Владимир Серкин - Звезды Шамана. Философия Шамана
Вот Шаман. Гораздо старше меня, без пенсии, полностью безмятежен. Родственников его я не видел – не слышал, коммуналку платить не нужно. Социальные стандарты ему до лампочки, а здоровье и физическое, и психическое железное. Кажется, я мог бы жить, как Шаман, если бы не здоровье, зубы. Вот она, ближайшая цель – научиться здоровью и обеспечению едой.
– Ты не боишься голода?
– Нет.
– Рассчитываешь на свои запасы?
– На мир.
– Как это?
– На всю жизнь не запасешься. Стратегия запасов лишь вспомогательная. Основное – постоянное взаимодействие с миром, который дает и пищу, и жизнь.
– Ну, некоторые люди имеют денег на всю жизнь и больше.
– Не очень хорошо.
– Чем же плохо?
– Сидящий на запасах доживает. Если жизнь не вынуждает крутиться, приспосабливаться, то остановка в развитии.
– Зато такой человек свободен в своем времени и выборе увлечений?
– Незаслуженная свобода высвобождает не только лучшие, но и худшие качества. Видел бесноватых детей чиновников-олигархов?
– Да. Чего это они?
– Они не могут не бесноваться.
– Почему?
– У других энергия и время уходят на решение проблем. А этим некуда девать. Так и в Древней Греции было, и везде.
– Они могли бы делать что-то полезное.
– Не могут. Не так воспитаны.
– Да ладно. По-твоему, вообще не нужно ни много денег, ни свободного времени.
– Нужны, если есть уровень развития и самодисциплина. Без этого не нужны или даже вредны.
– Человек может сам ставить задачи развития.
– Без постоянного взаимодействия для выживания лишь единицы могут. Остальное – имитация. Или агония.
– Какая агония?
– Агония рода. Становятся нежизнеспособны.
– Да они могут наплодить кучи детей.
– Не воспитаешь ребенка – он не твой.
– Но гены-то мои.
– И гены его изменятся к пубертату.
– Ты про телегонию?
– Сложнее. Про взаимодействие полевых структур.
– Но ребенок похож на отца.
– Только частично. По мере взросления все больше будет похож на приемных родителей.
– А в детдомах?
– Сказал же, на тех, кто оказывал влияние.
– То есть то, что Аристотель 12 лет воспитывал Александра Македонского?
– Правильно.
– Но они могут и родить, и сами воспитать?
– С не своей свободой – не смогут нормально.
– То есть излишние запасы родителей загоняют детей в агонию?
– Скорее свой род. Без дисциплины развития – да.
– Это как карма?
– Как кухарма[22]. Шутка в стиле Шамана относилась лишь к слову, а не к смыслу диалога.
27.07.16Еще в прошлом году замечал, что Шаман стал меньше есть. Раньше мы ели примерно поровну. Этим летом различие стало явным. Шаман почти никогда не завтракает, редко обедает, а вечером съедает один-два кусочка рыбы с кашей и овощами-травами. Даже похудел. Внешне незаметно, но видно по неиспользуемым больше разношенным дыркам на его ремне.
– Что происходит?
– Перехожу на увеличение доли космической энергии.
– Было какое-то явное изменение?
– Нет, стал систематически упражняться.
– Сдерживаешь чувство голода?
– В лагере[23] ел иногда меньше, чем сейчас. Все мы там удивлялись, сколько ненужной вкусной пищи съедается на гражданке.
– В лагере вынужденно. А сейчас как справляешься с чувством голода?
– Не голода, а аппетита. Просто не ем, если не голоден.
– В этом суть твоего перехода?
– Начальный этап. Нужны некоторая самодисциплина и бесстрашие.
– В чем бесстрашие?
– Представь, что вечером ты осознал вдруг, что уже два дня ничего не ел.
– Хорошо.
– Горожанин пугается, думает, что слабеет-болеет или вообще спид, нет нужных веществ в организме и еще что-нибудь. И кидается набивать желудок.
– Есть люди – специально голодают-очищаются.
– А если не специально, просто вдруг осознаешь, что чувства голода нет и пища тебе не нужна?
– Да, тут испугаешься за организм. И какова твоя цель?
– Слышал про солнцеедов?
– На Севере? На северах это вряд ли, как ты говоришь.
– Космическая энергия везде.
– Можешь меня научить?
– Могу.
– С чего начать?
– Начни регулярно думать об этом. И обязательно действуй в этом направлении.
