Владимир Лермонтов - Дельфания. Сокровенные истории
– Да нет, Вова, просто ты должен знать, что высшие силы тебя не отпустят, как ты выразился, на свободу, пока ты не сделаешь свою работу среди людей. Потому что всякий человек, который идет духовным путем, получает определенную миссию свыше, ибо Всевышний именно руками этих людей совершает на земле Свой план. Так что не отчаивайся, ты получишь желанное одиночество и свободу, но лишь после того, как поможешь другим подняться на более высокую ступень духа.
– Ты коснулась, Дельфи, темы, болезненной для меня, ведь ты, я так понял, не хуже меня знаешь, каково сейчас духовное состояние общества, – произнес я и подбросил в огонь несколько палок. – Честно говоря, я разуверился в том, что людям вообще нужна духовность. Знаешь, еще в конце 90-х годов в России был такой подъем, что я необычайно воспрянул духом и поверил, что наша страна действительно пробуждается и начинает новый, подлинно духовный путь. Но потом все это прошло, да и люди постепенно так были зажаты новым, а точнее диким экономическом порядком, что им сейчас не до высших материй, лишь бы, как говорится, на кусок хлеба заработать. А меж тем небольшая кучка людей безмерно обогатилась, и с такой скоростью, что западным бизнесменам и во сне не приснится. Ведь на Западе заработать можно лишь на том, что в конечном счете улучшает и развивает их экономику, повышает производство, а у нас все разрушается, а кучка людей обогащается. Так что, Дельфи, я не вижу перспективы.
– Ты не прав, Вова, я знаю, что более всего заставило тебя прийти к такому разочарованию, но поверь мне, в России скоро все изменится. Точнее, может измениться, если те, кто слышит, чьи сердца не затуманены мраком, пороком и невежеством, будут для этого трудиться.
– Я уже все это слышал, – проговорил я с неким раздражением. – И я тоже пытался что-то изменить, но все остается по-прежнему, если не хуже.
Я помолчал, и Дельфания также притихла, давая мне время высказаться, так как видела по моему лицу, что притронулась к больному месту моей души.
– Хорошо, – я наконец прервал молчание. – Что ты мне предлагаешь делать для этого?
– Ты должен делать, Вова, то, что делаешь, – писать книги. Это твоя главная работа, а точнее, призвание на земле. Твои книги будут пробуждать в людских сердцах веру в добро и любовь, в возможность счастья и новой радостной жизни.
– Дельфи, ты наивный человек! Кому нужны мои книги? Видела бы ты книжные прилавки – чего там только нет! И в первую очередь раскупаются боевики, детективы, криминал и так далее. Мои книги на прилавках – как глас вопиющего в пустыне. Я вот уже две книги выпустил, и что? – спросил я и сам же ответил: – Ничего! Есть книги и поинтереснее, чем мои, и вообще…
– Ты недооцениваешь себя, Владимир. Во-первых, у тебя талант, а во-вторых, ты обладаешь одной особенностью, о которой не подозреваешь, потому что не можешь увидеть себя со стороны и разобраться в себе.
– Ты меня заинтриговала, Дельфи, мне казалось, что во мне нет ничего особенного.
– А вот и есть! – воскликнула Дельфания с игривой улыбкой, пытаясь вывести меня из мрачного состояния духа. – Ты опережаешь время на семь, а то и на десять лет. Ты, например, что-нибудь делаешь и ждешь от людей, общества реакции, то есть понимания и признания. Его нет – и ты уходишь в сторону, бросаешь свое дело, думая, что оно никому не нужно и что ты ошибся в правильности своих действий. Но ведь проходит несколько лет, и вдруг то, от чего ты отказался, становится нужным всем и важным для всех. Вспомни, как ты строил часовни, которые сначала были никому не нужны, а потом стали необходимы всем до такой степени, что тебя даже стали оттеснять от твоего труда.
Я поджал губы, понимая, что она права.
– Так и с твоими книгами, которые, как ты говоришь, никому не нужны, хотя я в это не верю, потому что и сейчас их читают, и уже сегодня, даже, может быть, в этот самый вечер они помогли какому-нибудь человеку найти себя и поверить в доброе и светлое. Если ты бросишь на полпути свое дело, не дождавшись, пока оно разовьется и даст результаты, ты будешь глупцом, который посадил фруктовые деревья и, не дотерпев до того времени, когда они принесут плоды, оставил их и ушел, посчитав, что ждать фруктов – безнадежное занятие.
Дельфания посмотрела на меня выразительно, как учительница на ученика, и я не обиделся на слово «глупец», потому что она действительно была права.
