Сент-Ив д'Альвейдр - Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой
Необходимо, следовательно, как мы уже указывали ранее, говорить о некоем предмете, который был скорее спрятан, чем действительно утерян, так как он утерян отнюдь не всеми и кое-кто еще владеет им полностью. И если дело обстоит таким образом, то у других всегда есть возможность его найти, при условии, что они ищут его подобающим образом. Это значит, их намерения направлены так, что посредством гармонических вибраций, которые они пробуждают по закону «согласованных действий и противодействий»[165], достигается возможность устанавливать действительную духовную связь с высшим центром[166]. Эта направленность намерения между тем во всех традиционных формах имеет свои символические изображения. Мы хотим поговорить о ритуальной ориентации. Она, по сути, действительно является направленностью к духовному центру, который, каким бы он ни был, всегда является образом истинного «Центра Мира»[167]. Но по мере продвижения в Kali-Yuga связь с этим центром, который все более закрывается, становится труднее, в то время как значительно уменьшается количество вторичных центров, представляющих его во внешнем мире[168]. И тем не менее, когда закончится этот период, традиция опять выйдет наружу во всей своей целостности, так как начало каждой Manvantara, совпадающее с концом предыдущей, обязательно подразумевает для земного человечества возвращение в «изначальное со стояние»[169].
В Европе вся связь, установленная сознательно с центром посредством обычных организаций, в настоящее время разрушена, и положение дел таково уже несколько столетий. Между тем данный разрыв произошел не за один раз, а в несколько последовательных этапов[170]. Первая из этих фаз относится к началу XIV века. То, что мы уже говорили в другом месте о рыцарских орденах, позволяет понять, что одна из их основных функций заключалась в осуществлении контакта между Востоком и Западом, контакта, истинное значение которого можно уловить, если замечаешь, что рассматриваемый центр всегда описывается, по крайней мере, что касается «исторических» времен, как расположенный на Востоке. Между тем после разрушения ордена тамплиеров розенкрейцеры или те, кого стали называть этим именем впоследствии, продолжали осуществлять ту же самую связь, хотя и более скрытым образом[171]. Ренессанс и Реформация отмечают новый критический этап, и, наконец, как, похоже, указывал Сент-Ив, окончательный разрыв совпал с Вестфальским договором, которым в 1648 году завершилась Тридцатилетняя война. Интересно также, что некоторые авторы с уверенностью утверждали, что вскоре после Тридцатилетней войны настоящие розенкрейцеры покинули Европу, чтобы вернуться в Азию. Напомним также, что насчитывалось 12 адептов розенкрейцеров, то есть столько же, сколько и членов самого внутреннего круга Агартхи, и в соответствии с общим составом столько же духовных центров, образованных по образу высшего центра.
Начиная с этой последней эпохи хранилище действительного священного знания реально не оберегалось никакой западной организацией. Кроме того, Сведенборг провозгласил, что отныне «Утерянное Слово» следует искать среди мудрецов Тибета или Татарии. И, в свою очередь, Анна-Катерина Эммерих имела видения таинственного места, которое она называет «Горой Пророков», и располагается оно в тех же областях. Добавим также, что г-жа Блаватская на основе отрывочной информации (ей удалось собрать по этому вопросу, не понимая при этом истинного ее значения) предложила идею «Великой Белой Ложи», которую мы могли бы назвать не еще одним образом, а просто карикатурой или образной пародией на Агартху[172].
