Дмитрий Соколов-Митрич - АнтиГрабовой. Кто «воскрешает» наших мертвых?
Федоров отдает себе отчет в том, что решение этих задач невозможно без изменения сознания людей, выработки новых нравственных критериев, проникновения каждого человека высоким идеалом. До тех пор, пока человечество не осознает истинную цель своего существования, будет продолжаться «вечное ребячество», «бесцельное существование, рознь, взаимное истребление», «дипломатические дрязги, военные шалости», «страсть к мануфактурным игрушкам», «собирание богатства и расточение его», «вечный брачный пир на забытых могилах отцов». Нельзя не признать, что за прошедшие сто с лишним лет основные «забавы человеков» нисколько не изменились.
Для формирования нового коллективного сознания принципиальным оказывается императив Федорова об обязательном воскрешении всех умерших, именно он должен подвигнуть живущих работать на будущее. Нельзя не согласиться, что идеал вечной жизни вкупе с обязательством воскрешения всех умерших — единственная идея, которая может объединить всех людей, людей различных национальностей, убеждений и верований, даже таких, которые не имеют никаких убеждений и верований, кроме заботы о собственном благе. В свою очередь, это новое коллективное сознание станет важнейшим инструментом преобразования мира и ускорит достижение поставленной цели.
Как же представляет себе Н.Ф. Федоров воскрешение человека? Философ не дает конкретных рецептов, он справедливо говорит, что это дело будущих поколений, науки будущего, которая должна открыть способы воскрешения. И этих способов, подчеркивает Федоров, будет много, одного какого-то способа и не может быть, ведь надо восстановить и преобразить такую сложнейшую и многоуровневую целостность, как человек, не только его уникальный физический облик, но и душевный склад, психику, особое самосознание.
Вместе с тем Федоров пытается наметить некоторые возможные пути решения проблемы воскрешения, точнее говоря, указать пути, двигаясь по которым можно попытаться решить эту проблему.
В связи с этим он указывает, в частности, на труды Григория Нисского, жившего в IV (!) веке. Пусть тело умершего, рассуждает Григорий Нисский в трактате «О душе и воскресении», абсолютно разложилось на самые простые частицы, уходящие в различные стихии, но сами эти элементы не могут исчезнуть, ибо ничто в мире не уничтожается. При этом каждая частица отмечена особой печатью личной принадлежности тому или иному человеческому организму. «Нет ничего невероятного, что эта простая и несложная природа (душа. — Г.Э.) пребывает при каждой из частиц и после его (тела. — Г.Э.) разложения. Напротив, однажды по какому-то необъяснимому закону вступивши в связь с составом стихий, она пребывает с тем, с чем соединилась, потому что, когда разлагается сложное, не подвергается опасности разложиться с ним и несложное». Процесс воскресения мыслится как воссоединение родственных частиц, когда-то пребывавших в определенном теле, по душевным на них знакам.
Еще одна из возможностей воскрешения — глубочайшее и исчерпывающее знание предков, генеалогического древа человечества во всех его ответвлениях, побегах, связях частей. Федоров упорно настаивает на необходимости тщательного изучения прежде живших людей, восстановления их образов, пусть сначала лишь мысленных, теоретических, причем в полной последовательности поколений, народов, групп, семей. «Человек, углубляясь в самого себя с целью самопознания, открывает, находит в себе самом предрасположения, наклонности, для коих нет основания или причины в его собственной жизни; так что из намерения познать себя выходит познание своих составных частей, сознание того, что было прежде него, от чего он сам, познающий, произошел, что в него перешло, т.е. познание своих родителей». Говоря современным языком, Федоров предлагал восстановить генетический код человечества, постигнув тем самым тайну возникновения жизни и, следовательно, ее возобновления.