03.07.14Свободен ли зверь? Их часто используют как символ свободы. Несущийся конь, парящий орел, одинокий волк, резвящийся медвежонок, рыба в океане… Наверное, в моменты, когда зверь резвится-несется или птица парит, у них ощущение, сходное с полной свободой. Но что определяет их жизнь?
Отсутствие размышлений о свободе? Это с нашей точки зрения. А они живут просто – поглощенные насущными потребностями. Мы даже этому завидуем иногда. Они кажутся себе свободными? Прирученное от рождения животное не хочет в лес, даже боится. И не страдает, и кажется себе свободным? Но мы-то можем видеть, что такой зверь живет неестественно. А сам зверь – нет. Может, так же и мы на своем уровне? Но в отличие от зверя мы можем иногда наблюдать за собой и своей жизнью и поразмышлять об этом.
– Свобода – то, что мы придумали?
– Свободен ли влюбленный?
– Кажется, нет. Он привязан к своей любви.
– А человек без любви?
– Кажется, свободнее.
– А у кого больше энергии?
– Почему?
– Любовь склеивает все, без нее Вселенная начнет разваливаться.
– То есть человек вообще без любви…
– Правильно, ненужный элемент.
– Вселенная его утилизирует?
– Задающий вопрос…
– Но как же монахи-отшельники, путешественники, лесники там, вообще без женщин?
– Некоторые все равно влюблены в женщин или очарованы природой, а продвинутые религиозные – во Вселенную и все, чем она представлена.
28.08.2016Ночь. Сижу, смотрю на костер. Прохладно, ветерок: вязаные шапочка и перчатки, капюшон. Костер греет только спереди. Чтобы спине не было холодно, надеваю пустой длинный рюкзак с разгрузочными полосами и смягчающей подкладкой. Так, положив несколько веток в рюкзак, даже можно опереться спиной о холодную скалу. Под задницей у меня теплый, нагретый у костра плоский камень, который я периодически меняю на другой такой же: пока один отдает тепло, другой нагревается.
Из-за холода и ветерка комаров нет, и я устроился встречать рассвет довольно уютно. С часу до трех – самое темное время. Редкие звезды между угадываемыми в темном небе облаками, пламя костра, и темнота кругом. Только шум обрушивающихся на невидимый берег волн, рокот катаемых волной камней и потрескивание дров. Иногда – попискивание дров, когда пар из разбухшего от дождя нагретого полена начинает выходить в какую-нибудь щель.
В полчетвертого уже видны и силуэт ближней сопки, и белесые гребешки набегающих волн. Минут через двадцать «вдруг» замечаешь на фоне неба и силуэты больших деревьев на обрезе сопки, и полосу поднявшейся крутой волны. Все, темнота отступает.
Проснувшийся Шаман молча усаживается рядом. В плотном темно-зеленом брезентовом дождевике с капюшоном он похож в рассветных сумерках на темную неподвижную пирамиду. Сейчас говорить не нужно, и мы молча сидим несколько часов в потоке рассветной тишины.
Когда луч приподнявшегося из-за южной сопки краешка солнца осветил, наконец, вершинку зеленой брезентовой «пирамиды», вспененные волны уже переливаются сине-зеленным цветом, качая и выкидывая на камни принесенные вчерашним штормом бревна и коряги. Очарование рассвета проходит, и я начинаю разговор.
– Сколько не встречаю рассвет, силуэты деревьев всегда появляются вдруг. Никак не поймаю постепенность. Будто освещенность возрастает скачками.
– Солнце поднимается плавно. Это образ в сознании осознается «вдруг».
– Да, всегда осознается как бы после того, как он там уже есть[24].
– Может, он там уже и был?
– Шутишь? Ночью это был бы образ будущего.
– В каждой шутке…[25] Учись иногда видеть образ будущего.
– Как это делать?
– Пытайся, на простых образах. Например, это же дерево.
– Это не будет просто воображением или галлюцинацией?
– Всегда можешь сверить образ с реальностью через час-два. И так постепенно отсевать галлюцинации.
– Ты так можешь?
– Немножко.
– И про меня?
– Немножко.
– Страшно с тобой.
– Пятый раз это слышу. Если страшно, тогда ничего не делай, и ничего не будет.
– Страх ограничивает направления развития?
– Страх забирает свободу.
– То есть настоящая свобода в возможности развиваться?
Шаман кивнул.
Старый «опытный»
Удивил и поэтому запомнился один магаданский «кофейный» разговор, несколько усложнивший в то время мои представления о бывших заключенных. Зато я лучше стал понимать психологию «сломанного» человека периода репрессий.
