Аркадий Вяткин - 50 великих книг о пути к истине
Остается загадкой, что Циолковский подразумевал под словом «чувствительность», и каким образом чисто механистические идеи сочетались у него с таким понятием как «разум атома».
Возможно, что у него «чувствительность» – это не чувствительность вовсе, и «атом» – не атом, поскольку, распространяя ум и чувства на всю материю, Циолковский не слишком отошел от доктрины, признающей всю материю разумной и живой, и в этом он, безусловно, является предтечей современной эниологии.
Чувствующие атомы, по Циолковскому, не подвержены никаким изменениям и бессмертны. Эта идея напоминает идею монад в теософии, поскольку смерть – это всего лишь распад некоего временного конгломерата, образующих затем новый конгломерат, в котором вечные атомы занимают новое место…
Его материя оживотворена и действует по законам не только физического, но и психического мира. Согласно Циолковскому материя не только чувствительна, но и «периодически, неизбежно через громадные промежутки времени, принимает сложный организованный вид, называемый нами жизнью». Нет ни одного атома материи, который бы не принимал бесчисленное множество раз участия в высшей жизни, в том числе и человеческой.
С разрушением организма, смертью живого существа, его атомы переходят обратно в «неорганическую обстановку», чтобы через сотни миллионов лет воплотиться в каком-либо живом теле или в человеке.
Это возможно потому, что «атом всегда жив», а, следовательно, ему свойственно чувство радости и страдания. Более того, к его сущности относится и само «Я» – сознание или разум.
Разум, основанный на «эгоизме» атома, доводится до совершенства в человеческих существах, благодаря чему приобретает универсальное значение во Вселенной. Его роль определяется, прежде всего, необходимостью пресечь зло в космосе, вызванного наличием в нем регрессивной тенденции, которая в свою очередь не зависит непосредственно от атомов; все дело в их различных комбинациях, а они могут быть как совершенными, так и несовершенными. При этом «распространение совершенства» – это только прерогатива разума, т. е. человека.
Таким образом, Вселенная по Циолковскому является единой саморегулирующейся системой, которая не имеет конца, однако она имеет начало. Это начало, стоящее выше Космоса и Вселенной, Циолковский именовал Первопричиной.
Что подразумевал он под этим словом – можно только догадываться. Ясно, что это не вещественная причинность, а, скорее, духовная, которую он как будто бы поначалу и отрицал. Теперь становится ясно, что имел в виду Циолковский под словом «монизм» и который означает признание основой бытия либо дух, либо материю…
Однако монизм Циолковского – это не коммунизм. Проповедуя на первый взгляд коммунистические идеи всеобщего братства и счастья, Циолковский отнюдь не связывает их реализацию и наступление с какой-либо «классовой борьбой», «партией» или «пролетариатом», а только лишь с научно-техническим прогрессом, который, по его словам, неизбежно приведет к отмене всех существующих технологий, а, следовательно, и к отмене и самого себя…
Столь же метафоричным – и оттого особенно загадочным – является и выражение Циолковского – «воля и власть Вселенной».
«Наша условная воля создана Вселенной, – писал, к примеру, Циолковский, – истинная же абсолютная воля и власть принадлежит космосу и только ему одному. Он единый наш владыка. Но мы должны жить так, как будто тоже имеем волю и самостоятельность, хотя и то и другое не наше».
Но что все-таки значит «воля»? В представлении Циолковского – это знание и власть некоего высшего сообщества, своего рода коллективного разума существ, уже ставших «лучистыми» и значительно обогнавших человечество в своем развитии…
Из всего сказанного нетрудно заметить, что некоторые мысли Циолковского несвоевременны и, более того, наивны, но вся его заслуга состоит в том, что он выступил первым, а первые могут ошибаться или высказывать неосуществимые идеи.
Циолковский искренне полагал, что представители суперцивилизаций не вмешиваются в наши начинания, но постоянно держат нас под контролем, чтобы мы не навредили самим себе.
Называя Землю колыбелью, Циолковский искренне полагал, что мы находимся в поре своеобразного «детства», а поэтому нуждаемся в присмотре «взрослых» – более развитых цивилизаций. Он думал, что «Земля не может быть предоставлена вполне самой себе. Некоторая степень самостоятельности ей оставлена только для приобретения опыта, для достижения совершенства (только не для гибели)… На Земле имеем власть человека. Но как она еще слаба! Космос то и дело ставит ему преграды. Это и понятно, потому что происходит по ее несовершенству, по ее младенческому состоянию. Мать не дает младенцу утонуть, упасть с крыши, гореть, погибнуть. Но она позволяет ему слегка ушибиться или обжечься, чтобы он выучился ловкости, приобрел знание и осторожность, необходимые для существования. Так поступает космос с человечеством. Воля последнего не исполняется и ограничивается, пока оно еще не выросло и не достигло высшего разума».