Глава 9. «Омфалосы» и бетилы
Согласно сообщению М. Оссендовски, «Царь Мира» в прошлом появлялся несколько раз в Индии и Сиаме, «благословляя людей золотым яблоком, венчающим агнца». И эта деталь становится чрезвычайно важной, когда ее сопоставляешь с тем, что Сент-Ив говорит о «Цикле Агнца и Барана»[173]. С другой стороны, и это еще более интересно, в христианской символике существуют многочисленные изображения Агнца на горе, откуда ниспадают четыре реки, очевидно, идентичные четырем рекам земного Рая. Мы говорили, что до начала Kali-Yuga Агартха носила другое имя, и это имя было Paradêsha, что на санскрите значит «верховная страна», что преимущественно применяется для названия духовного центра, также обозначаемого как «Сердце Мира». Именно отсюда происходит халдейское слово Pardes, а на Западе Paradis (рай). Таков изначальный смысл этого слова, что дает возможность окончательно понять, почему мы ранее говорили, что то, о чем идет речь, всегда, в той или иной форме, то же самое, что Pardes в еврейской Каббале. С другой стороны, обращаясь к тому, что мы сказали о символизме «Полюса», легко увидеть также, что гора из земного Рая идентична «полярной горе», которая рассматривается под разными именами почти во всех традициях: мы уже упоминали Mêru у индусов и Alborj у персов, как и Montsalvat из западной легенды о Graal. Приведем в пример также гору Qâf у арабов[174] и даже греческий Olympe, который во многих отношениях имеет то же значение. Речь всегда идет о некоей области, которая, подобно земному Раю, стала недоступной для обычного человечества и расположена вне пределов досягаемости любых катаклизмов, потрясающих человеческий мир в конце определенных циклических периодов. Эта область, вероятно, является «верховной страной». По некоторым ведическим и авестийским текстам, ее расположение было изначально полярным, даже в буквальном смысле этого слова. И что бы там ни происходило с ее расположением в течение различных фаз истории земного человечества, она всегда оставалась полярной в символическом смысле, так как в сущности она представляет собой фиксированную ось, вокруг которой происходит вращение всех вещей
Гора, естественно, изображает «Центр Мира» до Kali-Yuga, то есть когда она существовала, в определенном смысле, открыто и не была еще подземной. Следовательно, она соответствует тому, что можно назвать ее нормальной ситуацией, за пределами темного периода, особые условия которого подразумевают в некотором роде полную переориентацию существующего порядка. Следует также добавить, что, помимо этих соображений, связанных с циклическими законами, символы горы и пещеры имеют свое собственное право на существование и что между ними явно существует комплементаризм[175]. Кроме того, пещеру можно представлять как расположенную внутри самой горы или же непосредственно под ней.
Существуют и другие символы, которые в древних традициях представляют «Центр Мира». Один из наиболее интересных — это, возможно, Omphalos, который также встречается почти у всех народов[176]. Греческое слово omphalos значит «пупок», но, в общем, оно также указывает на все, что является центром, а более точно — на ступицу колеса. На санскрите слово nabhi имеет такой же спектр различных значений. Так же обстоит дело в кельтских и германских языках с производными от того же корня, которые встречаются в формах nab и nav. С другой стороны, на галльском языке слово nav[177]и naf, которое явно эквивалентно предыдущему, имеет значение «вождь» и применяется даже по отношению к Богу. Следовательно, здесь выражается идея центрального Первоначала. Между тем значение «ступица» в этой связи является чрезвычайно важным, так как повсюду колесо — это символ мира, вращающегося вокруг фиксированной точки, и, следовательно, он соотносится с символом swastika. Однако в нем окружность, представляющая манифестацию, не прочерчена, так что непосредственно обозначен сам центр: swastika — это не образ мира, а скорее — действия Первоначала по отношению к миру. Символ Omphalos мог помещаться в какое-либо место, которое было просто центром определенной области, впрочем, скорее центром духовным, чем географическим, хотя в определенных случаях они могли совпадать. Но если дело обстояло таким образом, тогда данная точка для народа, живущего в рассматриваемой области, была действительно видимым образом «Центром Мира», так же как и традиция, присущая этому народу, была лишь адаптацией изначальной традиции в форме, которая лучше всего подходила к его менталитету и условиям существования. Наиболее известен Omphalos из храма в Дельфах. Этот храм был действительно духовным центром древней Греции[178], и, не настаивая ни на каких основаниях, которые могли бы оправдать подобное утверждение, заметим только, что именно здесь два раза в год собирался совет амфиктионий, состоящий из представителей всех эллинских народов, являвшийся при этом единственной действительной связью между этими народами, связью, сила которой основывалась именно на ее, главным образом, традиционном характере. Материальным аналогом Omphalos обычно был священный камень, который часто называется «бетил». Это слово, вероятно, не что иное, как древнееврейское Beith-El, «дом Бога», то самое название, которое Иаков дал месту, где Господь предстал перед ним в видении: «Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал! И убоялся и сказал: как страшно сие место! это не что иное, как дом Божий, это — врата небесныя. И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей на верх его (чтобы освятить его). И нарек (Иаков) имя месту тому Вефиль, а прежнее имя того города было Луз»[179]. Выше мы объясняли значение этого слова Luz. С другой стороны, считается также, что Beith-El, «дом Бога», стал впоследствии Beith-lehem, «домом хлеба», городом, где родился Христос[180]. Символическая связь, существующая между камнем и хлебом, тоже заслуживает значительного внимания[181]. Следует также отметить, что имя Beith-lehem применяется не только к месту, но и к самому камню: «То этот камень, который я поставил памятником, будет (у меня) домом Божиим»[182]. Следовательно, именно этот камень должен быть по сути «божественной обителью» (mishkan) по названию, которое позднее было дано Ковчегу, то есть ложу Shekinah. Все это, естественно, связано с вопросом «духовных влияний» (berakoth), и, когда говорят о «культе камней», который существовал у стольких древних народов, следует понимать, что этот культ был обращен не к камням, а к Божеству, которому они служили в качестве места обитания.
