Мэнли Холл - Мистерия Огня. Сборник
Старшие Братья прекрасны духом, и по мере того как они набирают высоту в своих трудах, красота души сияет все ярче и ярче, пока утонченность духа не затмит некрасивость тела. Их нетленная красота — это красота раскрывшегося сознания и пробужденного духа. Те, кто обладают лишь видимостью личности, идут по жизни, глядя в зеркало тщеславия; они уходят через ту же самую дверь, через которую вошли, и их быстро забывают, тогда как те, другие, побуждаемые к борьбе отсутствием обаяния, обретают бессмертие как благодетели человечества.
Ваш покорный слуга
М.П.Х.
Иокогама, Япония 23 декабря 1923 г.Дорогие друзья!
Рано утром показался берег Японии. Было ужасно холодно, дул сильный, пронизывающий ветер, но мы высыпали на палубу, чтобы увидеть величественный конус Фудзиямы, поднимающийся над морем. Эта чудесная гора выглядит точь-в-точь как ее изображение на бесчисленных лакированных вещицах, которые Япония присылает в Америку. Она такая гладкая и симметричная, словно вылеплена вручную, и поднимается в небо на высоту 12 365 футов (3 769 м). Склоны горы Фудзи покрыты сползающими вниз языками снега, поблескивающего в первых лучах восходящего солнца. Таково было наше первое знакомство с Японией.
Когда наш корабль проплывал мимо действующего вулкана Михара на острове Осима, из его кратера поднимались огромные клубы дыма. Михара — один из более чем пятидесяти действующих вулканов, разбросанных по островам Японии. Этот архипелаг поистине представляет собой страну огня и лавы и без сомнения является высочайшим горным районом Лемурийского континента*.
Когда мы входили в Иокогамский залив, нашему взору открылась изумительная панорама: природа во всем своем великолепии, синее море, в котором отражалось безоблачное небо, и маленький японский остров, неровными уступами поднимавшийся из океана. Это была картина, исполненная незабываемой красоты.
До этого времени мы не заметили никаких признаков разрушений, произведенных ужасным извержением вулкана, незадолго до этого потрясшим остров. На некотором расстоянии от нас начали появляться японские рыболовные суда с одним прямым парусом. Количество этих суденышек все увеличивалось и увеличивалось, пока не начало казаться, что их там целые тысячи, и это чудо, что наш пароход не рассек несколько лодок надвое.
Наконец показался порт Иокогамы, и на общем фоне восточного города выделились несколько огромных зданий западной архитектуры. Вначале нам показалось, что разрушения совсем невелики, потому что перед нами тянулся до далекого горизонта несомненно огромный город. Однако когда берег стал виден отчетливей, я направил бинокль на город и разглядел, что от зданий остались лишь стены, через пустые оконные проемы которых лился солнечный свет, а из нагромождений обуглившихся развалин торчали покоробившиеся балки. Но даже и тогда невозможно было оценить причиненный ущерб. Первым свидетельством землетрясения, попавшимся на нашем пути, стал разрушенный маяк, а чуть позднее мы проплыли мимо груды развороченного гранита, некогда бывшего надежным фортификационным сооружением.
Мы подошли к пирсу, лавируя среди огромных куч искореженного металла и бетона. Отсюда мы смогли лучше разглядеть масштаб разрушений. Каждая следующая вылазка на берег давала все более полное представление о значительности бедствия. Пожалуй, со времени своей постройки эти города не переживали ничего подобного. Контраст всего увиденного вблизи с прекрасным зрелищем издалека, представшим взору в первый момент, оставляет в памяти впечатление, которое время не сможет изгладить.
Название города Иокогама происходит от двух слов — Ёко, что означает «боковая сторона, часть», и Хама, означающего «морской берег». Следовательно, в переводе его название звучит как «Часть морского берега». Как утверждает статистика, население города составляло 450 000 человек, из которых около 10 000 европейцы. Во время своих прогулок по городу я не видел ни одного здания, которое не было бы искорежено, не наклонилось бы или не разрушилось. Руины тянутся на много миль. Я слышал, что человеческие жертвы в одной Иокогаме определяются в 100 000 человек.
Почти на каждом углу семьи, потерявшие близких, соорудили маленькие алтари, возложив на них цветы и куря фимиам в качестве приношений мертвым, которые погибли в каждом отдельном квартале. Некоторые алтари представляют собой просто несколько воткнутых в грязь палочек, покрытых странными письменами. Вначале город был разрушен собственно землетрясением, затем пожаром и в довершение всего — наводнением. Мой провожатый потерял в этой катастрофе шестерых родственников; он показал мне реку, в которой сварились заживо сотни людей, искавших спасения от нестерпимого жара в воде.
