Станислав Хохель - Чудеса возможны, или Путь к Волшебству
– Да перегорело уже всё, – отмахивается Стелла.
– Если б перегорело всё, сейчас у тебя б другая жизнь была, – говорю я. – И муж был бы толковый, и заместитель поактивнее… Ну-ка, признайся – что ты в своём прошлом забыла?
– Не знаю, – вздыхает Стелла. – Обиды у меня на него нет, – ну, значит, должно было всё так случится. А вот ему тогда очень плохо было, после того, как меня ударил. Ходил несколько дней сам не свой, даже пить стал меньше. Так, по-моему, до конца от этого и не оправился, – говорит Стелла и в её голосе угадывается еле слышная нотка плача.
– И прощения у тебя не попросил?
– Нет, не мог он на это пойти. Не принято у нас тогда это было, да и не стал бы он передо мной извиняться – гордый был очень.
– И ты с этим смирилась?
– А что было делать? – вопросом на вопрос отвечает Стелла.
– А что бы ты делала, если бы это случилось сейчас? – продолжаю допытываться у неё я. – Неужели ты б допустила это? Охлаждение отношений, отдаление вас друг от друга…
– Нет, не допустила бы, – решительно мотает головой Стелла. – Но что делала бы – не знаю.
– Представь себе, что он рядом с тобой, здесь, – говорю я ей. – Что бы ты ему сказала?
– Ах, какое это сейчас имеет значение… Если бы только можно было всё вернуть! Я только сейчас осознала, что все эти годы мечтаю о встрече с ним!
И в этот миг произошло чудо: пространство неуловимо поменялось. Я ощутил чьё-то дыхание рядом с нами, чьё-то давнее, но очень сильное желание. Мои волосы наэлектризовались, а в ауре появилось ощущение чьего-то присутствия.
Так и есть: он здесь.
Внутренним зрением я увидел отца Стеллы, я услышал его просьбу, я открыл ему своё сердце и на несколько секунд стал им.
Я прикоснулся к Стелле и сказал в несвойственной для себя манере, резко проговаривая окончания слов:
– Стелла, я здесь.
Стелла изумлённо отшатнулась, повернула голову и посмотрела в мою сторону, не видя меня, широко раскрытыми глазами.
– Я бы сказала… – говорит она и её голос дрожит от напряжения, – я бы ему сказала: прости меня ты. Прости меня, папочка!
– Милая моя доченька… Конечно, я прощаю тебя. Прости и ты меня тоже, – говорю я и обнимаю её за плечи.
Стелла бросается ко мне, прячет голову у меня на груди и разражается рыданиями.
Выплакавшись, Стелла отодвигается от меня и долго молчит, вглядываясь в кружку с чаем.
– Знаешь, – медленно говорит она, оправившись от слёз, – у тебя сейчас был такой же запах, как у него. И движения были такие же, и голос похожий.
Я снова почувствовала его рядом, как тогда, в дни нашей размолвки, когда он проходил возле меня, не решаясь ко мне прикоснуться… Только сейчас я поняла, что было тогда у него на душе.
…Папа умирал долго и тяжело – у него был рак. Зато его болезнь собрала вокруг него всю нашу семью – братья и сёстры, тёти и дяди, которые не виделись много лет, встречались у него в палате, распределяли дежурства и хлопоты, разговаривали о жизни. Перед смертью он сумел сплотить всех нас так, что в те дни ко мне вернулось ощущение большой и дружной семьи, как когда-то в детстве, когда они с мамой были молодыми, а я – маленькой.
Мне сообщили о его смерти на мобильный, когда я делала покупки в супермаркете. Я села на пол, разбросав кульки и разрыдалась – и за всё время, что я плакала, никто ко мне не подошёл. И это было замечательно, потому что мне нужно было утолить свою тоску по тому, что было утрачено. Тоску, но не желание.
Стелла задумалась, отхлебнула глоток чая и поставила чашку на пол.
– Это желание сейчас помог утолить мне ты, – сказала Стелла, улыбаясь и вытирая глаза. Затем на секунду прислонилась к моему плечу и тут же попробовала отшатнуться, но я удержал её и мы долго сидели обнявшись, пока за окном не потемнело.
Обнимая Стеллу, я думал о мощи, сокрытой в её давнем стремлении. Сила Стеллы, соединившись с моим желанием ей помочь, смогла проложить канал к родной душе и притянуть ситуацию, в которой завершение неоконченного дела между отцом и дочерью стало возможно.
Перед моим уходом Стелла с благодарностью меня расцеловала.
– Спасибо тебе за всё, – сказала она своим низким красивым голосом.
– На здоровье, доченька, – полушутливо ответил ей я.
Лети на свет
Мы знали друг друга еще до войны.
Во двор забегали с тобой пацаны
Курсантский значок, ладной формы покрой,
В окно постучишь – вот, пришел за тобой
Гуляли часами, не пряча глаза.
У всех на виду – целоваться нельзя
А если за руку возьмешь невпопад —
«Жених и невеста!»– мальчишки кричат
Сегодня я плачу – ну нет больше сил
Из роты парнишка к соседке ходил
У окон ее – каждый вечер, любя
А я лишь по праздникам вижу тебя.