Третий вариант — «строительная деятельность лучей». Они фокусируют вибрации молекул разрушенного тела и собирают их в цельный лучевой образ умершего, выводимый наружу и постепенно материализуемый. «Лучи от этих содроганий (частиц праха. — Г.Э.), проникая к поверхности, идут вместе с отраженными и другими лучами, составляя не только наружный образ Земли и живущих на ней, но и внутренний с разлагающимися в ней умершими. При управлении или регуляции движения других, кроме Земли, небесных тел лучевое изображение может быть отражено обратно к Земле, где, как мы видим, скрытые в глубине частицы вынесены наружу. Тут-то и начинается строительная деятельность лучей. Возвращенные к Земле, из Земли и от Земли вышедшие, и притом в последовательном порядке, лучи носят в себе образы существ живых, а потом умерших, образы их разложенных на частицы тел; эти-то лучи, встречая частицы, воссоединяют газообразные молекулы атмосферы с твердыми на Земле. Процесс, которым производилась бессознательно плесень или растительные формы, присознании станет соединителем частиц в живые тела, которым принадлежали частицы».
Но какие бы способы воскрешения ни были открыты в будущем, они не станут основой «поточного производства», как это представляется в некоторых научно-фантастических романах. У Федорова воскрешение — это «дело личное каждого, как сына, как родственника». «Всеобщее воскрешение не художественное только творение из камня, на полотне и т.п.; не бессознательное рождение, а воспроизведение из нас, как огонь от огня, при посредстве всего, что есть на небе и на земле, всех прошедших поколений». «В воскрешении сыны человеческие в их совокупности являются, по подобию Творца, воссоздателями, из праха земли и по оптическим образам небесного пространства, тел отцов, оживляемых собственной жизнью сынов, от отцов полученною». И это буди, буди!
Таково вкратце изложение учения Н.Ф. Федорова. Автор просит извинения у почитателей философа за то, что получилось оно несколько куцым и отчасти тенденциозным[34], из полотна великого учения он выдернул одну нитку. В частности, в этом синопсисе отсутствуют упоминания о Боге и христианстве. Автор сделал это вполне осознанно, потому что уверен, что концепция «общего дела» может быть построена и на других основаниях. Кроме того, учение Федорова обращено ко всем людям независимо от их вероисповедания, даже к убежденным атеистам и материалистам.
Но сам Н.Ф. Федоров был глубоко верующим человеком, православным, и свою философию он выводил напрямую из Священного Писания. Даже эволюцию — «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5:17). А то, что делал Иисус, в том числе воскрешение умерших, под силу человеку, ибо: «Истинно, истинно говорю вам: верующий в меня, Дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин. 14:12).
«… Ответ на вопрос — „чего ради создан бысть человек“ — заключается в том, что люди созданы были небесными силами, взамен падших ангелов, чтобы быть божественными орудиями в деле управления миром, в деле восстановления его в то благолепие нетления, каким он был до падения». Нынешний мир, мир после грехопадения, мир, предоставленный стихиям, смерти, неродственности, по мысли Федорова, чужд духовной природе Бога, и в этом вина прежде всего разумно-чувствующих существ, не приходящих к сознанию своей миссии быть орудием Бога в творческом восстановлении и одухотворении мира: «Чуждость эта, чуждость Богу, будет устранена, когда все тела (небесные, включая Землю, все твари, вещи и процессы. — Г.Э.) будут выражением мысли и чувства, когда весь мир, который стоит между нами и Богом, будет освящен сознанием, управляем волей. Для нас и нет иного пути к общению с Высшим Существом, кроме такого управления миром». И в этом стремлении управлять миром, приблизиться к Богу, идти путем разума и дела, а не покаяния и смирения, Федоров не усматривает гордыни человека, ибо: «Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают Его» (Мф. 11:12).
Если смотреть с этой точки зрения, то учение Федорова есть религия, он сам определял ее как «активное христианство». В настоящее время христианство сводится в основном к нравственной проповеди, но ведь объем дел Христа, описанных в Евангелиях, был гораздо шире и обнимал полный круг власти духа над материей — исцеление больной души и плоти, утишение бурь, покорение стихий, воскрешение умерших, то есть все те задачи, которые ставятся перед человечеством Федоровым.
Аналогичный взгляд на христианство существовал в первые века его развития, Федоров его просто «воскресил». Упомянутый выше Григорий Нисский был помимо всего прочего еще и святым, не индийским, христианским, и одним из отцов церкви. Его учение о всеобщем спасении (апокатастасисе) увенчало труды Александрийской богословской школы, возглавляемой Климентом Александрийским и его учеником Оригеном. К сожалению, официальная церковь отказалась от этого учения, Апокалипсис победил Апокатастасис.
