Тюдор Парфитт - Потерянный Ковчег Завета
— Вы должны поехать. Я ведь добирался в такую даль, чтобы вас привезти. И вы ни в коем случае не пожалеете. У нас такая красивая лагуна. И люди у нас красивые — и благочестивые, хоть мы и были каннибалами всего несколько лет назад. Жизнь у нас замечательная, мы ловим рыбу в лагуне, охотимся в джунглях. Мы так и остались охотниками и собирателями — не выращиваем ничего, кроме цветов. Еврейских цветов. Мы — уникальное еврейское племя, и мы до сих пор храним иудейские традиции. Пусть и не все, но многие. Большую часть. Вы сами увидите. Я уверен, что вы приедете. — И он широко развел руки, словно продавец, расхваливающий свои товары. — Вы увидите — мы самые настоящие, подлинные евреи, евреи болота Флай.
В племени гогодала, оказывается, бытует предание о том, что из далекой страны придет белый человек и возвратит их туда, откуда они пришли — в землю Израиля. Этого своего рода мессию зовут Богале. И я, вероятно, и есть Богале. Собственно, я — почти наверняка мессия племени гогодала. — Тони робко и смущенно улыбался, понимая: чтобы меня соблазнить, подобного предположения маловато.
Он помолчал, а потом заговорил — медленно и неуверенно:
— Вам это покажется странным, но у нас и без генетического анализа есть доказательства. А генетический анализ — научный аргумент, который убедит власти Израиля нас принять. У нас есть множество легенд, связывающих нас с родиной евреев. Но это не просто легенды. Как я уже говорил, у нас есть и веское доказательство. Как только я вам расскажу, вы непременно приедете. Знаете, у нас есть каноэ, в которых наши предки приплыли из земли Израиля. Они лежат в лагуне.
Я осведомился, каким же, черт побери, образом, можно попасть на каноэ из Красного моря в Папуа — Новую Гвинею.
— Это большие боевые каноэ. В них по пятьдесят гребцов. А в те времена вода в море стояла гораздо ниже. Можно было запросто переплыть с одного острова на другой. Мы так и делали. Так рассказывают старики. Мы переселились в Йемен, потом в Африку. И долго жили там. А потом сели в каноэ и приплыли сюда.
— А где именно вы жили в Африке?
— С тех пор прошло много времени. Подробностей мы не помним. Но когда мы пришли сюда, мы уже были черные. Если бы мы были белые, то людоеды, которые живут вокруг, сожрали бы нас всех до последнего человека, включая женщин и детей. Да, добирались мы сюда долго, жили на других континентах. Мы не спешили и наконец остановились на болотах реки Флай. Мы привезли с собой из Израиля священные реликвии. И они — наше главное доказательство.
Он набожно улыбнулся.
— И какие же это реликвии? — осторожно спросил я.
— Ковчег Завета и жезл Моисея. Вот какие. Это все, что у нас есть.
В тот же вечер я позвонил Рувиму. Я думал, он поднимет на смех такое предположение: Ковчег, затерянный среди тихоокеанских островов. Однако Рувим не смеялся. Он выслушал меня внимательно, не перебивая, и сказал:
— В Африке ты зашел в тупик. Вероятно, твоя реконструкция перемещений Ковчега близка к истине, просто первосвященники увезли его еще дальше. Ты считаешь, что в Эфиопии его нет, а в других частях Африки ты не нашел ничего, кроме сказок — очень увлекательных, нужно заметить. Но сказки — не Ковчег. А мне нужен сам Ковчег. Ты уже хорошо поработал — достиг большего, чем все прочие.
Рассудительный тон Рувима уже начинал меня раздражать.
— А что теперь? — продолжал он. — Я-то всегда говорил, что священники увезли его подальше. Куда хватило сил. С запасом воды и провианта на крепком судне можно запросто дойти от Эйлата до Папуа — Новой Гвинеи, особенно когда муссоны дуют в нужном направлении. Или — если верна твоя теория насчет Аравийского полуострова — они просто пошли с муссоном из какого-нибудь аравийского порта. Им было нетрудно дойти до Индии или Индонезии, как позднее ходили арабы на похожих судах, ну а потом от острова к острову до самой Папуа — Новой Гвинеи. Ничего невозможного. А еще Ковчег могли вывезти из порта Софала и плыть с ним через Мадагаскар на острова, лежащие дальше к востоку. Ты сам всегда говоришь, что в древности люди путешествовали гораздо больше, чем принято думать. Стоит попытаться. Съезди и посмотри. Что ты потеряешь, если начнешь заново, попробуешь глянуть с другой колокольни?
Я пообещал поразмыслить над снаряжением экспедиции в Папуа — Новую Гвинею.
— Серьезно? Ты наконец-то намерен организовать нормальную экспедицию? Едидай, друг мой, я вижу тебя в новом свете.
