Даниил Андреев - Железная мистерия
На площади шум. Приближается группа людей, окружив Воспитателя.
Приятель Архитектора
Видел и этого. Один из сотен
Последователей,
но о нем говорят.
Архитектор
Я знал его раньше. Из подворотен
Он извлекал чумазых ребят.
Насмешники в толпе
— Кто это шествует? —
Ба!
Тот, чья головка слаба.
— Он про богов
голытьбе
Плел у костров,
как бебе.
Воспитатель, взойдя на возвышение
Наследие самое грозное,
Оставленное нам, нищим, —
Не эта полночь морозная,
Не ветер над пепелищем,
Не вскормленная разрухою
За жизнь и за хлеб тревога,
Но пепелище духа
И тень Человека-бога.
Пренебрежительные возгласы
— А-апять он в гнилую мистику!
— Мыслители старой масти…
— Словесная эквилибристика…
— Божок детворы в предместье…
Воспитатель
Отстроится город заново;
Отстроится все отечество;
Зажжет свое мирное зарево
Трудящееся человечество;
Но чем согреем мирок мы
Сердец, охлажденных с детства
Стужей безбожной догмы,
Гордыни
и святотатства?
Говор
— Тьма сгинет в бою коротком
С раскрепощенным рассудком.
— Работа нескольким суткам…
Воспитатель
Ответственность давит на плечи нам.
Каким заниматься трудом нам,
Глядя в глаза искалеченным?
Невежественным? бездомным?
Взгляните на изуродованных
И школой и страшным детством,
Никем и ничем не порадованных…
Вот подвиг для вас!
Вот — крест вам!
Разговоры
— Вот куда гнет он… Глянь-ка:
Собрал ребятню, как нянька.
— Мордашки у всех, как дыньки…
— А деньги? Откуда деньги?
— Разве дождешься рублика
От наших родных раззяв…
— А за морем есть республика:
Не там ли искать хозяев?
Голоса женщин
— Ваши издевки — не метод.
— И ваши ухмылки — пошлы.
— Когда б не такие, как этот —
Вовек ничего б не вышло!
Другие
— Правда. Разве негоже
Пятна позора вывесть?
— Правда. Разве не то же
Исподволь шепчет совесть?
Тот, кто был Ректором и Главным судьей, теперь — Министр юстиции, спускаясь к Воспитателю из зала кое-как отремонтированного дворца
Здравствуйте. Очень рад вас увидеть.
И, конечно, вы правы. Но мы
Скоро забудем про все; и Овидия,
И Берлиоза, и мудрость Фомы.
Помнишь ли о каких-либо ценностях,
Если все двадцать четыре часа
Кружишься, мечешься по современности
Белкой, бегущей внутри колеса?
Рок, громоздящий невзгоду к невзгоде —
Ксантиппа, ярящаяся на мудрецов!
И все же — глубоко продуманный кодекс,
Верите ли, скоро будет готов!
Воспитатель
Да: говорят, вы сильно захвачены
Творчеством процессуальных норм?
Министр юстиции
Этой фундаментальной проблеме в придачу
Вниманье мое привлекает и корм
Для детских садов; мы взываем, затронув
Лучшее в человечестве; но
Тридцать,
ведь тридцать,
тридцать мильонов
Брошены на социальное дно!
Воспитатель
Тем более. Пусть мудрейшие,
Ученейшие, достойные,
Такие, как вы, старейшины,
Кто честь не растратил в войнах,
Кто ныне блюдет отечество —
Труд отдадут и творчество
Выпестованию
младенчества
И врачеванию
отрочества.
Недовольные голоса
— Зорче за этим смутьяном:
Не даст он, братцы, житья нам!
— Что лепит он из детворы?
— То — помогать крестьянам
Бегут в поля и дворы,
На молотилке, на жнейке
Пыхтят в трухе и в поту,
То строят в лесу на лужайке
«Храм Солнца», «город-мечту»;
— То слушают, точно постники,
Симфонию, сагу, псалом…
— А вон уже носятся по снегу
С мячиками босиком.