– Ты никогда не задумывался, почему живешь именно здесь? – спросила Дельфания и бросила на меня странно острый взгляд.
– Бог ведает, Дельфи. Но если честно, то что-то всегда влекло меня именно в эти края. Впрочем, вся моя жизнь проходит под каким-то влиянием свыше. Я чувствую это воздействие, и оно прежде всего в том, что я воспринимаю мир не так, как все. Более остро, глубоко, что ли… Откровенно говоря, Дельфи, это сверхвосприятие – просто мой крест. Никому не пожелаю иметь такую психику и чувствительность. Люди живут и знать не знают, ведать не ведают об этом, порой и мне так хочется быть, как все! – заключил я не без грусти.
Дельфания вдруг подошла ко мне и в знак утешения положила руку мне на плечо.
– Не надо, Дельфи, меня успокаивать.
– Совсем не собиралась тебя жалеть, – она посмотрела на меня с торжественной улыбкой, которая совсем не подходила моменту. – Хочешь, я расскажу тебе твою главную тайну? – слово «твою» было произнесено с ударением.
– Какая еще может быть тайна? Мне кажется, уж о себе я все знаю, – сказал я и несколько секунд спустя все же нарушил тишину: – Но если у тебя есть что-то интересное, я слушаю.
– Кое о чем ты уже догадывался, но не смог выстроить логическую цепь.
– Дельфи, не говори загадками.
– Хорошо, – произнесла она и, заняв свое обычное место у костра, с более серьезным выражением лица продолжила: – Ты знаешь, что твои шотландские предки – барды – были наследниками друидов. Эта тайная каста жрецов обладала многими чудесными знаниями и свойствами. С особым почитанием они относились к природе, лесу, деревьям, горам – потому и у тебя такое страстное желание жить среди первозданной природы.
– Действительно, я чувствую природу, горы и лес. А с деревьями общаюсь как с разумными существами, которых считаю своими добрыми друзьями.
– Это естественно, ведь друиды все свои занятия и тайнодействия проводили в священных лесах и относились к деревьям как к одушевленным существам, наделяя их чертами людей. Жизнь растений действительно глубоко таинственна и мистична. Друиды знали, что у каждого растения есть своя душа, и потому чувствовали с деревьями особую духовную связь, родство. На самом деле в любом человеке глубоко в физиологии спрятано ощущение родственности с деревьями. До вас дошел уникальный гороскоп друидов, в котором каждому человеку в зависимости от времени рождения предписывается то или иное дерево.
– Странно, Дельфи, я ведь этого не знал, но пользовался силой, мудростью и целительной энергией деревьев.
– Как раз в этом ничего странного нет, раз твои предки этим искусством владели в совершенстве. Эти знания перешли к тебе вместе с генами. Но на самом деле друиды свои знания не записывали, а сообщали из уст в уста, и потому у их учеников вырабатывалась феноменальная память. Кроме того, они владели даром Слова, то есть умели изменить по своему желанию будущее. Тебе передались некоторые сверхъестественные качества твоих предков. Именно поэтому ты и смотришь на мир по-иному, нежели все, оттого и ощущаешь на себе давление высших сил, которые ведут, направляют тебя в определенное русло, понуждают к тому или иному действию, поступку, шагу. Но даже не это главное. Важно то, что твои предки – друиды получили знания от дочернего центра культуры, который основали посланники черноморской працивилизации в Шотландии.
– Ты хочешь сказать… – взволнованно произнес я. – …что я являюсь одним из преемников культуры черноморской працивилизации?
– Несомненно, Владимир! Но главное то, что ты завершил виток спирали и поселился там, откуда пятьдесят веков назад твои прародители отправились в далекое путешествие в Шотландию.
– Бог мой! Выходит, здесь, именно здесь и есть моя исконная прародина?
– Вот именно, ты вернулся к истокам, и в этом есть тайный смысл твоей миссии на земле.
– Воистину ты меня поразила. Может быть, поэтому и Михаил Юрьевич Лермонтов питал особую, страстную любовь к Кавказу, хотя душа его всегда рвалась в Шотландию?
– Конечно, это так. К тому же в нем проявился божественный дар его предков, которые вещали стихами.
– Хорошо, Дельфи, но какова тогда моя миссия?
– Ты должен реализовать свой дар предвидения, но тебе не хватает терпения и, если хочешь, смирения, чтобы не оставлять начатое, а довести до конца.
– Ты права, Дельфи, я не могу долго ждать, быстро разочаровываюсь, бросаю, а потом смотрю – через пять лет другие на том, что я оставил за невостребованностью, воздвигли такие здания, что мне и не снилось.
