Владимир Серкин - Звезды Шамана. Философия Шамана
Побыв в таком танце Волком, многое о нем узнаешь. В другом танце – Вороном. «Животные» стили восточных единоборств когда-то начинались с аналогичных танцев. Потом что-то приобрелось, но многое и потерялось.
Собаку любят, но не так уважают. Впрочем, и Оленя тоже. Психологически, Собака, даже старая, – воспитанный щенок. Взрослое животное может жить самостоятельно (самостоятельность – критерий взрослости). Домашняя Собака не может. Она остановлена в развитии заботой Человека. Людям и не нужно, чтобы Собака была психологически взрослой. Взрослое животное не будет слепо подчиняться.
В схватке с Волком Собака будет драться за человека, потому что щенок не разбирается в жизни. И «взрослого» человека так же используют более взрослые люди, структуры и пр.
Некоторые Волки ночью ходят по городам. Умны и при встрече с психологически взрослым человеком маскируются под Собак. При других – не маскируются. Волки и другие хищники не разбираются в психологии и состояниях человека, не размышляют об этом, они знают.
Взрослый Волк обладает возможностями, не доступными большинству Собак, живущих в ограниченных квартирах-вольерах-дворах: Волк неутомим, он может загонять дичь, часами (!) мчась с большой скоростью; может загрызть зверя в десятки раз крупнее себя. У Волка самый большой из всех сухопутных животных охотничий участок – до 1000 км и больше при следовании за оленями; при случае Волк также берет рыбу (особенно в период хода лососевых), как и зверя; волчат кормит вся стая, отрыгивая пищу.
Иногда при волчьей охоте другой зверь сталкивается не с отдельным Волком, а со Стаей – волчьим надорганизмом, и тогда шансов у зверя мало. В стае Волки общаются телепатически. Им достаточно просто посмотреть друг на друга, чтобы понять, какой участок или тропу какому Волку нужно перекрыть при охоте, что собираются делать другие члены стаи и т. п. Также, если один Волк освоил какой-то новый прием охоты или поиска, остальные члены стаи осваивают этот способ очень быстро, даже не контактируя с первым. Изредка, по совершенно непонятной причине, Волки объединяются просто в чудовищные стаи (до нескольких сотен!). Биологически это совершенно необъяснимо, так как при всей мобильности Волка прокормиться в одном ареале такой стае невозможно. Возможно, волчий надорганизм просто «экспериментирует», пробуя новые формы организации сообщества. Однако Волку, несмотря на телепатические способности, уже очень трудно конкурировать с Человеком, заменяющим телепатию средствами связи, оснащенным оружием и все более сложными инструментами и машинами. Волк (или его надорганизм) пока не пошел по пути создания инструментария (набора средств), так как ему это было не нужно.
Волки есть везде – от Южной Африки до Заполярья. Полярные Волки – самые крупные, могут брать Бизона, а раньше Стаей брали и Мамонта. Крупного зверя они сначала «давят» психологически, не давая есть-спать-отдыхать, а потом – физически.
Летом Волк, бросившись со скалы в море, может превращаться в Косатку.
Еще про свободу
Проснулся и, не вставая, разглядываю нависающую надо мной гранитную скалу. Вообще-то так спать опасно – скалы тут постепенно крошатся, может «прилететь» гранитный обломок любого размера. Перепады температур, вода замерзает в трещинах, ветра-пурги, иногда большая волна бьет в берег так, что земля содрогается, спишь как на краю огромной регулярной наковальни. Но другой удобной площадки нет, усталость вечером берет свое и, возможно, русское: «А-а, сегодня, наверное, не прилетит». И так много лет.
Конечно, все осыпается. Острыми, еще не обкатанными волной камнями и глыбами все усыпано под скалами. То есть упали недавно.
Кое-где из трещин в скале торчат густыми пучками упрямые колымские травы и цветы: желтый курильский чай, прибрежная, стелющаяся от ветров разновидность ярко-сиреневого иван-чая, белая пастушья сумка, жесткий пырей и еще пяток темно-зеленых, прилегающих к скале из-за ветров разлапистых трав, названия которых не знаю. Повыше метров на пятьдесят – сто мохнатые уже серовато-седые к осени эдельвейсы. Красиво на суровом фоне серого неба и серого обветренного гранита.
Интересно, для цветов скала одна и та же сегодня и завтра? И есть ли у цветов сегодня и завтра? Может, у них есть только сейчас? В «только сейчас» они тотально счастливы или тотально несчастны при плохих условиях?