Вопросы мои тебе вижу, тяжки
Спрошу – односложно ответишь: «Кружки»
Ну что за охота в казарме торчать,
Когда все с девчонками ходят гулять!
Тебе самому твоя роль нелегка
Поправишь пилотку – и дрогнет рука
«Ну милый, хороший, скажи – я пойму!»
Вздыхаю и только молчу – почему?
Я знала немного. Твой график был крут
Ты после занятий учил парашют
Спеша в класс вечерний, в нарядах был скор
Там ждал тебя с группой разведчик-майор.
Вот выпуск уж скоро. Ты грустен и худ.
На курсе всяк свой изучает маршрут
Но ты не клянешься отправить письмо
Ах, значит не любишь? Прощай. Все равно.
Что ж, пробил твой час. Завтра вылет. Пора!
Не спишь ты, дождаться не можешь утра
«Прощаемся в ссоре», – ты думал, – «ну вот,
Зато она быстро замену найдет».
В чужую страну – как на бал с корабля.
Погоны другие, другая земля
Не так уж плоха золотая их клеть
Девчонки доступны – чего их жалеть.
Недолго и я оставалась одна
В народе шептали: начнется война.
А вдруг пропадешь ты, уехав на бой?
Захаживать стал ко мне парень другой
И вот грянул гром – нас беда развела.
Забыть я тебя все равно не смогла
Но толку – пропал ты, кричи – не кричи
Зароюсь в подушку и плачу в ночи
Я чувствовала – ты уехал не зря
У них под ногами горела земля
Но понял все друг наблюдательный твой —
Гестаповцы вскоре пришли за тобой
Ты умер молчавшим. Такие дела…
Я в землю во Франции где-то слегла
Как эхо той жизни – Нанси, Рамбуйе…
Хочу в украинской родиться семье.
Ну вот я и здесь. Я смотрю на страну
Рисую, читаю, леплю – про войну
Мечтаю на фронт невидимкой попасть
Разведчиков пленных у немцев украсть.
Над книжкой я в детские плакал года
«Зачем вы погибли, какая беда…»
Но детство летит, протекая как сон —
Немецкий твой друг по соседству рожден
Мы ждем тебя, милый! Здесь я и твой друг
Скорей приходи, без тебя, как без рук
Мы так задолжали, за столько-то лет…
И тут вдруг – девчушка явилась на свет!
Причудлив судьбы долгожданный узор:
Приходишь как нищий, уходишь как вор
Разведчик мой, снова меня ты нашел!
Но только с тех пор… поменялся наш пол!
Непрост о сплетениях кармы рассказ —
Предавший – полюбит, любивший – предаст
Искупит, вернется – такая стезя
Нам, видно уж, порознь по жизни нельзя
Старинной разлуки развеялся прах
Страданье и благо – все в наших сердцах.
Проводя корпоративный тренинг для одной из организаций, я познакомился с Майей. Майя давно занималась своим развитием: зачитывалась Ошо, посещала лекции в эзотерической школе, практиковала трансцендентальную медитацию.
Узнав о том, что я консультирую, она обратилась с просьбой о помощи и ко мне.
За несколько встреч (в то время для достижения результата мне требовалось больше времени, чем сейчас) мы проработали её старые страхи, сблизились и подружились. Вскоре общение по телефону стало для нас привычным явлением.
Однако один из её звонков стал для меня неожиданностью:
– Слава, привет. Срочно нужна твоя помощь.
– Что случилось?
– Когда я начала читать доклад на совете директоров, меня обуял панический ужас, я начала заикаться и едва закончила своё выступление. Сейчас решается вопрос о назначении меня на более высокую должность – а если я не смогу уверенно выступать, мне не видать её, как своих ушей. А я так мечтала об этом месте! Пожалуйста, помоги мне!
– Ну что ж, попробую. Ужас, говоришь? Как проявил себя твой ужас?
– Когда я вспоминаю об этом, у меня начинает трястись голова.
– Странно, мы ведь уже проходили через это… Ну-ка, погрузись снова в эту ситуацию… Получается? Теперь не сдерживайся, пускай твоя голова и дальше трясется… Лучше сейчас проживи это полностью, чем и дальше будешь пить в час по чайной ложке. Ну вот, твоя голова трясется, и что дальше?
– Теперь всплывает картинка…
– Рассказывай.
– Меня вызвали к доске в 6-м классе и я почувствовала это.
– Тогда перенесись снова в то время, вспомни, как это было. Представь себя у парты, запах мела, голос учительницы… Ну как, ты в картинке?
– Да. Я боюсь неправильно ответить учительнице, я понимаю, что ужас здесь неуместен, но ничего не могу с собой поделать; я знаю, что ты спросишь – нет, меня никогда не ругали за оценки, и я действительно не испытывала этого раньше. Этот страх – первоисточник, и он живет, несмотря ни на что. Я понимаю, что он совершенно неадекватен происходящему, но ничего не могу с ним поделать. В шестом классе я столкнулась с ним впервые, а ведь в детстве была такая смелая…
