Чарльз Ледбитер - Внутренняя Жизнь
Но мы должны быть весьма внимательными и заботиться о том, чтобы помогать им, а не мешать — мы должны убедиться, что не увеличиваем в наших животных качества свирепости, от которых эволюция должна их наоборот избавить. Например, человек, который учит собаку охотиться и убивать, усиливает в ней те самые инстинкты, которые, если животное будет развиваться, должны быть устранены. Таким образом, он ведёт животное, предоставленное его попечению, к деградации, вместо того, чтобы помогать ему в своём продвижении, даже если в то же время он развивает в животном разум. И хотя он этим может принести немного пользы, в то же время он наносит очень много вреда, который эту пользу более чем перевесит. То же верно в отношении человека, который учит свою собаку быть злой, чтобы она была хорошим защитником его собственности.
Человек, который обращается с животным грубо или жестоко, возможно, развивает его интеллект, поскольку животное будет учиться думать более проницательно, чтобы избегать жестокости. Но наряду с любым развитием, приобретённым таким образом, в животном будут развиваться исключительно нежелательные качества страха и ненависти. И таким образом, когда позднее эта животная волна жизни разовьётся до человеческого уровня, мы получим человечество, которое уже с самого начала будет в невыгодном положении — в нём уже будут заложены эти ужасающие качества страха и ненависти. И всё это вместо человечества устремлённого, преданного, любящего и мягкого, которое появилось бы, если бы люди исполняли свой долг по отношению к животной части эволюции.
У нас есть долг и по отношению к другим, ещё более низким формам жизни, чем эта. Есть элементальная сущность, окружающая нас повсюду; она продвигается в своём развитии с помощью нашей мысли, а также действия, производимого на неё нашими мыслями, страстями, эмоциями и чувствами. Мы не должны специально об этом беспокоиться, поскольку если мы следуем высшим идеалам, если стараемся следить за тем, чтобы все наши мысли и эмоции были насколько возможно высшего типа, тогда мы в то же время и без особых затруднений исполняем свой долг к элементальной сущности, на которую наша мысль влияет — она будет подниматься, а не подавляться, и в ней будут запускаться в действие высшие качества, которые доступны лишь нам одним, что будет оживлять её и помогать ей на соответствующем ей уровне.[1]
Помощь высшего низшему предполагается повсюду в эволюции, и человек помогал членам животного царства не только способствуя их индивидуализации. Во времена Атлантиды само образование видов было в значительной мере отдано в руки человека, и именно потому, что ему не удалось выполнить этот долг, очень многое пошло совсем не так, как замышлялось первоначально. В значительной мере его ошибки стали причиной существования тех хищных животных, которые живут только чтобы истреблять друг друга. Не то, чтобы он был ответственен за всех плотоядных — хищники были и среди гигантских ящеров лемурийского периода, и человек напрямую никак не участвовал в их эволюции, но частью его работы было помочь развитию из них форм млекопитающих, которые сейчас играют в мире столь видную роль. У него была возможность улучшить их породы и обуздать нежелательные качества этих вверенных ему созданий, и именно поскольку ему не удалось выполнить всё, что он мог сделать в этом направлении, он в некоторой мере ответственен за многие из того, что с тех пор пошло в мире не так. Исполни он свой долг, у нас бы скорей всего не было бы хищных млекопитающих.
Людской род так долго обращался с животными жестоко, что всему животному миру присуще общее чувство страха и враждебности к человеку. Люди создали таким образом ужасную карму, которая возвращается к ним теперь в виде страшных страданий и различных форм болезней и сумасшествия. И даже при всём этом плохом поведении со стороны человека, немногие животные нанесут ему вред, если их оставить в покое. Например, змеи обычно не наносят людям никакого вреда, если их предварительно не ранить или не испугать, и то же самое верно по отношению к почти что всем диким животным, за исключением немногих, для которых человек является пищей. Да и они обычно не трогают человека, если могут добыть что-нибудь другое. За исключением случаев самообороны или защиты других, уничтожения любых форм жизни всегда следует избегать, поскольку это ведёт к замедлению работы природы. Вот одна из причин того, почему все порядочные теософы отказываются от соучастия в убийсте путём употребления мяса и рыбы или от ношения таких вещей, которые добываются лишь убийством животных, как например мех котика или плюмажи из птичьих перьев. Шёлк тоже добывается с полным уничтожением червей-шелкопрядов, хотя я слышал, что теперь существует новый способ его получения, позволяющий их не убивать.