— Я бы на этот свет не слишком полагался, — угрюмо заметил я. — Во всяком случае, я подумаю.
С Тони Вайза я распрощался и пообещал, что отвечу ему, когда вернусь в Лондон.
Весной 2003 года погода в Англии стояла ужасная. Целую неделю сыпал мелкий дождь. Было холодно. Лондон казался противнее, чем обычно. Тони Вайза позвонил мне из Порт-Морсби, столицы Папуа — Новой Гвинеи. Сообщил, что собственными глазами видел священные реликвии и что видели их и другие люди его племени. Тростник, которым заросла та часть лагуны, где лежат каноэ, погиб, и теперь они хорошо различимы в голубой прозрачной воде. О генетическом анализе, которым он меня раньше упрашивал заняться, Тони почти не упоминал. Говорил он в основном о Ковчеге, хотел поймать меня на эту удочку. Понятия не имею, откуда он узнал о моих поисках. Я никогда не стремился раструбить, что поиски Ковчега стали неотъемлемой частью моей жизни. Знали о них очень немногие. Вероятно, Рувим как-то ухитрился ему сообщить. У Рувима полно связей с дипломатами и политиками по всему миру и наверняка есть кто-то и в Папуа — Новой Гвинее. Но он так и не признался.
Через несколько дней Тони позвонил опять и сказал, что вода в лагуне отступила еще, а тростник скоро вырастет, и каноэ не будет видно. В любом случае, если я хочу увидеть Ковчег, мне нужно привезти водолаза-профессионала — поднять со дна сокровища.
Глубина слишком велика — даже для лучших пловцов его племени. Если я протяну, будет поздно.
Услышав это, я начал строить предварительные планы поездки. Поговорил с деканом, и он дал мне творческий отпуск. Мне вдруг пришло в голову, что предстоящее мне приключение может оказаться самым выдающимся событием, связанным с Ковчегом, событием, которое вызовет всемирный резонанс. При подготовке к поездке не последнее место в моих мыслях занимали болезни: я уже перенес тропическую лихорадку, пару раз страдал от малярии и других экзотических хворей. Мне очень не хотелось пережить все это заново. И насчет Папуа — Новой Гвинеи имелись у меня некоторые опасения. Я успел неплохо узнать Африку, Индию, Ближний Восток, бывал в довольно диких местах. А Папуа — Новая Гвинея была для меня терра инкогнита, край света, полный неизведанных опасностей. И любых опасностей я стремился избежать.
С Марией у нас кое-как наладилось, но она, разумеется, отнеслась к моей поездке без особого энтузиазма. Я, дескать, уже не слишком молод — она это очень любит повторять, — и пора бы мне проявлять поменьше рвения.
Так или иначе, мне очень хотелось избежать неприятностей. В частности, знакомства с папуасским свиным клещом, который любит заползать в промежность (я слыхал, что удалить его можно с помощью клейкой ленты), с крокодилами (их, говорят, нужно колоть в глаз чем-нибудь острым), но пуще всего — с целым ассортиментом ненавистных мне змей.
Когда один мой лондонский приятель, ботаник по специальности, рассказал мне, каким изобилием змей славится остров Новая Гвинея, я позвонил Рувиму и сообщил, что поездка отменяется. Впервые за все время нашего знакомства я бросил трубку — и даже почувствовал прилив сил. Рувим немедля мне перезвонил; он хохотал до упаду. Высмеяв мои страхи, он устыдил меня до того, что я вновь призадумался о поездке. На следующий день Рувим позвонил мне в университет, и — теперь уж точно в последний раз — мой старый друг втянул меня в дело, в отношении которого я испытывал серьезнейшие опасения.
Рувим заставлял меня тщательнее готовиться к путешествию. Требовал, чтобы я запланировал заранее все мелочи, постоянно мне названивал, давал советы, что-то предлагал.
Через знакомых миссионеров, которые тогда работали в племени гогодала, я пригласил опытного австралийского водолаза — поднять со дна каноэ вместе с Ковчегом.
У этих миссионеров был к гогодала особый интерес, поскольку они верили в их легенды и считали, что гогодала и в самом деле одно из потерянных колен Израиля. Иисус, объяснили мне миссионеры, вернется на землю только тогда, когда в Святой земле, в Иерусалиме, соберутся все колена Израиля и все примут слово Божие. Миссионеры хотели убедить гогодала вернуться в Землю обетованную. То есть их работа в племени служила грандиозной цели. Для них, во всяком случае.
Были у меня опасения насчет деятельности миссионеров и того, какое воздействие окажет она на гогодала, но еще больше меня заботило, какое воздействие окажет эта поездка на меня. Преувеличений тут нет. В Папуа — Новой Гвинее змей и вправду видимо-невидимо. Одна из них — папуасский тайпан (Oxyuranus scutellatus canni) — трехметровая быстрая змея, по ядовитости — третья в мире.