В Токио на одной площади погибли тридцать тысяч человек. Они стояли так тесно друг к другу, что не смогли упасть, когда умерли; так и сгорели стоя, превратившись в обуглившуюся массу. Теперь эта масса выглядит как одна огромная куча пепла. Человечество не знает ничего подобного этому истреблению огнем.
Американцы не имеют ни малейшего представления о том, как сильно пострадал народ Японии за последние несколько недель. Тем, кто это видел, невозможно забыть, как японцы разбирали развалины в поисках тел своих любимых. Вы можете, если желаете, цепляться за расовые предрассудки, но, если бы вы хоть раз взглянули на этот убитый горем город, вы перестали бы думать о них как о другой нации; вы увидели бы в этих людях просто человеческих существ, пожалели бы их и оказали им помощь, независимо от их расовой принадлежности.
Ну и какими же мы их находим? Рыдающими и стенающими? Нет. Они принимают несчастье со свойственным Востоку стоическим отношением к невзгодам. Повсюду можно увидеть новые здания, поднимающиеся из руин старых.
Мы видели место, где погиб британский консул. Мы прошли мимо развалин американского и английского госпиталей. В другом месте нам показали груду коричневого камня, которая была зданием компании «Standard Oil». Напротив громоздились обломки крупной пароходной компании. Дальше виднелись развалины гостиницы, в которой нашли свой конец 25 европейцев.
Слова гида, казалось, сливались в какое-то бесконечное перечисление: «Здесь умерли триста человек, тут погибла тысяча человек, тысяча человек погибла вон там, здесь убило сто человек». Япония, без сомнения, пережила величайшую трагедию такого рода в истории мира. Она сравнима лишь с погружением в пучину Атлантиды. Зловоние, исходящее из руин, напоминает смрад над полем боя. Мы склонили головы и помолились, чтобы спящий огонь земли не просыпался и чтобы эта катастрофа больше никогда не повторилась.
Днями и ночами напролет замерзшие и голодные люди старались воскресить дух надежды. Некоторые обломки украшены флагами и материей для них, транспарантами из разноцветной ткани, исписанными бесконечными иероглифами, бумажными змеями и серпантином, потому что близился японский Новый год, и эти маленькие храбрые люди старались радоваться приближающему торжеству. Я надеюсь, что будущее никогда больше не принесет ни одной нации такого горя, какое принес Японии 1923 год.
Преданный вам
М.П.Х.
Камакура, Япония 24 декабря 1923 г.Дорогие друзья!
Проездив все утро по окрестностям Иокогамы и насмотревшись на картины опустошения и развалины, производящие крайне тягостное впечатление, я направил автомобиль к маленькой деревушке Камакура, где Дайбуцу*, установленный благочестивыми людьми в знак уважения к священному месту, сидит в вечной медитации, равнодушный к мельканию веков, в окружении деревьев и мемориальных досок. Сильнейшее землетрясение пощадило эту деревню; на узких улочках с тянущимися вдоль них маленькими бумажными домиками с бамбуковыми шестами и соломенными крышами почти нет следов катастрофы, разрушившей соседний город. То тут, то там приоткрываются раздвижные оконные рамы, в которых на мгновение появляются маленькие круглые лица с блестящими черными глазами, чтобы взглянуть на проносящиеся мимо машины, после чего рамы из вощеной бумаги и шелка снова закрываются.
По всей Японии, за исключением крупных городов, улицы так узки, что автомобилям очень трудно следовать их бесконечным изгибам, не налетая на маленькие живописные домики, стоящие на обочине, и не разнося их вдребезги. Множество раз чудом избежав аварии, наш опытный шофер остановился пред огромными воротами, ведущими в самый знаменитый буддийский храм Японии. Это массивные старинные ворота, выкрашенные в красный цвет, по обеим сторонам которых из маленьких ниш странные демоны злобно косятся на прохожих.
В Японии три огромных статуи Будды, самая большая из которых установлена в громадном храме в Наре. Она отлита из черной бронзы и имеет в высоту более 15 м. Много лет назад голова этого огромного Будды разрушилась, и ее заменили новой. Однако эта статуя далеко не так прекрасна, как та, которую мы осматривали сегодня в Камакуре. Третье из крупнейших скульптурных изображений великого освободителя в Японии находится в Кобе и было создано сравнительно недавно набожным японским купцом. Эта фигура достигает почти 14 метров высоты.
