Кристин Барнетт - Искра Божья, или Как воспитать гения
Джейк приобрел очень много, общаясь с ребятами и имея друзей в школе и дома, но он также понимал, что отличается от других детей в классе. После уроков ребятам хотелось поиграть в мяч или посмотреть спортивную передачу по телевизору. Джейк тоже так поступал, но в действительности ему хотелось уделять больше времени повышенному курсу математики или совершенствовать политическую карту Соединенных Штатов.
В Джейке было нечто главное, что он не мог делить с другими мальчиками. Чем бы он ни занимался, будь то «Джерримандер»[4] или изучение химического состава почвы, это не интересовало его сверстников, а его привязанности только усугубляли различие между ними. Но Джейк тогда уже научился сдерживать себя и притворяться, что ему, как и всем, нужно двадцать минут, чтобы старательно подготовиться к занятиям по расписанию. Джейк был вынужден приспосабливаться к социальным условностям, а это означало, что ему приходилось прятать часть себя — большую часть — от всех.
Один из замечательных специалистов, с которым мы беседовали, заметил, что, когда человек с таким высоким коэффициентом умственного развития, как у Джейка, концентрирует внимание на выполнении чего-либо, пусть даже на стремлении вести себя как обычный третьеклассник, он постарается довести это до совершенства. Но та двойная жизнь, которую ему приходится вести, также может вызвать личностный кризис. Ему обязательно нужно выяснить, кто он, поскольку в действительности он этого не знает.
Мы с Джейком проводили много времени в Интернете, стараясь найти видео об ученых-аутистах и гениальных детях. Многие одаренные дети на «Ютубе» обладали выдающимися музыкальными способностями, что совершенно неожиданно вдохновило Джейка на занятия музыкой. В течение нескольких минут Джейк обычно слушал отрывок из классической музыки, затем нажимал кнопку «Пауза», садился за пианино и сразу же начинал играть то, что прослушал, более или менее хорошо. Было очень приятно наблюдать за ним, и он, похоже, отдыхал таким образом. Джейк никогда не любил вставать рано, и, чтобы быстрее проснуться, он в течение некоторого времени играл по утрам на пианино, это было его любимое занятие.
Мы нашли видеозаписи Кима Пика[5], выдающегося ученого, страдающего аутизмом, который послужил прототипом героя Дастина Хоффмана в фильме «Человек дождя». Пик также был известен способностью запоминать даты. Например, он мог назвать не только дату рождения Уинстона Черчилля, но и день недели, когда тот родился, основываясь только на цифре года.
— Правда? Это здорово? Но я тоже могу так делать, — сказал Джейк, когда мы просматривали видеоклип.
— Ты можешь? — Как же получилось, что я об этом не знала? Правда, надо сказать, умения такого рода не часто проявляются в беседах. — Тогда скажи, в какой день недели родилась я, — попросила я его.
— В 1974 году 17 апреля было средой, — сказал Джейк, не отрываясь от экрана.
Конечно, он был абсолютно прав.
Я также не знала, насколько хорошая у него зрительная память, пока мы не посмотрели еще один документальный фильм о художнике Стивене Вилтшире[6]. Вилтшир — человек, страдающий аутизмом и разбирающийся только в живописи, получил прозвище Человек-фотоаппарат за то, что мог идеально воспроизвести пейзаж, который видел только один раз в жизни. Создатели документального фильма арендовали вертолет, на котором он совершил полет над Римом. Полет не повторился, но Вилтшир смог нарисовать город, передав малейшие архитектурные подробности, например число колонн Пантеона.
— Я тоже так вижу, — сказал Джейк, он был удивлен, что кто-то еще воспринимает мир так же, как и он. Его не меньше удивило то, что никто не может вспомнить точное число окон в небоскребе, который они видели только один раз. Джейк не умел так же хорошо рисовать, как Вилтшир, но он точно помнил, сколько машин было на стоянке у магазина «Бест Бай»[7], мимо которого мы проехали со скоростью около семидесяти километров в час, сколько из них были серебристого цвета, и множество других мельчайших деталей.
Для Джейка было огромным облегчением видеть других одаренных людей, страдающих аутизмом, на «Ютубе», но это не было решением тех проблем, и в первую очередь чувства отчужденности, с которым он сталкивался в повседневной жизни. В какой-то мере его чувство одиночества даже усилилось, когда он узнал о других одаренных и выдающихся людях, страдающих аутизмом.