Шаман прикантовал пару принесенных штормами бревен так, что они дают защиту от промозглого ветра и костру, и человеку. Ставлю поперек этих бревен несколько бревнышек поменьше, увеличивая защищенную площадь, и подсаживаюсь к уже горячему чайнику рядом с Шаманом.
– Откуда ты вообще знаешь про практики выхода за личность? В обществе их же нет.
– Одна была по всей Земле в древности[19]. И сейчас сохранилась у эвелнов и других племен.
– Что это?
– В разные периоды жизни ты меняешь свой образ жизни и берешь себе, соответственно, новые имена.
– Меняешь паспорт, документы?
– Нет. Для эвелнов паспорт – формальность, ритуал, как для нас новогодняя маска. Зачем менять маску, если «детям» можно показывать ее все время, и им нужна именно эта: в гостинице, полицейскому, в аэропорту… А свои настоящие имена у них только для себя и близких. Если же ты не эвелн, то паспорт – инструмент порабощения обществом Скоро у формальных людей будет вживленный паспорт, чтобы лучше контролировались.
– Много раз эвелны меняют имена?
– Обычно 4–6 раз по возрастным периодам жизни или по продвижению. Шаманы, понятно, больше.
– Как человек узнает свои новые настоящие имена?
– Раньше в инициации. Сегодня во сне, в видении, иногда слышишь свое имя в шорохе листьев в лесу, или в шепоте травы, или в журчании реки на берегу. В крайнем случае попроси помощи у настоящего шамана[20]. Можешь в выбранном впечатляющем тебя месте сосредоточиться и спросить.
– Концентрированная медитация?
– Хоть горшком назови.
– Если паспорт для них лишь формальное прикрытие, то эвелны более свободны, чем современный городской человек?
– Задавший правильный вопрос… У них больше траекторий развития.
– И они считают нас отсталыми?
– В этом отношении – да. Больше свободы от общества (1). Их иногда смешит, насколько городской человек отождествляет свою сущность и социальные роли.
– Да, видел, как они с усмешкой переглядываются, когда кто-то с пафосом сообщает о своей «высокой-важной» должности.
– Для них это звучит как для нас что-то типа: «Я уже большей частью не человек, а робот для функции и этим горжусь».
– А какие еще степени свободы, кроме свободы от общества?
– Тебе пока нужно развивать еще две.
– Какие?
– Свобода полного контроля над влечениями (2).
– Волевое сдерживание.
– Не воздержание, а контроль. Не они тебя контролируют, а ты их.
– А третья?
– Свободно управлять своим поведением (3).
– Не оно тобой, а ты им?
(Шаман хмыкнул).
21.08.16Как травы растут на скалах? Там почвы почти нет. Воды, понятно, достаточно в дождливом магаданском климате. Но только в стакане с водой травы быстро гибнут, не плодоносят. А тут зернышко заносит ветром в совсем небольшую скальную трещину. Оно пускает росток вверх и корешок вниз. Откуда питательные вещества? Травы торчат из всех подходящих трещин и, судя по высохшим стеблям, много-много лет. Может, они как-то крошат-растворяют-усваивают гранит? Это невозможно для трав, но они не думают о невозможности, просто практикуют свою жизнь.
– Как мне развиваться в сторону увеличения во времени?
– Зачем тебе это?
– Развиваться хочу.
– Почему именно туда?
– Здесь хоть какой-то пример. Других не знаю.
– Не спеши. Пока просто научись думать о таких существах.
– Зачем?
– Не будешь менять содержание мыслей – всегда останешься в этой форме.
– Я могу и так думать о своей другой форме. Например, представлять себя облаком и думать, как все это выглядит с его позиции.
– Тоже небесполезно. Но ты уже прошел этот шаг.
– Но думать о «больше во времени» почти невозможно.
– Не бойся.
– Что я могу о них думать? Да и зачем?
– Тьфу. Или ничего не делай. Тогда ничего не будет.
14.07.14Человек должен есть. А чтобы было что есть, нужно работать на общество. Вот и вся свобода. Однако я уже получаю пенсию. Небольшую, конечно, всю жизнь в образовании, но на крупы-хлеб хватило бы. Наверное. Потому что она (пенсия) не успевает за инфляцией[21]. Потом что еще коммуналка, Интернет, одежда, здоровье… И родные-близкие, социальный стандарт, привычка питаться лучше, чем только крупы, и пр. И запасы бы хоть какие-нибудь организовать по российской привычке ХХ и предыдущих веков. Короче, все мои ровесники после шестидесяти работают. И я должен работать?
