессор через триста лет воплотился в сына английской королевы Елизаветы. Из дневника Бэкона мы узнаем, что мать приказала убить новорожденного, но леди Бэкон (!) тайно усыновила ребенка. И, конечно, назвала… Франциском! Франциск (Фрэнсис) Бэкон ничем не напоминал упитанного францисканца, разве что особой — яйцеобразной — формой головы. Она прекрасно видна на известном портрете шестилетнего «отверженного принца». А также в бюсте Бартини, стоящем в музее Жуковского (ср.: бюст Жуковского у Ильфа и Петрова!). Ну и, конечно, осталось то, что мы не совсем точно называем менталитетом: это заметит всякий, кто сравнит идеи и взгляды двух Бэконов.
