Юрий Фролов - Правда о зомби. Секретные проекты спецслужб
В своих исследованиях Буллок заключает: «.Гитлер подолгу разглагольствовал перед Кубичеком о любви и женщинах, хотя не отважился подойти ни к одной из них. Как у всякого молодого человека, любовь воспламеняла его воображение, однако не существует ни единого свидетельства того, что Гитлер тогда хоть с кем-нибудь имел любовную связь».
В данном случае интимную замкнутость Гитлера можно обосновать концепцией Фрейда «О комплексе неполноценности и боязни быть отвергнутым в своих ухаживаниях». Но с годами, когда Гитлер почувствовал свою неограниченную власть над толпой и приближенными в нацистской партии, этот комплекс смущения переродился в неуправляемую похоть. Существует немало свидетельств, какие оргии с извращениями устраивал Гитлер «в часы досуга».
Сопоставляя личности Гитлера и Сталина, Буллок пишет, что «. многие историки не позволяют себе чрезмерно доверять психологической трактовке личности Гитлера по двум причинам. Первая — отсутствие надежных свидетельств, что вынуждает психиатра в большей степени полагаться на рассуждения и выводы по аналогии (на этот факт, думается, реалисты-скептики обратят серьезное внимание. — Лет.). Вторая причина — даже если предположить, что Гитлер (как и Сталин) страдал манией психопатического, шизофренического или параноидального характера, как можно разграничить обычные пагубные последствия подобных отклонений, с которыми психиатры сталкиваются в повседневной практике, и тот грандиозный триумф, который сопутствовал Гитлеру, а также Сталину при воплощении ими своих маний в леденящую душу реальность?»
Тут уместно вспомнить Нюрнбергский процесс над нацизмом с участием судей стран-победительниц. Прокуроров и судей интересовали явные факты фашистских зверств во всеевропейском масштабе, реальное участие каждого из подсудимых в руководстве террором на покоренных фашистами территориях. Но, к сожалению, в то время мало внимания реалистами-политиками уделялось влиянию на поступки вождей рейха черно-мистических воззрений как самого Гитлера, так и его близкого окружения. Скорее всего, именно поэтому не была создана компетентная комиссия из авторитетных в то время гипнологов, специалистов по экстрасенсорным явлениям, которые при допросе близкого окружения Гитлера могли бы на основе полученных от преступников данных пролить свет на психологию самого Гитлера.
//- ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО «ТУЛЕ» И ОДЕРЖИМОСТЬ ФЮРЕРА — //Сторонники мистицизма считают его одержимым темными силами и этим объясняют как его феномен влияния на тысячные толпы при выступлениях и парадах, так и его распоряжения, касающиеся зверского уничтожения неарийского населения на покоренных славянских территориях. По их мнению, Гитлер вполне разумно не проявлял явного своего контакта с потусторонними силами зла и прилюдно никогда не отрицал господствующего в Германии лютеранства. Значит, не настолько он был сумасшедшим, раз понимал, что мессия нации должен хотя бы внешне признавать официально существующую религию. Покажи открыто Гитлер свое пренебрежение к лютеранству, он бы быстро лишился моральной опоры среди мощного среднего слоя обывателей, посещавших кирху. Распространись широко слух, что фюрер втайне поклоняется черным сатанинским силам, укрепляющим его владычество над народом, верующие (а их в
Германии в то время все же был солидный процент) внутренне отшатнулись бы от него. Стало бы труднее держать нацию в слепом повиновении. Наверное, из этих простых сейчас для нас понятий, но тогда «заповедных» для большей части населения Германии, и стал активно воздействовать на умы молодой и еще никому не известный Адольф Шикльгрубер.
По словам того же Кубичека, будущий фюрер порой впадал в экзальтацию, был слишком эмоционален, а потом даже «неуправляем». Не эта ли сила, почерпнутая от мистического копья Лонгина, и уверенность, что он в будущем сыграет особую роль в судьбе нации, начинала двигать молодым Адольфом, когда он сам был «никем в обществе»? И не могли Адольф быть настолько скрытным от Кубичека, что тот не мог просто знать о посещении Адольфом некоторых полузакрытых «развлекательных заведений для мужчин»? А ведь в те годы таковые существовали в Германии. И на их посещение не требовалось больших денег. Опять, как считается, это не доказано. Адольф в юности морально чист.
Для сторонников мистического развития психики Гитлера есть мнение немецко-американского психолога и социолога Эриха Фромма, который считал, что «.школьные неудачи Гитлера объясняются его все большим погружением в мир фантазий и что истинная причина конфликта с отцом — сопротивление попыткам отца вернуть сына к реальности и заставить его заняться устройством своего будущего». Опять же в этом таятся будущие способности фюрера бескомпромиссно разговаривать не только со своими подчиненными генералами, но и безапелляционно говорить в толпу слушателей, умении психологически подчинять ее своему влиянию.
