Владимир Лермонтов - Дельфания. Сокровенные истории
– Совершенно маленький и нисколько не страшный, – заверила Дельфания и потянула меня за рукав. – Пойдем со мной.
– Хорошо, но только не улетай, – двигаясь за Дельфанией, пробурчал я.
– Видишь вон тот камень? – спросила Дельфания, указывая рукой вперед.
Я всмотрелся туда, куда она показывала, и увидел темный, гладкий камень, лежащий в трех метрах от моря, наполовину врытый в гальку. Дельфания подняла правую руку, распрямила ладонь и направила, как я догадался, невидимый луч тонкой энергии, исходящий из ее ладони, на камень. Я пристально вглядывался в камень и вновь, как и несколько минут назад, когда Дельфания поднялась в воздух, мурашки поползли у меня по спине – камень шевельнулся! Я сделал несколько шагов вперед, как бы до конца не веря в такую возможность и думая, что мне просто показалось, но тут камень оторвался от своего ложа, галька, которая уплотняла его нижнюю часть, ссыпалась в образовавшуюся лунку с характерным шумом. Мой взор прилип к висящему предмету, будто это был не камень, а неопознанный летающий объект. Вот он поднялся еще выше, а потом полетел в сторону моря, пока я не перестал его различать в темноте. Затем раздался всплеск и на воде появилось белое пятно – я догадался, что камень рухнул в воду.
Через полчаса мы были в палатке. Я лежал на спине, закинув руки за голову, с закрытыми глазами. Дельфания сидела рядом и гладила меня твердой, но нежной ладонью по волосам и лбу.
– Дельфи, ты ведьма? – спросил я каким-то не своим, охрипшим голосом.
– Ты меня боишься?
– Нет, но иногда вдруг чувствую, что между нами какая-то бесконечная пропасть. И тогда я понимаю, что мы с тобой люди из разных миров, и мне становится трудно.
– Нет, Вова, мы с тобой из одного мира, просто некоторые вещи для тебя пока непонятны и потому вызывают чувство ужаса. А на самом деле нет ничего сверхъестественного, все дело лишь в уровне познания.
– Хорошо, я согласен, но все-таки объясни, как тяжелые предметы, в том числе и тело, становятся легкими, летающими.
– Тебе, наверное, когда-нибудь снилось, что ты летаешь?
– Конечно, и даже не так редко, – оживился я и приподнялся, всматриваясь в лицо Дельфании, которое было едва различимо. – Причем интересно то, что во сне я как бы знаю, как летать. Я делаю какое-то внутреннее усилие и начинаю взмывать вверх, а порой даже снится, что я преподаю в школе полетов и даже выступаю на соревнованиях по виртуозности парения. А иногда поднимаюсь так высоко, что город внизу превращается в небольшое светлое пятно. Дух захватывает, ужас и восторг! И чувство полета настолько прекрасно, что невозможно передать.
– Ну, вот видишь! – радостно произнесла Дельфания, потому что понимала, что сегодня немало шокировала меня своими способностями. – В древности люди умели не только летать по воздуху, но и жить в воде, и проходить сквозь твердые предметы, и быть невидимыми, и память об этом хранится в твоих генах и в генах любого человека. Нужно только вспомнить то, что очень крепко забыто.
– Дельфи, но ведь это только сон, какое отношение это имеет к реальности?
– А такое – попробуй наяву вспомнить то чувство, с которым ты во сне отрываешься от земли, пробуди в себе то усилие, какое ты предпринимаешь для полета, и сконцентрируйся на нем.
– Тогда я могу взлететь?
– Естественно! Человек своим сознанием может изменить направленность энергии, и тогда предметы теряют свой вес. Ведь вес – всего лишь сила притяжения Земли, но есть и другие силы притяжения – Солнца, звезд, галактики. Чем более духовной жизнью живет человек, тем более легким делается, потому что он тянется к небу, солнцу, звездам, Богу и становится под сень высших сил и энергий. Потому святые во время горячей молитвы порой теряют вес и взмывают в воздух. После смерти душа праведника за время чистой и доброй жизни такую обретает легкость, что она без усилий улетает в небеса. Душа же грешника, напротив, становится тяжелой, как камень, и погружается внутрь земли, где бушует огонь, который переплавляет все грехи, пороки, чтобы вновь сделать душу чистой.
– Я слышал о том, что американские ученые определили вес души, – сказал я. – Но это касается человека, а каким образом неодушевленные предметы, камни, например, можно сделать невесомыми?
– На самом деле, Владимир, во вселенной нет неодушевленных предметов, даже у камня есть свое сознание. Нужно направить на него концентрированный луч энергии, который как бы меняет сознание камня, то есть перенаправляет его в высшие, божественные потоки энергии, и тогда он станет легким. Таким образом древние строили мегалитические сооружения.
– Я вспомнил такой трагический случай, когда ребенка придавила бетонная плита и мать сумела приподнять ее и спасти ребенка, хотя эту плиту мог сдвинуть лишь подъемный кран.
