Александра Давид-Ниэль - Тайные учения Тибета (сборник)
Большинство тибетцев – в равной степени как невежественных, так и ученых – непреложно верят, что все возможно для того, кто «умеет», и поэтому происходящие у них на глазах чудеса не пробуждают в них никаких чувств, кроме восхищения ловкостью совершающего эти чудеса человека.
Глава VII
Мистические теории и духовная тренировка
Тибетское духовенство вообще подразделяется на две большие группы. К первой группе принадлежат монахи, признающие средством спасения соблюдение нравственных правил и монастырского устава; ко второй – все предпочитающие чисто интеллектуальный метод, свободный от каких бы то ни было ограничений.
Приверженцы этих двух систем совсем не отделены друг от друга непроницаемой перегородкой. Почти все монахи первой группы признают, что добродетельная жизнь и соблюдение монастырской дисциплины – как бы совершенны и необходимы они ни были – составляют только простую подготовку к вступлению на путь более высокого совершенствования. Что касается последователей второй группы, то все они, без исключения, глубоко убеждены в благотворности неукоснительного соблюдения нравственности и, кроме того, все единодушно утверждают, что для большинства людей первый метод более благотворен. Чистота, добрые дела – в первую очередь милосердие, отрешенность от материальных интересов, безмятежность духа (то есть добродетели, развиваемые монашеской жизнью) – должны медленно, но верно привести монаха к духовному озарению, которое и есть спасение.
Второй метод, именуемый «Прямым Путем», преисполнен превратностей. Наставляющие на этот путь учителя говорят: избирающий «Прямой Путь» поступает, как иной путник, желающий подняться на горную вершину сразу по прямой линии, а не постепенно по вьющейся по горе тропе. Он взбирается на вершину по крутизне, перебираясь через пропасти по перекинутой через них бечевке. Только выдающийся эквилибрист, необычайной силы и ловкости, не ведающий, что такое головокружение, может надеяться совершить этот спортивный подвиг. Даже самые опытные и сильные не застрахованы от внезапной слабости, а тогда… один неверный шаг, движение – и самонадеянный альпинист низвергается вниз и разбивается вдребезги. Так образно изображают тибетцы духовное падение, приводящее на дно распутства и порока, до состояния существа низшей демонической сущности.
Именно так мистики характеризуют учения этих двух школ. Но мыслители и ученые в Тибете, как и всюду, составляют ничтожное меньшинство. Среди приверженцев «устава» и «дисциплины» можно встретить немало индивидов, ведущих растительное существование в монастырях, а под девизом абсолютной свободы скрывается множество людей, для которых абсолютно невозможно достижение никаких вершин духовного совершенства. Это, впрочем, не мешает им быть необычайно живописными. Среди них можно встретить полную гамму чародеев, прорицателей, некромантов, оккультистов и магов – от самых убогих до занимающих исключительно высокое общественное положение. Нет ничего забавнее оригинальных толкований «полного освобождения», придуманных их причудливыми умами.
Официальное духовенство, т. е. объединяемые общим наименованием «Желтых шапок» монахи секты гелугпа, основанной реформатором Цзонхава, – поддерживает метод «обязательного устава».
Сект «Красных шапок» реформация совсем не коснулась или затронула только наполовину, и большинство братьев этих сект – преимущественно в монастырях Сакия-па и Кагьюд-па – и в наши дни отдает предпочтение методу соблюдения обязательных правил. Так было не всегда, поскольку основатели Кагьюд-па – лама Марпа и, главным образом, Миларепа – были ярко выраженными последователями «Прямого пути».
Что касается монахов общины Сакия-па, возникшей приблизительно в то же время, – в самом начале они были магами, и в их монастырях оккультные науки насаждались специально. То же происходит и сейчас, но теперь среди избранного меньшинства монахов с оккультизмом успешно конкурирует философия.
И все-таки истинных адептов «Прямого Пути» можно встретить преимущественно вне монастырских стен. Это они заселяют цхам-кханги (домик, специально выстроенный для анахорета – отшельника) и отшельничают в пустынях и на высоких снежных вершинах.