Перенесемся в биографии Гитлера немного далее и скажем словами Фромма, что «некоторые разновидности нарциссизма (углубленной самовлюбленности. — Лет.) можно рассматривать как профессиональный порок политических лидеров, глубина которого зависит от степени убежденности в собственной провидческой миссии, от уверенности в собственной непогрешимости, а также непререкаемости личной власти». Именно потому в своих ссылках мы приводим высказывания Алана Буллока, что этот историк стоит как бы особняком, он не немец и не русский — и потому может оценивать факты более объективно, без эмоций, как третейский судья.
Многие исследователи различных эпох тирании справедливо отмечали, что деспотами двигало не только стремление к власти, но и внутренний комплекс собственной отверженности в обществе задолго до прихода к руководству. То есть в их зрелые годы проявляются, подспудно или явно, сугубо личные отрицательные мотивы. Это отмечает в характере Гитлера и Алан Буллок: «Пережитые. разочарования и унижения питали его ненависть и желание отомстить обществу, отвергнувшему его, и одновременно распаляли его волю в победу, достичь цели, лишь только наконец представится возможность проявить себя». Так постепенно Гитлер начал увязывать свои личные беды с происходящими общественными, а затем и политическими процессами. Вот что пишет сам Гитлер в «Майн кампф» о воздействии на него бурных событий первой мировой: «Подобного рода жестокая борьба за выход наверх зачастую уничтожает в человеке естественную склонность к состраданию. Собственная борьба за существование убивает в нем жалость к несчастьям тех, кого он оставил позади».
Это ли не катехизис, не указание молодой личности-неудачнику, как вырваться из порочного круга бедствий и обрести хоть какую-то властишку над человечьими душами, выше которых он себя втайне считает! Прочь сострадания к тем, кто остался позади — провозглашает «Майн кампф» и личный пример фюрера, который не скрывал своего бедственного прошлого от широких масс и тем самым стал им еще более близок.
Как всякий политик, мечтающий стать пророком своего народа, Гитлер еще на заре карьеры начал создавать свой катехизис. Имеется в виду книга «Майн кампф» («Моя борьба»), где на многих страницах фюрер откровенен настолько, насколько может быть откровенен молодой человек, числящийся среди ровесников в неудачниках, но бредящий вождизмом. Это скрываемое чувство своеобразной неполноценности и двигало молодым Гитлером, когда в 1923 году он написал в «Майн кампф»: «Мы вырастим молодежь, перед которой содрогнется весь мир, молодежь требовательную, резкую и жестокую. Я так хочу. Наша молодежь должна отличаться всеми этими качествами, должна быть безучастной к страданию. Я хочу в ее взоре видеть блеск глаз хищного зверя». И через восемь лет в спецлагерях для скаутов начали выращивать именно такую молодежь с «блеском глаз хищного зверя». Это были знаменитые формирования «Гитлер-югенда». Они стали надежной опорой фюрера в завоевательных кровавых войнах. Давая присягу, молодые воинственные арийцы фанатично и восторженно говорили: «Я клянусь тебе, Адольф Гитлер, — мой вождь, в верности и мужестве. Я обещаю тебе и всем, кого ты назначишь моими начальниками, повиноваться до самой смерти». До самой смерти, до последнего патрона дрались элитные эсэсовские части, что подтверждено многочисленными свидетельствами советских воинов, положивших немало жизней и проливавших кровь, чтобы сломить эсэсовское сопротивление.
Вот как экзамен на выживание после разгрома фашизма вспоминал один из курсантов СС: «Все мы орудовали лопатами, как одержимые. Окровавленные ладони горели, пот ел глаза, сердце бешено колотилось. Танки совсем близко — окоп или могила? Такого страха мне не приходилось испытывать больше никогда. Бросаясь на дно ямы в самое последнее мгновение, я увидел прямо над собой огромные звенья гусениц. Совсем близко раздался чей-то предсмертный дикий крик, в нос ударили выхлопные газы. Когда все было кончено, я узнал, что танки раздавили насмерть двоих из десяти человек. Третий не выдержал и бросился бежать. Потом его списали в штрафной батальон. Погибших, а их еще прибавилось из других десяток, хоронили с воинскими почестями». Именно о тысячах, сотнях тысяч таких одержимых сверхвоинов и мечтал Гитлер со своими советниками. Так воспитывались, безжалостно натаскивались будущие покорители мира, хозяева Великого Третьего Рима, каким грезилась фюреру Германия со славянскими колониями до Урала.