– В моменты наивысшей опасности или глубоких переживаний человек спонтанно входит в особое состояние сознания, которое меняет направленность, полярность энергий и сил. И потому люди порой способны делать невозможное, сверхчеловеческое.
Я вновь лег, а Дельфания сидела, обвив руками колени, и смотрела в проем палатки, где виднелся ночной пейзаж, освещаемый луной.
– Дельфи, – задал я вопрос, только что вдруг пришедший мне в голову, – почему же ты не могла использовать свои способности для спасения людей, потерявшихся в море?
Дельфания, видимо, уже знала, о чем я подумал, и, вероятно, приготовила ответ еще до того, как я произнес свой вопрос вслух.
– Есть граница, Владимир, через которую нельзя переступать. Конечно, я могла бы перенести эту лодку с людьми на сушу, но тогда я нарушила бы закон невмешательства в естественный процесс развития вселенной. (Я чувствовал, что задел больное место Дельфании, что ее и без моих расспросов гнетет та драма в море.) Закон невмешательства гласит, что можно помогать людям, предлагая самим выбирать свой путь, но нельзя насильно их толкать в лучшее. Каждый должен выбрать сам. Эти двое взрослых мужчин могли бы жить, если бы послушались мальчика и не стали пить морскую воду. Я знаю, что это выглядит несправедливо с твоей точки зрения, но ведь на земле все трагедии происходят по воле людей. Всевышний может вмешиваться и предотвращать драмы, но тогда человек потеряет свободу выбора, ту свободу, которую ему подарил Создатель в надежде, что человек станет Богу сотворцом на земле. Ведь и Христос пришел на землю не столько творить чудеса, чего от Него более всего ждали люди, а для того, чтобы призвать человечество к правильному выбору своих мыслей, действий, поступков: к любви, чистоте, милосердию. Люди его распяли. Он мог уйти, исчезнуть, раствориться, одним взглядом испепелить своих мучителей, но Он не сделал этого. Он позволил людям выбрать даже собственную смерть.
– Мне кажется, Дельфи, что за две тысячи лет, которые миновали со времени проповеди Христа, на земле ничего не изменилось. Когда я читаю Евангелие, то будто там написано о нашем времени: все так же процветают сребролюбие, неверие, зло и всевозможные пороки. А порой видится, что мы за двадцать столетий нисколько нравственно не улучшились, а напротив, проваливаемся в бездонную пропасть и никакого просвета впереди.
– Я знаю, Владимир, о твоих разочарованиях, но мир может измениться, у него сейчас вновь появляется возможность сделать свой выбор – именно для этого и послали меня дельфины к людям. С 2003 года наступает великая эра Водолея, который изображен на астрологических картах как мужчина, льющий воду из двух сосудов: один с мертвой, а другой – с живой водой. И это не аллегория, а выражение сути процессов, которые будут происходить на Земле в этот период. В эту эпоху действительно на Землю с небес прольются потоки жизни и смерти, возрождения и уничтожения. И каждому будет предоставлена возможность выбрать добро или зло, свет или тьму, любовь или ненависть. Тому, кто будет совершать усилия и стремиться к гармонии, совершенству и любви, пошлются свыше новые силы, новое сознание, новый дух. Те же, кто не желает ничего менять, кто возлюбил тьму более, нежели свет, будут уничтожены потоком мертвой воды. Понимаешь, Владимир, – произнесла в задумчивости Дельфания, – Всевышний не наказывает людей. Потому что сами по себе грехи, пороки, злодеяния, нарушение законов мироздания рождают столь мощную разрушительную энергию, которая прежде всего уничтожает сам источник зла и невежества.
– Что же будет, Дельфи? Расскажи подробнее, хотя мне не очень верится, что в мире может действительно что-нибудь измениться к лучшему.
– Ваша цивилизация прошла уже два глобальных цикла. Первый – дохристианский, когда люди постигали Всевышнего чувствами, ощущениями, озарениями. Второй цикл – это период разума, когда на землю пришел Христос и люди познавали Бога умом. В эту эпоху и произошел сильный рывок в области научно-технического прогресса, который, как ты сам видишь, завел вашу цивилизацию в тупик. Не спорю, каждый цикл имел свое позитивное предназначение, как ступени, ведущие к подлинной вершине совершенства. И вот сейчас наступил переломный момент утверждения последней и самой важной для эволюции цивилизации эры – Святого Духа, когда люди призваны открыть в себе подлинные духовные ресурсы, развить высшие сферы своего сознания и ими воспринимать Всевышнего. В этот период будут происходить два совершенно противоположных процесса: темное будет темнеть и уничтожаться, то есть для таких людей, собственно, и наступает конец света, а светлое – будет светлеть, то есть для этой части человечества наступает эра всеобщего воскресения. Невежество будет умирать, а все божественное, напротив, будет расцветать и преображаться. Именно эти светлые люди и заложат фундамент самой духовной и просветленной цивилизации на Земле. Это будет время, когда люди не будут спрашивать: «Где Бог?» Потому что каждый будет знать и видеть Его, разговаривать с Ним и совершать дела божественные, достойные неба.