Симпатия
Никогда не настраивайтесь против закона природы. В последнее время человек очень сильно отошёл от природы, и широко распространился материализм. Многие люди науки по сравнению с их менее образованными праотцами гораздо больше знают о природе, но гораздо меньше — о сопереживании с ней. В полезном и действительно необходимом изучении внешнего многие забыли внутреннее, но человек пройдёт через эту промежуточную стадию и вернётся назад в симпатию. Прежние народы, имевшие больше родства с природой, мало заботились о подробных исследованиях — они им казались проявлением непочтительности. Поскольку мы потеряли почтение и живое чувство, мы суёмся повсюду, не испытывая никакого неудобства. Теперь же нам нужно, не потеряв точности, приобретённой нами на этой промежуточной стадии, восстановить симпатию, или чувство сопереживания. С помощью неё можно найти множество того, чего одна наука никогда не откроет. Когда мы обучаем детей, они должны почувствовать, что мы их понимаем, даже если для достижения этого нам придётся пожертвовать какими-то дидактическими преимуществами. Ведь средний ребёнок воспринимает взрослых, как совершенно чуждых, странных и своенравных существ.
Всё это верно и применительно к нашим исследованиям природы. Природные духи боятся нас, если мы изучаем их чересчур научно; мы должны погрузиться вместе с ними в их жизнь, и тогда их заинтересует и жизнь человечества. Хотя и слепо, цветы и прочие природные объекты чувствуют радость и дружелюбие. Эмерсон сказал, что когда он вернулся домой, ему показалось, что деревья его в саду были рады его снова видеть, и несомненно, это совершенно верно. Деревья и животные узнают людей, которые любят их. В Индии люди говорят о "счастливой руке", способствующей посадке, имея в виду, что у одних людей растения растут, а у других — нет. Надо быть в симпатии с целью логоса. Если мы активно помогаем прогрессу всего, мы живём в его воле, проникающей всю природу, и природа это сразу чувствует; но если мы противопоставляем себя эволюции, природа отшатывается от нас подобно чувствительному ребёнку.
Наше отношение к детям[2]
Каково ваше отношение к своим детям? Помните, что они являются "я", искрами божественной жизни. Они доверены вам не для того, чтобы вы господствовали над ними и плохо с ними обращались, используя их лишь для своей выгоды, но чтобы вы любили их и помогали им быть выражением божественной жизни. Какой поток любви вы должны будете тогда чувствовать, и насколько превыше всяких слов должно быть ваше терпение и сострадание! Как глубоко вы должны переживать доверенную вам честь служить им таким образом! Всегда помните, что вы не старше, а они не моложе, но как души все вы примерно того же возраста, и потому относиться к ним вы должны не как эгоистичный и жестокий диктатор, а как друг, всегда готовый помочь. Вы не относитесь к своему другу иначе, если он надел новое пальто; потому, встретив ребёнка, вспомните, что просто встретили душу в новой одежде. Совершенной добротой и любовью вам следует постараться пробудить в ней всё лучшее и помочь подогнать новую одежду. Всегда помните, что настоящее благо — это благо для всех, и что оно никогда не достигается за счёт страдания остальных. То, что достигается так — в действительности не и благо вовсе.
Страх смерти
Страх смерти — суровая реальность в умах многих. От него страдает больше людей, чем вы можете предполагать, и ещё большее их количество боятся того, что случится с ними после смерти. Естественно, особенно часто это бывает у людей, верящих в ад.
Но мы знаем закон кармы и осознаём, что посмертные состояния — просто продолжение жизни, которой мы живём сейчас, хотя и без физического тела и на более высоком плане, а когда в добавление к этому мы узнаём, что обычно называемое жизнью — лишь день в настоящей и большей жизни, все эти вещи принимают совсем другую перспективу. Тогда мы знаем, что прогресс происходит обязательно. Человек может спотыкаться, он может восстать против сил прогресса, но несмотря на это он будет ими увлечён, хотя там, где он сопротивляется, он набьёт много шишек и перенесёт много неприятностей. Сразу видно, что это знание устраняет страх.
