Даниил Андреев - Железная мистерия
Наместник
Стоп, назад… Куда?
Марш, изменник, в бой!
Я вам покажу
Тыл!
Я швырну туда,
Где лишь черт кривой
В стуже до сих пор
Выл!
Крики
Сами швырнем. Кончен твой день!
В пекле доскажешь свою дребедень.
Наместника хотят стащить с террасы. Ему удается юркнуть в глубь Цитадели.
Вопли толпы
— Сдавайтесь! каты, злодеи!
— Орда кровопийц! Халдеи!
— И так ради вашей идеи
Подох миллион людей!
Голос Укурмии
Все еще бьется? все еще живы
Двадцать, пятнадцать — из тысячи рук?
Воины! Рвите присоски державы!
Черною кровью залейте порог!
Игвы чужеземных шрастров
Швырком от окраин —
со многих сторон —
Громыхаем
железным
тигром.
Эхо в наземном городе
— Wir kommen vom Rhein.
— Nous venons de Rhone.
— From Ohio.
— From Themse.
— Del Tibro. [20]
Пение в отряде изгнанников отечества, сражающихся на стороне международной армии
Скитальцы, изгои, дети вины,
Единому верны условью:
С России смываем пятно сатаны
Кровью.
Кто волею бросил себя в водоверть —
И жизнь, и любовь, все малость!
Лишь ненависть наша сильней,
чем смерть,
Чем жалость.
Цитадель безмолвствует.
Толпа у ее стен приходит в ярость. Летят камни. Пулеметные очереди отбивают от ее цоколя мраморные осколки.
— Попрятались! У, р-рожи!..
— Давай-ка, братва, строже:
Пальни с батарей, друже!
— На штурм! не жалей грыжи!
Но именно в эту минуту, неизвестно каким образом и откуда, здание на глазах у всех облекается в броню. Ни щелки, ни скважины. Вместо стен со множеством уступов, окон, террас, перед народом оказывается глухой трехсотметровый конус с закругленной крышей. Камни, пули, даже снаряды задевают его лишь по касательной и уносятся в пространство.
Обескураженные голоса
— Колдуны! — Это он, — ирод!
— Околпачил нас…
весь
город!..
— Охмурил, а когда ж сдохнет?
— Он в убежище, знать, дрыхнет.
Другие голоса
— Рано запели, пташки:
Как бы не съели кошки…
— Эй, оглянись: с вышки
Прямо на нас — пушки!
Мощный залп батарей Речного форта. В толпе образуются зияющие пустоты. Народ шарахается в сторону, оставляя сотни убитых на мостовой.
Голос маршала в Речном форту
Спасемся еще. Окрепнем!
Вышибем клином клин.
А сгинем — так дверью хлопнем:
Семь бед, но ответ один.
Разговор в крипте
— Странно, все тягостней ночь лихая,
Давит на грудь неимоверный груз…
— Слышите: гусеницами громыхая,
Мчатся машины ущельями трасс…
— Это — другая, не наша стихия,
Будто наречья неведомых рас…
Ректор
Просто — удушье, биенье крови,
Шум неумолчный в ушах…
Вон уж и смерть в этом каменном чреве:
Алые нимбы цветут на свечах.
Экклезиаст
Мы и не ждали праздника:
Вторая Стража иссякла,
Но кровью, огнем и казнями
Багрится начало цикла.
Голоса Синклита
— Мы расширяем ход в катакомбы,
Стража безумствует, боронясь.
— В чадных застенках жертв гекатомбы
Взору открылись, с мраком слились.
Экклезиаст
Годы, залитые черным горем,
Грозная перечеркнула заря,
Слышите — лязгают двери тюрем,
Гудом гудят лагеря,
В каждом бараке, в каждом БУРе
Освобожденные плачут навзрыд;
Дух потрясен…
Голоса Синклита
…Оглушающей бурей
Встретит вас опустошаемый град.
— Но не опасны ни ветры, ни море,
Ни пламена, ни уран, ни иприт.
— Тот же, чья жизнь сократится — в просторе
Вышней России
свой храм довершит.
— Наши неугасимые зори
Встретят его у порога в Синклит.
Скрежет взламываемых дверей,
Голос командира одного из подразделений международной армии
Лестница в затхлое это пространство
От крови еще влажна…
Ректор
Гость! твое боевое убранство
Огненным орденом освободителей
Расцвесть должно!
Другие
Не мстителями, не завоевателями —
Друзьями нам быть дано!
Командир
Рад вам помочь; но Цитадель
Не доконать ничем:
Конус ее, облеченный в сталь,
Стал совершенно нем.
Тигром зато
грозит и рычит
Маршал в Речном форту:
Мы полагаем, он замолчит
Только с землей во рту.
Каждый поэтому из катакомб
Может в наш легион.
Молодой интеллигент
Я отрицаю этику бомб!
Командир
Ах, вы — пацифист… Pardon.
Ректор
Позвольте представиться: доктор Z,
Член академии. В полк
Мне не к лицу. Руководство газетами,
Школами — вот мой долг.
Молодой интеллигент
Воздух горячими струями прыщет,
Пол из-под ног ускользает… Иду…
Вот она, воля! Боже, как блещут
Светочи смерти в этом аду…
Экклезиаст
Теперь разойдутся врозь
Дороги наши надолго.
Девушка
О, нет! Вы — прочная ось
Общего дела и долга.
Сестрою, на фронт, в народ
Рвалась я совсем недавно;
Теперь же слышу: зовет
Освобожденная Навна —
Нести ее весть, как вы, —
Калекам, сиротам, детям…
Экклезиаст
Пусть так. Ущелья и рвы
Начальным лучом осветим.
Нам быть суждено мостом
В Небесную Русь.
Молодой интеллигент
Я с вами.
Ректор
Прощайте, друзья. Потом
Сойдемся в будущем храме.
Экклезиаст
Хаос… Бушующий Шаданакар!
Схватка и вопли двух зол, двух кар…
Голос Жругра
Рвусь на куски… сворачиваюсь…
Застит глаза кровь жертв…
Я ль не вочеловечиваюсь
В богатырей всех битв?
Я ли не оборачиваюсь…
Я не могу быть мертв!
Укурмия
Станешь!
Жругр
Пусть; но в Уппуме я
Окрепну для битв опять,
Потомков твоих, Укурмия,
Разгрызть… пожрать…
смять…
Демиург Северо-Запада, парализуя последние силы Жругра
В Уппум, исчадье!
Мощь твою поправ,
Тебя швырнем в твой собственный прорыв!
Жругр
Я жив… я тверд!
Раругги, в бой…
Я жив…
О, поддержите!..
Падаю стремглав…
Крик переходит в вой нечеловеческой тоски, ярости, в вопль сознания, внезапно постигшего нечто, более пугающее, чем любая смерть. Укурмия иссекает сердце Жругра. На мгновение вопль заглушает все, потом начинает стремительно гаснуть, судорожно вскидываясь на секунду:
ааа! а! — и гаснет окончательно.
Голос Карны
Русские, слышите?
Кручами мрака,
Все уменьшаясь, кружится он
В жерла, откуда ни крика, ни знака
Не долетит до скончанья времен.
Мертвое море миров непробудных
Давит свинцом усыпальницу ту,
Милость и жалость богов добросудных
Снидить не властна за эту черту…
Стэбинг и Устр