— Как босиком?! без валенок?!
А ревматизм?!. А грипп?!
Крики мальчишек
— Три года мы не обували ног,
А вот никто не охрип.
— Пари: если будет насморк —
Тогда отправляйте нас в морг.
Научные работники, внезапно вмешиваясь
Уже формулируется в лаборатории
(Меня вы, может быть, спугнете прочь)
Фактами вскормленная теория
Об излучениях разных почв.
Для организма, для нервных клеток,
Они благотворны, как кислород;
И весь — от взрослых до малолеток —
Должен разуться
наш народ.
Общий хохот
— Доехал! Договорился! Допер!..
— А может, нам жить
в воде, как бобер?
— Мало ученым дурням — ха-ха!
Детям морозить все потроха;
Нет! В покаяние за грехи
Сами разуться хотят! хи-хи!
Воспитатель
Да: с добрыми стихиалями
Общенье идет на лад:
Природа качает качелями
И холит теплей палат,
Кто будет простым, как голубь,
И мудрым, как вещий змий,
Тому отчетливым голосом
Ответят духи стихий.
Вся педагогика будет
Поставлена кверху дном,
И дети по-новому судят
Уже не об этом одном;
Могучий космос истории
Не холоден им, не хмур,
Им внятно певучее море
Культур
и метакультур.
Они — поколенье воителей
На бранных полях души,
Весельчаки и строители,
Мечтатели-крепыши.
Разговоры
— А ручьи-то уже закипели…
— По ночам барабанят капели…
— Говорят, по оврагам в поле
Уже первые птицы запели!
Но не трели птиц, а мощный гул самолетов возникает внезапно над головой. По-видимому, они надвигаются в ковровом порядке. Кажется так, будто плотный покров туч начинает сдвигаться на восток, уступая место тысячам звезд, движущихся с запада.
Возгласы изумления и тревоги тонут в рокоте, таком могучем, что в течение нескольких минут он не дал бы различить даже пушечного выстрела. Черные тени, похожие на зонты, являются в вышине, медленно планируя. Один за другим о землю ударяются огромные ящики. Народ кидается вскрывать их. о все еще гудит; новые и новые сюрпризы падают на мостовую; очевидно, сбрасываются десятками тысяч. Люди сбегаются опрометью. Восторженная, почти ликующая толпа плотнеет вокруг каждого ящика. Среди общего шума можно только разобрать:
— Шоколад! сыр! — креп-де-шин!
— В этом — сто
швейных машин!
— Пылесосы… — Ящик кальсон!!
— Братцы, это же сказка… сон…
— Кружевное белье для дам
(Чтоб не хаживали, как Адам).
— Книги детям: «Король Артур»…
— Целый мебельный гарнитур!..
— Быть не может: разборный дом!!
— Да, да, да, верится с трудом!
— Обстановка — морёный дуб…
— Боже, как я был раньше глуп!
Я ж ругал их, — о, идиот…
— Что за шерсть? — Какой шевиот?
Народная милиция пробует установить порядок. Ее прогоняют. Распотрошив ящики, люди волокут к себе что попало, но груды вещей почти не уменьшаются.
Голоса
— Теперь опериться можно…
— Теперь приналяжем дружно…
— Теперь разграфим прилежно.
— Город выстроим авантажно!
Другие
— И как тщательно: все — в брезент…
— Да, но чей же это презент?
— Неужели вот этот зонт
Подарил мне сам президент?..
Еще голоса
— Бомбят, а теперь — подачка…
— Не верь их сырам, дочка.
— Ох, будет опять
стычка,
Чуть дружбу затмит
тучка.
Люди в непривычных костюмах появляются среди толпы. Неоновые огни вспыхивают на верхушках бараков и руин.
