Родни Коллин - Теория небесных влияний. Человек, Вселенная и тайны космоса
Вилочковая (или зобная) железа, управляющая ростом, работает, видимо, с энергией восьмой категории, которую мы назвали растительной (клеточной); поджелудочная железа, управляющая пищеварением и усвоением пищи, – с энергией седьмой категории (беспозвоночной или жидкой); щитовидная железа, управляющая дыханием и движением, – с энергией шестой категории (позвоночной или мышечной); околощитовидная железа, управляющая кровообращением, – с энергией пятой категории (животной или теплокровной).
Продолжая этот подъем, мы можем заключить, что две доли гипофиза, управляющие с одной стороны физическими ощущениями и рефлексами, а с другой – умом и рассудком, работают с энергией третьей и второй категорий (планетарной или магнетической). Половые железы, управляющие воспроизводством и творением в общем смысле, в таком случае должны работать с энергией первой категории, солнечной или световой энергией, связанной со скоростью света. В то время как шишковидная железа, если бы она вообще функционировала, работала бы с энергией нулевой категории, галактической энергией, энергией быстрее света, о которой мы не имеем еще даже теоретического знания[59].
Таким образом, мы можем (по крайней мере, гипотетически) вычислить скорость процессов, характерных для каждой функции и их математическое отношение друг к другу. Если, как мы знаем из науки, поток крови, находящийся под влиянием околощитовидной железы, проходит через вены человека со скоростью 1 м/с, а спинномозговые импульсы, находящиеся под влиянием поджелудочной, проносятся через его нервы со скоростью 100 м/с, тогда мы должны представить, что две гипофизные доли устанавливают свои связи со скоростью 10 и 1000 км/с, что бы это ни означало. Все, что мы можем подтвердить опытным путем, это то, что разум, управляющийся передним гипофизом, способен «присутствовать» где угодно, в любом представимом месте и времени, мгновенно, то есть без измеримого интервала.
И в соответствии с этой идеей, истинный пол, его специфическое понимание и опыт, были бы в сотню раз быстрее разума. А восприятие неизвестной шишковидной железы быстрее еще в 100 раз.
Существует еще одна замечательная сторона в этой цепи трансформаторов энергии внутри человеческого тела. Их последовательность удивительным образом отображает положение планет в Солнечной системе – но с напряжениями, следующими в обратном порядке. То, что ближе к центру, – меньше, тоньше и под большим давлением в Солнечной системе; но больше, грубее и под меньшим давлением в системе человеческой. В первом случае в направлении окраины возрастает сила тока, во втором – напряжение. Это кажется странным только до тех пор, пока мы не вспомним из радио простую идею, что энергия принимающего устройства находится в обратной пропорции к энергии передающей станции.
И здесь для нас начинает проясняться все огромное значение такого соответствия между этими наборами трансформаторов. Конечно, эндокринные железы и есть эти самые принимающие устройства для планетных влияний, существование которых мы ранее только предполагали.
Можно было бы сказать точнее, что сложные антенны больших нервных сплетений – затылочного, сердечного, солнечного, поясничного и крестцового – образуют аппарат, чувствительный к такой планетной передаче, тогда как те эндокринные железы, через которые они оказывают воздействие, представляют, подобно громкоговорителю или телеэкрану, механизм, с помощью которого такие невидимые импульсы проявляются как физическое движение и действие.
Во всяком случае, эти железы, в порядке их удаления от сердца, подчиняются тем же законам, что и планеты в порядке их удаления от Солнца. Созданные по одному замыслу, они полностью соответствуют друг другу. И каждая железа оказывается чувствительным прибором, который не только трансформирует человеческую энергию в напряжение, требующееся для ее функции, но настроен на такой же прибор на космической шкале и подчиняется его управлению.
II. Типы: эндокринные и астрологические
Теперь у нас есть основа для изучения возможности управления планетами различных органов, и, развивая тему, – для изучения типов, в которых эти воспринимающие органы доминируют.