Вступающие на этот чреватый опасностями путь руководствуются побуждениями различного порядка: некоторых влечет к нему желание получить ответ на философские проблемы, по их мнению, решенные в книгах не полностью или неверно; другие мечтают о могуществе мага. Немногими движет предчувствие скрытого за всеми учениями знания более глубокого, надежда открыть новые аспекты существования путем развития органов восприятия более совершенных, чем обычные наши пять чувств. И они стремятся выработать в себе соответствующие способности. Есть среди них и мудрецы, постигающие истину, что все добрые дела, вместе взятые, бессильны освободить нас из темницы мира и от собственного «я», и они стараются обрести тайну нирваны.
Наконец, небольшое число любознательных полускептиков толкает на этот путь намерение узнать на собственном опыте, какая доля истины заключается в передаваемых друг другу шепотом удивительнейших историях о некоторых чудесах, совершаемых великими налджорпа.
Почти все жаждущие озарения адепты, стремящиеся часто к для них самих неясной цели, принадлежат к членам монашеского ордена. Это, впрочем, необязательно. Монашескому сану свободные мистики придают мало или совсем никакого значения. Для них имеют вес только различные степени посвящения.
Между простым монахом и кандидатом на посвящение имеется существенная разница. Монаха приводят в монастырь его родители в возрасте восьми или девяти лет, и он часто остается в монастыре скорее по привычке, чем по настоящему призванию. Второму бывает почти всегда больше двадцати лет, и он следует собственному влечению, когда, не удовлетворенный обычной монашеской жизнью, настойчиво стремится попасть в ученики к наставнику «Мистического пути». Такое различие обстоятельств во вступлении на «путь» оставляет отпечаток на всей дальнейшей карьере этих двух разновидностей тибетских подвижников.
Выбор духовного наставника – гуру, как говорят индусы, – чрезвычайно важный момент: от этого выбора зависит весь жизненный путь молодого претендента на звание кандидата тайных наук. Жаждущие знаний порой стучатся совсем в неподходящую дверь и попадают в такой переплет, какой им и не снился.
Если молодой монах довольствуется духовным руководством ламы, живущего в монастыре или в частном доме в небольшом отдалении от монастыря, и если этот лама не анахорет и не «экстремист» «Прямого пути», то можно надеяться – с ним не случится ничего трагического.
В течение более или менее длительного испытательного срока учитель проверит, из какого материала сделан ученик. Возможно, он впоследствии объяснит ему только несколько философских книг, обратит его внимание на значение некоторых символических диаграмм (киилкхор) и научит методическим медитациям, основу которых составляют эти диаграммы.
Если лама сочтет его способным на большее, он наметит для него программу духовного развития. Тибетцы резюмируют такую программу тремя словами, обозначающими ее этапы:
Тава – смотреть, изучать;
Гомпа – думать, размышлять;
Тщиспа – завершение и результат двух предыдущих упражнений.
Другой, менее распространенный вариант повторяет то же самое, но в слегка измененной форме:
Тене – искать значение, смысл всего сущего;
Лаб – изучать то и другое во всех подробностях;
Гом – думать, размышлять о том, что открыто;
Тогс – понимать.
Чтобы ученик имел возможность спокойно предаться размышлениям и другим упражнениям программы, лама приказывает ему затвориться в цхам.
Необходимо сообщить некоторые подробности об этой практике, так как она играет важную роль в религиозной жизни Тибета. Прежде всего следует отметить, что очень многие прибегают к этому виду уединения из побуждений далеко не таких возвышенных, как только что перечисленные. Это можно видеть из нижеследующего.
Значение слова «цхам» – барьер, граница, демаркационная линия. На религиозном языке «цхам» означает – уединяться, окружать себя непреодолимым барьером. Ограда эта бывает разная. Для великих мистиков она считается исключительно духовной, и вокруг них нет надобности воздвигать какой-нибудь материальный барьер.
Существует много разновидностей цхам (затворничества), причем каждая из них имеет еще несколько вариантов. Начиная с самого мягкого вида заточения и кончая самым суровым, мы наблюдаем следующие его формы.
Лама или даже просто благочестивый мирянин запирается в своей комнате или в своем жилище. Он или совсем не выходит, или выходит только для совершения благочестивого дела: например, чтобы обойти один или несколько раз вокруг какого-нибудь храма.