Существует огромная разница между пониманием того, что ты не одинок, потому что видел на «Ютубе» кого-то, и ощущением того, что ты не одинок, потому что есть кто-то, с кем ты можешь поговорить на равных. Джейк мог рассказать мне все о том, что ему интересно, но у нас не получалась беседа. Вряд ли меня могли особенно заинтересовать пирокластические потоки[8], которые так занимали его. Все, что я могла сделать, — так это выслушать его и задать вопросы, но в определенный момент этого оказалось недостаточно.
По настоятельной просьбе Джейка я связалась с доктором Дарольдом Треффертом, врачом Кима Пика, одним из ведущих специалистов в области аутизма у одаренных людей. В то время на сайте доктора Трефферта были представлены сведения о нескольких одаренных людях, и у Джейка сразу же появилось чувство, что он не одинок. Для того, кто задавался такими вопросами, как «Где я могу пригодиться?» и «Откуда я?», сайт доктора Трефферта был просто послан небесами. Ия позвонила.
Иногда может понадобиться год для того, чтобы связаться со специалистом в сфере аутизма в пределах одного штата. Поэтому я была искренне удивлена, когда доктор Трефферт сам ответил мне по телефону. Я рассказала ему о своем необыкновенном сыне, и он незамедлительно проявил интерес. После того как мы немного с ним поговорили, он сделал замечание, которое полностью совпадало с тем, о чем я ежедневно думала. Он сказал:
— Подождите и вы увидите. Ваш сын удивит вас.
В то время я не до конца поняла, что он имеет в виду.
— Да он меня и сейчас немало удивляет, — ответила я смеясь. — Он каждый день удивляет меня.
Это было истинной правдой. И действительно, я же понятия не имела, что он так хорошо знает даты, так ведь? Но спустя годы после этого разговора я стала понимать, насколько истинно мудрым было предсказание доктора Трефферта. Он знал, что мы видим лишь верхушку айсберга. Доктор Трефферт понимал, что способности Джейка возрастут в геометрической прогрессии по мере того, как он будет становиться старше, и расширятся до пределов, которые невозможно предсказать. Во время нашего первого разговора я рассказала доктору Трефферту об одиночестве Джейка. В ответ он предложил познакомить его с другим одаренным восьмилетним мальчуганом. Необычные способности ребят лежали в различных сферах, но у них было много общих интересов и у них были схожие модели развития. Доктор Трефферт считал, что они могут подружиться и общаться друг с другом так, как ни тот ни другой не могли общаться с детьми своего возраста. Я с нетерпением ждала окончания разговора, чтобы позвонить маме того мальчика, но оказалось, что она не хочет устраивать мальчикам встречу. Ее сын, как она объяснила, слишком занят, чтобы заводить новых друзей. Расписание его музыкальных занятий и поездки просто не позволят этого.
Для меня это было как гром среди ясного неба. Никто не знает лучше меня, что одаренный ребенок обладает высокой самомотивацией. Мне никогда не приходилось заставлять Джейка заниматься математикой и учить физику или астрономию, и я уверена, что маме этого мальчика никогда не приходилось силой усаживать его за инструмент. Я ярый сторонник того, что детям нужно разрешать делать то, что они любят, это краеугольный камень всего того, что я делаю. Но во всем должна быть мера.
— Физика будет здесь и завтра, — всегда говорила я Джейку. — Эта математика никуда от тебя не убежит.
То же самое справедливо и для шахмат, и для музыки, и для рисования. Уверена, что Бобби Фишера никто не заставлял играть в шахматы постоянно, когда он был ребенком, скорее всего, это было то, что ему хотелось делать больше всего на свете. Но, когда так случается, задача родителей заключается в том, чтобы закрыть шахматную доску и отправить малыша поиграть на улицу. И ребенку нужны друзья его возраста, он не сможет выяснить, кто он, в вакууме.
Несмотря на все наши усилия, одиночество и скука третьего класса постепенно овладевали Джейком. Он отчаянно хотел учиться, а школа, похоже, только мешала ему.
Он очень долго не ложился спать, хотя мы постоянно приходили и гасили свет в его комнате. Утром он не хотел идти в школу. Уступки, на которые мы просили его пойти, чтобы найти какой-то баланс между тем, что он обязан был делать, и тем, что любил, больше не действовали. Жизнерадостный, заинтересованный, взволнованный ребенок, который с удовольствием говорил об астероидах, сидя на заднем сиденье моего автомобиля, был мой Джейк. Ребенок, которого я целовала на автобусной остановке каждое утро, казался лишь его тенью.