Другими словами, нравится нам это или нет, мы обязаны пересмотреть с новой научной точки зрения общие положения астрологии, долгое время не признававшейся точной наукой – прежде всего из-за недостатка научного подтверждения.
Греческая, арабская и средневековая астрология, неотделимая от параллельной ей традиции алхимии, считала, что все творения на Земле в разной степени реагируют на некие неопределимые эманации неподвижных звезд, Солнца, планет и Луны. Эти реакции зависели от химического сродства, то есть разные создания содержали в различных пропорциях вещества или материи, одинаковые с теми, которые считались характерными для различных небесных сфер, и их воздействие усиливалось и ослабевало в полном согласии с усилением и ослаблением их прототипов. Эти сродства были очень сложными. Например, предполагалось, что все металлы имеют нечто общее с Сатурном, тогда как медь имеет дополнительную чувствительность к Венере, железо к Марсу и так далее.
Человек, как считалось, содержит в себе все сродства, и эти отдельные сродства были установлены в различных органах тела, хотя их точное распределение в разные времена значительно варьировалась. Из этого следовало, что человек, который имел один орган, развитый сильнее остальных (то есть как бы имел в нем некий центр тяжести), обладал особым сродством или чувствительностью к соответствующей планете. Он принадлежал к некоторому типу.
В истории многократно делались попытки различить и описать таким способом разные типы людей – от средневековых и восточных кастовых систем до различных «орденов» Романской католической церкви, а также современных классификаций на основе крови и эндокринных желез.
Но нигде эта идея не была развита так полно, как в астрологическом учении средних веков, и эта общая идея управления различных органов планетами привела к нескольким любопытным попыткам описания так называемых планетных типов[60].
Поразительно (и это можно считать особенной заслугой астролого-алхимических школ XIII–XVII веков), что хотя все остальное из этой системы давно утрачено, слова, которые использовались для описания типов, перешли в общее пользование и до сих пор дают обычному человеку, вероятно, самое лучшее понимание типов, возможное без специальной подготовки.
Эти слова – lunatic, mercurial, venereal, martial, jovial и saturnine[61] – происходят от сродства между человеком и Солнечной системой, связывают каждый тип с соответствующей ему планетой. Первоначально, конечно, слово «лунатик» относилось к типу, управляемому функцией, имевшей сродство с Луной, и только позже стало применяться исключительно специально к ненормальным людям данного типа.
Подобно этому слово «венерический» в целом относилось к тем, кто сродни с Венерой. Все прочие слова сохранили свои значения удивительно точно. Поэтому, с двумя незначительными изменениями, мы попытаемся изучить человеческие типы, используя эти наилучшие из всех имеющихся названия.
Но прежде, однако, будет полезно прояснить те ограничения и недостатки, которые астрология не могла не признать даже в ее собственной области. Во-первых, она никогда не была способна предположить, каким образом планетные влияния связаны друг с другом, посредством чего они осуществляют свою власть над земными созданиями. Теперь, если наши выводы о магнитных полях правильны, мы можем начать заполнять этот пробел. К тому же тот факт, что Уран и Нептун еще не были открыты, привело к необходимости приписывать некоторые противоречивые воздействия и явления известным в то время планетам, к которым они – даже по астрологическим стандартам – явно не подходили. И здесь снова современные астрономические открытия скорее прояснили, нежели опровергли главный аргумент астрологии.
Однако важнее всего то, что астрология неминуемо должна была впасть в искушение и сойти со своего первоначального пути объективного изучения соответствий и тенденций и встать на путь прогнозирования и предсказания будущего. И здесь, необязательно становясь лживой, она, тем не менее, неизбежно поплатилась правом называться точной наукой. Поскольку то соединение влияний, которое она признавала, было настолько сложным, изменчивым и тонким, что, вполне очевидно, ни один человек не мог получить правильного результата чистым вычислением. Он никогда не мог знать точно, не упустил ли он какого-то важного фактора, не ошибся ли в расчете относительной важности факторов, им учтенных.