На вопрос одного корреспондента, почему более развитые существа не помогают нам, более слабым, Циолковский ответил приблизительно следующее: человечество еще не подготовлено к осознаваемому контакту с представителями иных миров. Появление их в настоящее время вызовет хаос, поскольку это не будет понято, и религиозный фанатизм затмит разум. Известно, что гималайские Махатмы за много десятков лет до этого аналогичным образом предупреждали о возможности наступления хаоса и беспорядков при попытках разглашения ими секретов высшей магии, до которых человечество еще не доросло. Несмотря на сокрытие и конфиденциальность, составляющих тактику высших существ по отношению к человечеству, некоторые виды их деятельности все-таки проходят через завесу секретности, периодически проявляясь в виде так называемых аномальных явлений…
Циолковский предполагает, что высокоразвитые существа не только осуществляют контролирующую или «агентурную» цель, но могли и сами в незапамятные времена являться источником жизни и разума на нашей планете. В своей работе «Причина космоса» Циолковский повторяет неоднократно звучащую мысль, что жизнь на Земле могла зародиться в результате перенесения некоторых «зачатков» с других планет. Это совпадает с гипотезой панспермии, высказываемой в различных вариантах с глубокой древности – занесении спор жизни на Землю из космоса, но обычно связываемой только с именем шведского ученого Сванте Аррениуса и почти забытой после открытия космического излучения, как оказалось, губительно действующего на все живое. Однако, как известно, гипотеза была возрождена с новой силой после нахождения в Антарктиде остатков микроорганизмов внеземного происхождения…
Мысли Циолковского переплетаются и с самыми спорными гипотезами современности, как, например, с предположениями М. Агреста и А. Казанцева о посещении Земли обитателями иных миров в далекой древности (палеоконтактах), а также подобной гипотезой К. Сагана…
Главную цель человеческого существования Циолковский всегда видел в освобождении от страданий и в достижении бессмертия и свободы, обеспечивающих всеобщее счастье.
Однако, в отличие от буддизма, он опять-таки не считал страдания при земной жизни неизбежными, и, тем более, необходимыми, допуская возможность абсолютного избавления от них путем научно-технического прогресса.
Циолковский считал, что разум не может мириться ни с чем, что служит причиной страданий. По его мнению – «произвести несчастного значит сделать величайшее зло невинной душе, равное примерно убийству или еще хуже. Так пускай же его не будет. Пусть общество, не препятствуя бракам, решительно воспротивится неудачному деторождению».
В то же время Циолковский писал, что «жестокое уничтожение невинных калек и принуждение к браку без взаимности не может быть нами одобрено», а только лишь наставал, чтобы «несовершенные люди» не давали потомства… В своих философских работах Циолковский неоднократно говорил об идеальном мироустройстве. Он постоянно повторял мысль о невозможности какого-либо насилия, о недопустимости страдания и убийств. Не случайно главы его трудов называются «Свобода передвижения», «Свобода образования обществ и предприятий», «Свобода обмена и торговли».
В частности, когда в 1934 году к Циолковскому приехал корреспондент «Комсомольской правды» и задал вопрос, каким должно быть советское правительство, то Циолковский ответил, что правительство должно обезопасить людей от насилия, не допускать его ни в какой форме, обязано внимательно слушать народ и критику, не заниматься протекционизмом и коррупцией и т. д. Разумеется, эта анкета не была опубликована…
Одной из главных целей общества Циолковский полагал «разведение» более совершенных пород людей, т. е. гениев. Это является наивной идеей, поскольку генетическое наследование таланта и гениальности в настоящее время наукой не подтверждается. В то же время он считал, что разум – это проявление природы, следовательно, вмешательство разума – это вмешательство природы в свою же природу и поэтому оно не может порицаться. Он отнюдь не думал, что всякое развитие жизни требует только лишь благоговейного созерцания и непротивления и всегда был противником идеи пассивности человека в отказе от исправления так называемых «ошибок природы», а поэтому Циолковского в наши дни иногда сравнивают с Мичуриным…
